Разве правда не прекрасна? - Ольга Смирнова

Это опять приводило к философским размышлениям о шпионах и интригах правящих домов, но на этот раз она решительно пресекла все поползновения своего разума растечься мыслью по древу. Надо выяснить самостоятельно все, что возможно, а потом возвращаться в Калерию и допрашивать отца. Только так и никак иначе. А стоить предположения — бесполезная трата времени и нервов.

Решив инспекцию мусора отложить, Тесса направилась к тому месту, где оставила колдуна, чтобы задать парочку дополнительных вопросов, но к своему великому сожалению, никого не обнаружила. Освободился? Стал жертвой вампиров или других ночных тварей? Как узнать? Отсутствие крови и запчастей еще ничего не говорило. Рича могли унести и целиком, или проглотить…

С разочарованным вздохом Тесса вернулась к владениям отца и внимательно осмотрелась — как до нее это сделал Рич. Будучи предупрежденной о сюрпризах — не столько самим колдуном, сколько отвратительным смрадом, который в отличие от захваченного азартом погони Рича, она сразу идентифицировала — Тесса начала размышлять.

Понятное дело, что ничего толкового она в этой куче мусора уже не найдет. Все мало-мальски ценное давно растащили, а оставшееся не представляло никакого интереса. И вступать в схватку с троллем за право покопаться в его испражнениях представлялось верхом идиотизма. Значит, придется действовать по-другому. И опять ей нужен был Рич. Ох, не будет ему покоя, пока она, Тесса, жива. Не будет и все тут. И ведьму эту безмозглую не лишне было бы потрясти на предмет письма. Откуда, как да почему? В общем, шороху Тесса наведет, не будь она любимой и единственной дочерью придворного колдуна Калерии…

— Вы, что, спите, что ли? Шесть утра ведь. Самое время вставать! — ласково пропела колдунья, мстительно усмехаясь, когда после пятиминутного душераздирающего трезвона в дверь квартиры рядового Тимоти Брайта дверь ей открыл заспанный хозяин, замотавшийся по уши в простыню, взъерошенный как воробей. Глаза его были закрыты.

Просочившись внутрь, колдунья небрежно похлопала парня по плечу и осведомилась:

— А завтрак когда? Я есть хочу, между прочим. Но предупреждаю сразу, за кухонный стол не сяду после ваших акробатических этюдов. Врожденная брезгливость, знаете ли. Изволю кушать в гостиной. Те пирожки вкусные еще остались? А чаю нальешь? И да, мне бы потом к Ричу попасть. Можешь устроить?

Из всего сказанного Тим выхватил только одно: просьбу о встрече с Ричем. Приоткрыл глаза, посмотрел на отвратительно жизнерадостную колдунью. В шесть утра, Истина все возьми! Они спать легли только пару часов назад. Почему-то на ум пришло недавно прочитанное завещание, в котором наследодатель тоже жаловался на ранние побудки. Теперь Тим его понимал и всячески сочувствовал. Несвязные мысли перескочили на то, что получать ему от Рича нагоняй за двух пленников, сданных ранее, так почему бы не получить еще и за это? Оптом, так сказать? Зато выспится.

— Хоть сейчас. У него и позавтракаешь, устроит? — невнятно пробурчал он, еле ворочая языком.

Тесса задумалась лишь на мгновение и радостно закивала.

— Заметано. Открывай. Может, у Рича пирожки остались…

В коридоре замерцала темнота портала, и Тесса уже хотела было шагнуть внутрь, но Тим ее остановил:

— Куда? Я еще не закончил. Ты что, как маленькая? Как будто не знаешь, что вперед меня лезть нельзя.

— Это еще почему? Почему нельзя-то?

— Да потому, — раздосадовано сказал Тим, недовольный тем, что в шесть утра его заставляют о чем-то думать, да ещё и объяснять. — Ты хоть раз вперед меня или Риччи в портал заходила?

— Нет, но я думала, это потому, что вы — невежливые чурбаны.

— Нет, это потому, что нельзя. Тебя просто размажет по материи. Неужели ты, колдунья, этого не знала?

Тесса несколько озадаченно покачала головой:

— Нет, чесслово, не знала. Это ваши особенности. У меня в империи такого нет. Там, если портал создан — ходи не хочу. Хоть первым, хоть тридцать первым. Хоть кого вперед запускай.

Тим мог бы над этим поразмышлять, мог бы поудивляться, но не стал. Вместо этого подтянул так и норовящую сползти простыню повыше, шепнул слово и сделал галантный жест рукой:

— Прошу, милая дама.

— Спасибо, — расщедрилась колдунья, и вслед ей понеслось:

— Не очень-то спешите там… мы спим.

Рич остервенело тер себя мочалкой вот уже час, и все ему казалось, что он такой же грязный, как в тот момент, когда влез под душ. Все мерещился ему запах троллихи и тухлого мяса. Никакой гель и мыло, никакой шампунь и одеколон, никакой стиральный порошок «3 в одном», которым он осыпал себя с ног до головы, не могли перебить эту отвратительную вонь.

Первым делом, войдя в квартиру, Рич снял с себя все, что на нем было — штаны, перчатки, амулет — и выкинул в мусорную корзину. Корзину в свою очередь выставил за порог квартиры, чтобы ничего не напоминало ему о пережитом позоре. Затем потрусил в душ. Ему еще повезло, боги, как же несказанно ему повезло. Что заклинание подчинения иссякло довольно быстро; что за это время никто любопытный и кровожадный не пришел по его душу; что на обратном пути он, беззащитный по сути, никого не встретил.

Оказавшись в ванной комнате, колдун — опять же впервые в жизни — пожалел, что у него нет роскошной ванны, в которой он мог бы сейчас отмокать. Ну да ладно, его душевая кабина тоже сойдет. Включив режим гидромассажа, Рич позволил себе немного расслабиться.

Его голову занимали мысли о том, что такое перспективное направление поиска неизвестного колдуна оказалось пшиком. Жаль, жаль, Ричу очень хотелось бы задать ему пару вопросов. Для повышения уровня своего образования, в основном. Теперь же придется идти другим путем — содействия и сотрудничества. Рич, будучи законченным единоличником, ненавидел все эти «со-» . Ненавидел, когда в его дела лезли посторонние, к которым большую часть времени он относил и ближайших родственников. Ненавидел делиться информацией и подключать к своим исследованиям кого-то со стороны. Ненавидел глупые вопросы, которые непременно возникнут по ходу дела. Ненавидел отклонения от первоначального, им созданного, сценария, которые обязательно случатся — не могут не случиться. Ненавидел суету и шумиху, поднимаемую по малейшему поводу. Ненавидел объяснения и уточнения; принятые в спешке, невзвешенные, не согласованные с ним решения.

В общем, ему было хорошо только одному. В тишине своей лаборатории, в обществе колб и пробирок, книг и подопытного материала. А теперь придется впустить в святая святых других. От одной мысли об этом у него сводило челюсть, и начинался нервный тик.