Зимних Дел Мастер - Терри Пратчетт

— Я очень признательна тебе за мою подвеску. — сказала она, снова отступая. — И снежинки с розами были действительно очень… очень милыми. Но… я не думаю, что мы… Ну ты сделан из холода, а я нет… Я человек, сделана из… человеческого материала.

— Ты должна быть ею! — ответил Зимовой. — Ты была в Танце! А сейчас ты здесь, в моей зиме!

Голос был неправильным. Он звучал фальшиво, так, как будто Зимовой научился произносить слова, но не понимал, что они означают.

— Я это я. — неуверенно сказала Тиффани. — Я не знаю, что там насчет „должна быть“. Э… пожалуйста, я так сожалею, что пошла танцевать… я не хотела, мне просто показалось…

У него были те же самые пурпурно-серые глаза, заметила она. Пурпурно-серые глаза, на лице, вылепленном из замерзшего тумана. Надо признать, на довольно симпатичном лице.

— Послушай, я не имела в виду давать тебе повод думать, что… — начала она.

— Иметь в виду? — прервал ее Зимовой в изумлении. — Но мы не имеем в виду. Мы существуем!

— Что ты… имеешь в виду?

— Кривенс!

— Ох, нет… — пробормотала Тиффани, когда фиглы полезли из травы. Фиглы не знают значение слова „страх“. Иногда Тиффани мечтала, что бы они взяли словарь и прочитали. Они дрались, как тигры, они боролись, как демоны, они сражались, как гиганты. Что они не делали, так это не действовали как кто-то, имеющий хоть капельку мозгов.

Они били Зимового мечами и ногами, но тот факт, что все проходило сквозь него, как сквозь дым, казалось совершенно не озадачивал их. Если фигл прицеливался ботинком в призрачную ногу и в результате попадал себе по голове, это сходило за хороший результат.

Зимовой игнорировал их, как человек, не обращающий внимание на бабочек.

— Где твое могущество? Почему ты так одета? — требовательно спросил он. — Все должно быть по другому!

Он шагнул вперед и крепко схватил Тиффани за запястье, намного крепче, чем можно было ожидать от призрачной руки.

— Все не так! — закричал он. В небе над пустошью мчались облака.

Тиффани попыталась вырваться. — Отпусти меня!

— Ты это она! — закричал Зимовой и потащил ее за собой.

Тиффани не знала, откуда взялся вопль, но ее рука сама дала пощечину. Она так сильно ударила Зимового по щеке, что на какой то момент его лицо смазалось, как будто она размазала рисунок.

— Не подходи ко мне! Не прикасайся ко мне! — завопила она.

Позади Зимового что-то сверкнуло. Тиффани не могла четко рассмотреть из-за инея и своих собственных ярости и ужаса, но что-то смазанное и темное двигалось к ним через пустошь, колеблясь и искажаясь, как фигура, на которую смотрят через лед.

Какое то мгновение оно неясно маячило позади полупрозрачного тела, а затем оказалось Матушкой Ветровоск, стоящей на том же самом месте, что и Зимовой… внутри него.

Он взвыл и рассыпался в снежную мглу.

Матушка, моргая и спотыкаясь, шагнула вперед.

— Фух… Не сразу избавишься от этого ощущения в голове. — сказала она. — Закрой рот, девочка, а то как что-нибудь влетит.

Тиффани закрыла рот. А то как что-нибудь влетит.

— Что… Что вы сделали с ним? — выдавила она.

— С этим! — отрезала Матушка, потирая лоб. — Это оно, а не он! И оно считает себя им! Дай мне твою подвеску!

— Что?! Она моя!

— Ты думаешь, я собираюсь спорить? — спросила Маутшка Ветровоск. — У меня на лице написано, что я собираюсь пререкаться? Дай мне ее сейчас же! Как ты смеешь не слушаться!

— Я не…

Матушка Ветровоск понизила голос и сказала пронизывающим шепотом, что было гораздо хуже вопля. — Оно находит тебя с помощью подвески. Ты хочешь, чтобы оно опять нашло тебя? Пока что оно только изморозь. Как ты думаешь, насколько твердым оно может стать?

Тиффани подумала о странном лице, слишком неподвижном для настоящего лица, и о том странном голосе, выкладывающем слова, как крипичную кладку…

Она растегнула серебряную застежку и вытащила подвеску.

Это всего лишь Боффо, сказала она сама себе. Каждая ветка может быть волшебной палочкой, каждая лужа — хрустальным шаром. Это всего лишь… вещица. Она не нужна мне, чтобы быть самой собой.

Нет, она мне нужна.

— Ты должна сама отдать ее мне. — мягко сказала Матушка. — Я не могу взять ее.

Она протянула руку, ладонью верх.

Тиффани уронила лошадку в подставленную ладонь и попыталась не вообразить когти на пальцах Матушки.

— Очень хорошо. — сказала Матушка с удовлетворением. — А сейчас нам надо идти.

