Стань моей Верой (СИ) - Абдулова Мария
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Открыв дверь, спокойно встретила всё такой же, тёмно-серый взгляд. Руки скрещены на груди и губы плотно сжаты, словно он еле сдерживается от высказывания.
— Ты сегодня рано, — криво улыбнулась Вера, протискиваясь мимо Кости, который даже не пошевельнулся, когда она попыталась его обойти.
— Хорошо, что не поздно, — произнёс мужчина, поймав её взгляд.
Женщина напряглась и, опустив голову, так что бы волосы упали на лицо, быстро направилась в противоположную сторону от Орлова.
— Вера, — окрикнул он. — Собирайся. Нам через десять минут выезжать.
— Куда? — не скрывая удивления, обернулась женщина.
— Тебе за платьем, — Константин раздражённо провёл ладонью по затылку. — Крахт пригласил нас вдвоём на балет.
Отвернувшись, мужчина прошёл в сторону кухни, а её едва не сбила с ног эта новость. Пришлось прислониться к холодной стене, чтобы хоть как-то удержаться на всё ещё дрожащих ногах.
Удар ниже пояса. И неизвестно от кого происходил этот удар: то ли от судьбы, то ли от Кости в купе с Крахтом.
Сидя на одном из мягких шикарных кресел в не менее шикарном чёрном платье-футляре, она ощущала себя дороже, чем оно есть на самом деле. Шею оттягивала длинная цепочка с кулоном непонятной формы. Волосы уложены в лёгкую укладку и вечерний макияж, скрывающий покрасневшие веки и бледность кожи.
Казалось, что она не дышала. Просто не могла найти сил на это. Взгляд приковался к тёмной сцене, завешанной плотным занавесом. Вера не могла отвернуться. Не могла повернуться к Крахту и его жене, который сидели чуть поодаль, взять Костю за руку, включится в беседу и всем своим видом излучать счастье, энергию и влюблённость, если на то пошло. Не могла. Ей не то, чтобы было тяжело. Точнее невыносимо. Невыносимо снова ощущать праздничную, волнительную атмосферу выступления перед важной публикой.
Вере даже было стыдно перед Костей. Где-то внутри, где ещё осталось что-то живое. Он звал её по имени, пытался что-то сказать, но… Она его скорее ощущала, чем слышала. Знала, что он сидит по правую руку от неё и всё. На большее — уже сил не хватало.
Свет угасал в зале медленно, как в замедленной съёмке. И женщина не могла отличить, то ли ей это кажется, то ли так оно и есть на самом деле. Громыхнула музыка.
Несчастливая, горькая, смертельная любовь Жизель.
Ей до сих пор казалось, что она помнит все партии знаменитых постановок, которыми буквально засматривалась в детстве. Все дети её возраста не могли оторваться от мультиков, а она от балета.
Открывается занавес, начинается первое действие. Гибкие, плавные, совершенно невероятные танцоры выполняют то, что когда умела делать сама Вера. Она и Сашку отдала в фигурное катание, что бы та ощутила то же самое, что она сама когда-то.
Предатель Альберт. Предатель Ганс. Предательница жизнь…
"— Воу-воу! Ты посмотри, кто у нас тут появился! — грубый голос разорвал ночную тишину. — Какая киска…"
Женщина вздрогнула. Машинально оглянулась, чувствуя, как по спине побежали капельки пота от ужаса. Наткнувшись на вопросительный взгляд Шмелёва, даже не потрудилась выдавить хоть какую-нибудь улыбку.
Руки дрожали. Голова кружилась, и появилось чувство гадкой тошноты, засевшей комком в горле.
"— Да-да, прелесть, мы к тебе обращаемся! — гоготнул один из них — самый здоровый, когда она обернулась на голоса."
Сердце забилось в грудной клетке, как тогда… Четырнадцать лет назад. Ноги налились свинцом, и пульс загрохотал в голове.
"— Эй, детка, — снова окрикнули её сзади. — Да подожди…. Куда так торопишься? Мужская ладонь легла на плечо и в следующие несколько секунд, её тащили за забор, при этом приговаривая:
— Да, всё классно будет, киса. Не дёргайся и тогда всё будет сделано аккуратно."
