Разве правда не прекрасна? - Ольга Смирнова

В общем, ему было хорошо только одному. В тишине своей лаборатории, в обществе колб и пробирок, книг и подопытного материала. А теперь придется впустить в святая святых других. От одной мысли об этом у него сводило челюсть, и начинался нервный тик.

Но в противном случае, Рич подозревал, на дальнейшем расследовании можно будет ставить жирный крест — вряд ли Миранда по собственной доброй воле согласиться отдать ему зеркальце и кольцо для изучения. Особенно узнав о том, что он сделал с письмами к ее матери. А в том, что она об этом узнает, он не сомневался — мстительная Тесса наверняка с утра доложит. Значит, выхода у него нет. О том, чтобы прекратить расследование, Рич даже не задумывался. Можно, конечно, взять зеркальце и кольцо без спроса, как он обычно делал, если нужную вещь нельзя было получить нормальным путем, но, во-первых, младшенький разозлится, а во-вторых, магии у Рича нет ни капли. Увы.

Конечно, оставался еще, по меньшей мере, один очевидный путь — в Калерию, в этот трижды проклятый богами дом. Туда, где Рич потерпел, пожалуй, самое постыдное в своей карьере поражение. Туда, где находился его мучитель. Может быть, Рич и осмелился бы на подобное — только чтобы доказать себе, что не боится, и ему все нипочем, что он все тот же самоуверенный, лихой колдун. Воспользовался бы знаниями Тессы и отправился в замок. Но магии не было, а без нее Рич — пришло болезненное осознание — почти ничего из себя не представлял. Увы снова, но это так.

Мелькнула у него также мысль расспросить отца, но… кабы хуже не вышло. Рич знал, что приди он за советом или просьбой о помощи, Алан Брайт поможет всяко. Но в своем стиле. А это значит — возьмет расследование в свои руки, отстранит сына от принятия решений и будет действовать на свое усмотрение. Ричу же будет отведена роль наблюдателя. Мало того, ему будет прочитано великое множество лекций на тему: «Вот раньше были колдуны… вот раньше были знания… вот раньше были лекции… а сейчас все упростили… падение уровня образования… обнищание умов» и все в таком духе. Рич эти речи уже знал назубок, потому как в бытность свою студентом Единого вынужден был их выслушивать довольно часто.

За прошедшие десять лет ничего не изменилось. Поэтому, и по некоторым другим причинам, не столь важным, но на решение влияющим, обращаться к отцу Рич не собирался.

…Еще через полчаса колдун решил, что с него хватит — все-таки не любитель он водных процедур. Вытершись насухо пушистым полотенцем, Рич накинул его на плечи и вышел из ванной. Пребывая если не в благодушном, то в довольно мирном расположении духа, добрался до гостиной и замер в дверном проеме, усилием воли заставив себя не заорать с порога. Все его хорошее настроение улетучилось.

В гостиной, на его диванчике сидела Тесса собственной персоной и меланхолично жевала пирожок. Запивала чаем. Из его любимой чашки. И бездумно щелкала каналы, даже не заметив появления Рича.

Он постоял пару секунд, пытаясь успокоиться. Первая конструктивная мысль, пришедшая в голову, — с младшеньким нужно провести профилактическую беседу и выдать список разрешенных к транспортировке в квартиру Рича персон. А то не успеет оглянуться, как и квартира и лаборатория превратятся в службу по передержке третьих лиц, которыми Тиму недосуг заниматься. Вторая — что от судьбы, видимо, не уйдешь, и раз Тесса с таким упорством напрашивается на неприятности, она их получит, и пусть потом только попробует пожаловаться.

Спокойным, неторопливым движением Рич снял полотенце с плеч и обернул вокруг бедер. Молча подошел и сел рядом. Тесса подвинулась.

— Давно сидишь? — поинтересовался колдун.

— Да минут двадцать уже. Ты не торопишься.

— Ясно. — И замолчал, старательно уставившись в телевизор. Ничего путного там в шесть утра (как собственно и в другое время суток) не показывали, но надо же было чем-то себя занять. — Что смотришь?