— Вы наблюдали за мной. — угрюмо сказала Тиффани.

— Все утро. Ты могла бы заметить, если бы тебе пришло в голову оглядеться. — ответила Матушка Ветровоск. — Но могу сказать, ты не напортачила на похоронах.

— Я справилась!

— Я так и сказала.

— Нет, — ответила Тиффани, все еще дрожа. — Не так.

— Никогда не держала черепов и тому подобное. — продолжала Маутшка, игнорируя слова Тиффани. — Фальшивых, во всяком случае. Но мисс Тенета…

Она замолчала и Тиффани увидела, как она уставилась на верхушки деревьев.

— Это опять он? — спросила она.

— Нет. — сказала Матушка, таким тоном, словно она была разочарована. — Нет, это юная мисс Ястребц. И миссис Летиция Иервиг. Я смотрю, время зря не теряют. И мисс Тенета еще не остыла.

Она фыркнула. — Кое-у-кого нет никакого уважения к приличиям.

Две метлы приземлилсь чуть поодаль. Аннаграмма выглядела взволнованной. Миссис Иервиг выглядела как всегда: высокая, бледная, хорошо одетая, с массой оккультных украшений и с выражением лица, говорящим, что хотя вы несколько ей надоели, но она в достаточной степени великодушна, чтобы этого не показывать. И она глядела на Тиффани, когда утруждала себя поглядеть, как на странное, не совсем понятное ей создание.

Миссис Иервиг всегда была вежлива с Матушкой Ветровоск, самым официальным и неприветливым образом. Это бесило Матушку, но так уж у ведьм принято. Когда они по настоящему кого-то не любят, то бывают учтивы, как герцогини.

Когда прибывшие ведьмы подошли полиже, Матушка низко поклонилась, сняв шляпу. Миссис Иервиг проделала то же самое, только ее поклон был чуточку ниже.

Тиффани увидела, как Матушка глянула верх и наклонилась на дюйм ниже.

Миссис Иервиг умудрилась каким-то образом склониться еще на полдюйма.

Тиффани и Аннаграма обменялись поверх согнутых спин беспомощными взглядами. Иногда такие вещи могли длиться часами.

Матушка Ветровоск хрюкнула и выпрямилась. Также и покрасневшая миссис Иервиг.

— Благословенна будь наша встреча. — произнесла Матушка ровным голосом. Тиффани вздрогнула. Это было провозглашением вражды. Крики и тычки были совершенно обычными приемами спора у ведьм, но спокойный и невозмутимый разговор означал открытую войну.

— Как любезно с вашей стороны поприветствовать нас. — ответила миссис Иервиг.

— Надеюсь, что вы в добром здравии?

— Прекрасно себя чувствую, мисс Ветровоск.

Аннаграмма закрыла глаза. По ведьминским стандартам это был удар под дых.

— Госпожа Веторвоск, миссис Иервиг. — ответила Матушка. — И я уверена, вам это известно?

— Пожалуй, да. Конечно же, да. Прошу прощения.

Ведьмы обменялись хлесткими ударами и Матушка продолжила. — Полагаю, мисс Ястребц найдет в коттедже все, что пожелает.

— Не сомневаюсь, что… — миссис Иервиг уставилась на Тиффани с вопросительным выражением лица.

— Тиффани. — подсказала Тиффани.

— Тиффани. Разумеется. Какое милое имя… Я уверена, что Тиффани постаралсь на славу. — сказала миссис Иервиг. — Тем не менее, мы должны очистить и освятить все, чтобы предотвратить… воздействия.

Я уже чистила и вычистила все! — подумала Тиффани.

— Воздействия? — спросила Матушка Ветровоск. Даже Зимовому не удался бы более ледяной тон.

— Тревожащие вибрации. — ответила миссис Иервиг.

— О, я знаю о чем вы. — вставила Тиффани. — Это незакрепленная доска в полу в кухне. Когда на нее наступаешь, буфет шатается.

— Ходили разговоры о демоне. — продолжала миссис Иервиг, мрачно игнорируя Тиффани. — И… О черепах.

Но — начала говорить Тиффани, когда рука Матушки столь сильно сжала ее плечи, что она замолчала.

— Ах ты, батюшки! — проговорила Матушка, все еще удерживая Тифани. — Черепа, а?

— Некоторые истории вызывают тревогу, — сказала миссис Иервиг, не сводя глаз с Тиффани. — Истории, самого темного содержания, госпожа Ветровоск. Я считаю, что жителей этих владений обслуживали из рук вон плохо. Темные силы должны быть изгнаны.

Тиффани хотелось закричать: Нет! Это всего лишь истории! Это все Боффо! Она заботилась о них! Она не повзоляла им пререкаться, она помнила все их законы, она ругала их за глупость! Она не могла бы делать того, что делала, будучи хрупкой старой леди! Ей приходилось быть мифом!