Бродяга. Путь ветра - Владислав Четырко

«Нет», — послышалось из-за окна, и они встрепенулись: голос Говорившего был для них родным и привычным, как и взорвавшее тьму сияние. Отпрянувшие мороки, бегущий в ужасе совет, скрючившийся, словно от удара, Безликий…

Тьери сухо хохотнул, но запнулся, услышав встревоженный голос Линна:

— Скорее, надо открывать… Сейчас там будет жарко!

Гленна переплела тонкие пальцы и с хрустом потянулась:

— Будет. Но мы успеем.

И исподлобья посмотрела на стену, рисуя на ней дверь…

Отголоски вопля ударили в темное пламя, разрушая своды зала. Фигуры людей и нелюдей замерцали, дрогнули — и сгинули, словно наваждение. Мари вновь стояла на том же берегу, и солнце за нависшими облаками близилось к полудню, и тело Йеннара, жреца Бездны, исчезло… точнее, исчезло его новое тело.

Потому что сам жрец, единственный из восьми, не вернулся в свой храм из распавшегося тронного зала. Он стоял в полусотне шагов — нет, уже не стоял, а мчался к ней, превращаясь на лету в комок хищных щупалец, пожирающих и плоть, и душу.

Мари замерла от ужаса. Она не могла надеяться на Силу, только что отвергнув ее. Не полагалась на выучку — превзойти Наставника было нереально, и она это знала.

Хотелось позвать мать. Но Мари ее не помнила, и вместо нее представила Гленну — с горящим взором, разметанной ветром рыжей гривой, разлитым по щекам румянцем. Она куда-то шла, бежала — и Мари поняла вдруг, что Гленна спешит к ней, и еще поняла, что та говорит: «Не стой! Делай что-то!»

Она сделала единственное, что могла — широко шагнув и замахнувшись, метнула пояс, который до сих пор сжимала в руках.

В слепящей вспышке исчез и пояс, и жуткий комок щупалец. Сила, заключенная в сплетенных талисманах, лишила жреца плоти — теперь уже окончательно. Только тень, издав леденящий душу вой, исчезла вдали…

Но Мари было не до нее.

Сила, выплеснутая поясом, спасла ей жизнь — но надолго ли?

Вырвавшись, обретя свободу, грозная мощь собралась в пульсирующий вихревой столб, оплетенный сетью тонких едких молний. Он рос, ввинчиваясь в серый песок и седое небо, озаряя небосвод багровыми зарницами — готовясь лопнуть, сметая на своем пути все.

Мари оказалась единственной из уртаров, кому довелось в одночасье увидеть всю Силу, ей отпущенную. Силу пролитой крови. Силу боли и страданий. Силу, от которой она отреклась — и которая сейчас ее погубит… Не из мести. Просто потому, что не может иначе.

И бежать некуда, да и некогда…

— Время! — бронзовым гонгом ударил голос Линна, перекрыв и прибой, и ветер, и рев вихря. И время, удивленно оглянувшись, застыло на миг, прежде чем восстановить ход и тронуться дальше.

— Держу… скорее! — раздался звенящий от напряжения голос Гленны, и в небе, прорвав облака, отворилась знакомая Дверь.

— Хай-йииии!.. — в створе мелькнул размытый силуэт Тьери, и вот уже видны сияющие разноцветные глаза — да не на человечьем лице, а под причудливо изогнутыми бровями дракона; и размах золотых крыльев — вполнеба; и когтистые пальцы огромной лапы бережно подхватывают Мари, еле верящую в то, что с ней происходит…

Рывок гибкого чешуйчатого тела, почти невозможный поворот — словно молния, раздумав бить в землю, вернулась в облако…

А позади разгорается зарево — кровавым багрянцем, золотым жаром, и, наконец, белым сиянием с оттенком мертвой голубизны…

Выучка все же пригодилась — кубарем влетев в дверной проем, Мари почти не ушиблась, машинально сложив тело так, как учили. Даже успела, вскочив, подхватить вкатившегося следом Тьери — уже человека…

…увидеть, как Линн и Гленна в четыре руки захлопнули Дверь, тут же ставшую стеной…

…как Линн согнулся, прижимая к груди обожженную ладонь — стена налилась жаром, но Дверь была уже убрана.

— Успели… — выдохнул Линн, и голос его был шершавым, как наждак.

— Не спешили, — улыбнулся Тьери, неохотно отрываясь от плеча Мариэль. И ошарашено умолк, оглянувшись на остальных.

Уставшая донельзя Гленна привалилась к стене, закрыв глаза. От руки Линна шел пар — на ладони и пальцах вздулись кровавые волдыри. И ни один из троих Бродяг не оставил себе достаточно Силы, чтобы хоть что-то сделать.

Мари, не задумываясь, потянулась — и смахнула ожог с ладони Линна. Она была так рада, что может хоть чем-то помочь, что и не подумала: откуда Сила?

Они сидели у холодного камина, в той самой комнате, где Мари очнулась, впервые попав в Убежище. Сидели перед дорогой — а внизу ожидала Дверь, прорисованная на стене наново, Дверь, которая каждого выведет туда, куда он сам пожелает.

Тьери молчал, играя ставнями на окне — каждый раз, когда он открывал их, в окне виднелся другой пейзаж, но Всадник все никак не мог увидеть что-то нужное ему, и закрывал их снова.

Мариэль сжалась комочком в кресле. Ей было худо. После прерванного Обряда знак просто взбесился, мучая ее тупой, давящей болью. Гленна придерживала ее за плечи и полушепотом что-то напевала. Рядом, глубоко задумавшись, стоял Линн.

— Даже не знаю, как все это понять, — сказал он, потирая запястьем переносицу. — Силу Безликого — как и дар Света — я улавливаю безошибочно. Но ты…

Он тронул пальцами ладонь, где не осталось ни волдырей, ни даже шрама.

— Я сказал бы, что ты — одна из нас. Но что делать с твоим знаком — ума не приложу, и как его объяснить — тоже.

Гленна провела рукой по шее Мари, едва касаясь кончиками пальцев, и уняла боль — точнее, заморозила ее, укутав покровом щекотных игольчатых снежинок. Вздохнула:

— Жаль, но это ненадолго. Этот знак просто не выдерживает Убежища. И скорее всего — не выдерживает нас. А снять я его не могу… Мы не можем, — поправилась она. — Только ты сама — когда-нибудь…

— Мы можем многое, но не все, — извиняющимся тоном произнес Тьери. И встрепенулся, вновь открыв окно: — Вот, смотрите! То, что я искал!

Мари, повернувшись, увидела:

Свет смягченного летящими облаками солнца. Пляска волн, увенчанных белоснежной пеной. Огромные — в размах вытянутых рук — цветы всех оттенков пламени, обращенные навстречу утру. А над ними…

…радуга, обернувшаяся росчерками чешуйчатых крыльев по бледно-лазоревому небу…

…торжественный танец без слышимой музыки, с ритмом и плавностью, способной очаровать кого угодно — даже неподвластного чарам дракона…

…Золотые луга на морском берегу,Под шатром неоглядного неба…Может быть, я когда-то вернуться смогуВ те края, где я отроду не был, —

проговорила Мариэль в такт еле слышному прибою за окном.