Тесса поерзала на диване, отложила в сторону пульт и спросила:

— И это все?

Рич удивленно приподнял брови, не переставая пялиться в экран, где игрушечные макаки водили хоровод и пели песни. Выглядело жутко, но детям, судя по всему, нравилось.

— А тебе что нужно?

— Ну… орать, костерить меня на все лады… ничего не забыл? Или на тебя так встреча с троллем подействовала? Последние мозги отшибло?

Рич на провокацию не поддался, но голову повернул и таким образом оказался очень близко от Тессы. Непозволительно близко — можно сказать, с ногами влез в ее личное, тщательно охраняемое от посягательств пространство. Посмотрел ей в глаза. Колдунья подавила порыв отпрянуть назад, приняла безмятежный вид и нагло улыбнулась:

— Видимо, я права.

И тут Рич выдал:

— Чаю хочу. Себе сделала, а мне жалко, что ли?

— Это я у тебя в гостях, ты чай и должен делать, между прочим, — колко заметила Тесса, отвечая Ричу прямым взглядом.

— Да ну? — колдун усмехнулся и будто бы случайно наклонился к ее лицу. Так близко, что она ощутила запах его мыла, или чем он там себя отскребал. «Держись», — приказала себе, отказываясь отодвигаться, хотя ощущение дискомфорта стремительно нарастало. Было не по себе от того, насколько свободно, а главное, неуважительно, вел себя по отношению к ней колдун. От того, что позволял себе лишнее безо всякой оглядки на ее желания. Чихать хотел на ее неудобства. И извиняться или же чувствовать себя хоть на гран виноватым отказывался напрочь.

Для Тессы это было ново, непривычно и потому очень-очень нервировало. В родной империи без высочайшего дозволения никто и посмотреть в ее сторону не смел, не то что приблизиться. Папочка свою дочурку всячески охранял. Именно поэтому колдунья растерялась и не знала, как себя вести сейчас. Она по привычке задирала нос и поливала Рича презрением, но он плевал с высокой колокольни. Она вызвала его на дуэль, чтобы унизить — он не позаботился подать ей руку, когда она упала, и без зазрения совести объявил себя победителем в поединке. Она ерепенилась, хорохорилась, а он чаще всего смеялся ей в лицо. Периодически ей хотелось вытворить что-нибудь глупое, недостойное взрослой девицы, но обидное для мужского самолюбия — пнуть под коленку, ущипнуть, дернуть за нос или за непослушный вихор, что вечно спадает ему на глаза. Уровень детского сада, но и его когда-то проходить надо, раз в свое время папа от всего мира оградил. Тесса этого не понимала и пребывала в растерянности, почему ей хочется вести себя так по-дурацки.

Да, с одной стороны, Дирьярд рассчитал точно — с двух лет его гениальная дочурка, которой он прочил невероятное будущее, блестящую карьеру и межмирный успех, занималась с репетиторами, преподавателями, учителями и тому подобными типчиками. Росла серьезной, вдумчивой девочкой, достойной сменой своего отца. Была его радостью и гордостью. Конечно, не обходилось без скандалов и капризов, но Дирьярд умело гасил конфликты и направлял неуемную энергию девочки в нужное русло. Тесса прилежно училась, впитывала знания, как губка, выдавала потрясающие для своего возраста результаты. Но при всем при этом — совершенно не знала, как живут нормальные дети, а затем и подростки. Как общаются между собой, как строят отношения. Она вела себя со всеми, как привыкла со слугами. Приказывала и ожидала, что все будут более чем счастливы ее приказы исполнять. И в замке отца, да и в большинстве тех мест, которые ей довелось посетить в Калерии — так и было. По мере взросления она, осознав свою безнаказанность, начала позволять себе больше хамства, откалывать номера. Начала грубить отцу, один раз умудрилась сбежать из дома — именно после этого Дирьярд посадил ее под домашний арест на год, несмотря на все причитания, мольбы и надутые губы. Далее наступило затишье.