Она ведь кричала тогда. Пока её тащили за забор. Кричала. Кусалась. Билась в руках незнакомцев, пытаясь освободиться. Ничего не выходило. И в голове вместе с пульсом громыхала музыка из партии Жизель.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})"Одежда затрещала перед напором ублюдков. Их голоса, смех, тяжёлое дыхание. Запах пота, который даже не мог отбить дорогой парфюм, смешанный с алкоголем.
"Не выживу" — пронеслось у неё в уме, когда чужие руки коснулись её кожи. — "Не выживу""
Выжила. И сейчас смотрит на балет, про который даже слышать с тех пор ничего не могла, да и не хотела. А сейчас…
— Вера…
Женщина резко одёрнула руку, когда мужская ладонь притронулась к её холодным пальцам. Резко подалась в противоположную сторону от Кости, словно уклоняясь от удара. Прижав клатч к груди, она напряглась, внутренне ожидая чего-то плохого с его стороны. Такого же ужасного, как от тех троих, четырнадцать лет назад.
— Вера, в чём дело?
Орлов, несомненно, заметил её состояние, её резкие движения.
Она тихо, себе под нос всхлипнула. Прижала ладонь ко лбу, попутно смахнув со щеки, слезу, задохнулась, вдруг поняв, что больше она не выдержит. Не сможет.
— Пожалуйста, — хрипло, надорвано прошептала она, смотря ему в глаза. — Давай уйдём отсюда. Прошу тебя, Костя… Пожалуйста…
Он просто кивнул в ответ и протянул руку, не задавая лишних вопросов. Опираясь на его ладонь, осторожно поднялась с кресла, опустив голову, чтобы никто такой её не увидел. Итак, у Кости будут из-за неё проблемы… Зачем их прибавлять ещё больше?
Мужчина шёл быстро, при этом обхватив и прижав к себе, чувствуя её дрожь.
Выйдя из зала, он остановился и чуть отошёл назад.
— Вера, — его пальцы мягко коснулись её щеки. — Я сейчас приду, ладно? Подождёшь меня здесь?
Она слабо кивнула, особо не вслушиваясь в его слова, находясь ещё в прошлом. Костя вновь скрылся за дверью, а Вера не совсем понимая, что делает, спустилась вниз. Прошла холл театра и, не задумываясь, толкнула дверь, выходя на улицу.
В лицо ударил сильный холодный ветер, на лицо упали капли дождя.
Ночью не заметят… Не должны заметить слёз…
Спотыкаясь, прошла к побеленному бордюру, отделяющий шикарную клумбу и асфальт. Тяжело опустилась на мокрый бетон, ощущая, что как в тот же момент промокло её платье.
Прижала ладонь ко рту, сдерживая крик. Всхлипнула. До крови закусила губу.
"— О, парни, да она у нас целка была! — вдруг выкрикнул один из них, который оказался проворнее двух других.
— Вот ты, су*а, Паха! Главное себе отхватил, — раздосадовано проорал ещё один.
— Да на всех хватит! Вы чего как идиоты-то? Паха, давай быром, а то тут уже очередь… сам понимаешь…"
К тому моменту она уже не различала голоса. Не могла кричать, потому что сил уже не было. Осталась только боль. Ужасная, едкая, выедающая изнутри всё живое. Она была настолько невыносимой, что она не выдержала. Отключилась, даже не чувствуя их в себе, только изредка тело ощущала на себе их удары ногами, а в остальном…
Громко зарыдала, освещаемая светом фар, проезжающих мимо машин и мокрая от дождя, который уже превращался в ливень. Сползла на холодный асфальт, подтянув колени к груди и уткнувшись в них лицом, закрыла глаза. Так меньше боли, меньше ощущений.
Вере хотелось сдохнуть в этот момент. Не просто умереть, а именно сдохнуть, как четырнадцать лет назад. Боль была та же, отчаяние то же и желание уйти из жизни никуда не исчезло.
"— Мам… Мама… Мамулечка, пожалуйста, открой глаза. Посмотри на меня…"
Сашка ей всегда так шептала, когда она уже не различала где небо, где земля. Рыдала у неё на коленях, то переходя на крик, то на какие-то жалкие стоны. Сейчас её нет…
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})— Вера… Твою ж ты мать, а!? — выругался кто-то рядом. — Я же просил оставаться там…
Она почувствовала как её легко, без особых усилий подняли на руки и крепко прижали к груди, накрыв какой-то плотной тканью.
Продолжая ругаться сквозь зубы, Костя бегом направился к машине, осторожно усадив её на заднее сидение, через считанные секунды сел с другой стороны.
