Преступления инженера Зоркина - Виталий Акимов

Тяжело вздохнул Агзам Ходжаев, потер пальцами бугристый лоб:

— У вас есть фотография сына?

Убедившись, что убитый и человек на фотокарточке, которую принесла Саноат, одно и то же лицо, старший лейтенант сказал:

— Курбан Алиев в больнице. Вам Махмуд-ата надо со мной поехать.

— А вы оставайтесь, — старший лейтенант повернулся к Саноат, глядевшей на него вопросительно, с тревогой. — С ребенком ехать не стоит.

Женщина не посмела ослушаться, хотя всем сердцем рвалась туда, где лежит сейчас ее Курбан. Ее любимый муж и отец маленького сына! Она забыла обо всем плохом: о пьянках, о диких скандалах; сейчас, когда Курбан в беде, он был снова ей дорог, снова любим, как прежде.

Когда Ходжаев вернулся, сходив к ближайшему телефону-автомату, чтобы вызвать машину, Махмуд-ата уже стоял в ожидании, в сером длинном халате и узелком с фруктами для больного сына.

— Этого не нужно, — произнес как можно мягче Агзам Ходжаев, взяв узелок из рук старика и положив на сури. — Пошли, машина сейчас подойдет.

По дороге старший лейтенант сказал Алиеву, что его сын убит. Охнул аксакал, схватился за сердце и застонал:

— Как это случилось? Кто этот злодей, лишивший жизни моего сына!?

Ходжаев сидел на заднем сидении, рядом со стариком, нахмурившись, больно переживая в душе несчастье, которое постигло доброго и честного человека. Ответил:

— Пока мы этого не знаем. Но убийцу найдем обязательно!

Махмуд Алиев опознал труп. Он точно споткнулся, подходя к столу, на котором лежало тело Курбана. Палка выпала из его рук, с грохотом покатилась по кафельным плитам пола. Старик пошатнулся, Агзам Ходжаев подхватил его под руки. Но Махмуд-ата отвел его руку. Аксакал упал на мертвого Курбана и, обхватив его руками, зарыдал, покрывая лихорадочными поцелуями застывшее, ставшее теперь важно спокойным восковое лицо сына.

Сенявский курил, слушая доклад своего помощника. На листе бумаги, лежавшем перед ним, было написано:

«Кинотеатр «Звезда», 11 часов 10 минут ночи»

«Человек в майке».

«Торговец огурцами».

После того, как Ходжаев закончил, Петр Петрович, четко вывел внизу:

«Курбан Алиев».

«Семен».

Пока группы занимались установлением личности убитого, капитан не терял времени даром. После беседы с начальником райотдела, он поехал в кинотеатр и выяснил у кассира, что тот вчера вечером, часов около одиннадцати видел парня в майке.

— Он был сильно пьян, — рассказал кассир. — Требовал билет на последний сеанс. Но я заявил, что билеты кончились. Разве можно пьяного пускать в зрительный зал?

Больше ничего кассир добавить не мог. Ответив Курбану отказом, он захлопнул окошко, а потом пошел в зал, смотрел кинокартину.

Сенявский вышел из кинотеатра, остановился около подъезда. Его серые глаза внимательно оглядели площадь, трамвайную остановку, задержались на несколько секунд на том месте, где произошло убийство. Взгляд капитана скользнул дальше. Небольшой продуктовый магазин, недалеко от остановки. Петр Петрович перешел улицу, вошел в магазин.

Заведующий и два продавца в один голос заявили, что вчера они как всегда ушли ровно в десять вечера и ничего подозрительного не заметили. Заведующий, выслушав капитана, высказал предположение:

— Свидетелем того, о чем вы говорите мог оказаться человек, который торгует солеными огурцами. Он обычно располагается рядом с нашим магазином, сидит здесь с утра до позднего вечера. Только сегодня его почему-то нет.

Заведующий вопросительно посмотрел на офицера:

— Вы хотите знать, кто он и где живет?

— Да! Это очень важно!

— К сожалению, я не знаю, кто он. И точного адреса не могу назвать. Кажется, его дом во втором переулке от нас. Я видел, как он выходил оттуда со стульчиком и ведром, наполненным огурцами.

— Итак, возникают две версии, — заключил капитан, легонько постучав по крышке стола обратным концом карандаша. Глаза его, обычно бесстрастные, в этот миг сверкнули, лицо просветлело. Петр Петрович коротко и ясно прокомментировал сложившуюся обстановку.

— Намечаются два свидетеля преступления: торговец огурцами и Семен. Первый — ненадежен, он мог и не быть в тот вечер около магазина, а вот второй должен знать, что произошло с его другом. Отбросим первую версию, займемся Семеном.

Вася сидел, точно на иголках, слова так и рвались с языка: «Почему Петр Петрович медлит, не делает вывода? Ведь картина ясна: разъяренный Курбан, догнав Семена около кинотеатра «Звезда», не помирился с ним, а поссорился. Ну а потом собутыльник ударил ножом Алиева».

Капитан оглядел поочередно каждого из сотрудников оперативной группы, остановился на Рябчикове.

— Лейтенант, вы хотите сказать?

— Товарищ капитан, я думаю, что Семен — убийца! — Вася замер в напряженном ожидании.

— Может быть, — согласился Сенявский. — Но поспешного заключения делать не надо. Сейчас главная задача — найти Семена. Найти во что бы то ни стало!

Капитан затушил папиросу, произнес четко:

— Розыскную группу возглавит старший лейтенант Ходжаев. Он с двумя помощниками отправляется в поиск немедленно. Трое сержантов остаются дежурить в райотделе. Лейтенанту Рябчикову — отдыхать, он дежурил нынешней ночью!

Вася, не сдержавшись, запротестовал:

— Петр Петрович... — но, увидев, как вдруг затвердело сталью лицо капитана, торопливо добавил: — Разрешите остаться в отделе, переночевать в комнате отдыха?

Обычно Сенявский не любил, когда подчиненные выражали непослушание, но на этот раз промолчал, только укоризненно качнул головой, чуть улыбнувшись. Капитану понравилась горячность молодого офицера и ему не хотелось его расхолаживать.

Ходжаев вместе с двумя старшинами поехал на завод, где работал Курбан Алиев. Цех автоматов, большой и светлый, был наполнен ровным гудением станков, запахами машинного масла и железа. Сменный мастер указал Ходжаеву на один из агрегатов, за которым стоял вихрастый паренек:

— Это ученик Алиева, Володя Пантелеев. Поговорите с ним.

Мастер подошел к Володе, что-то сказал ему. Тот, оглянувшись на Ходжаева, согласно кивнул и, обтерев руки ветошью, направился к старшему лейтенанту. Мастер остался у агрегата.

Разговаривали в красном уголке, в комнате, где стояли столы и жесткие кресла, лежали газеты, журналы, шахматы и шашки. Пантелеев устроился напротив Ходжаева, с недоумением глядел на него, ожидая вопроса.

— Володя, ты хорошо знаешь Курбана Алиева?

— А как же, он мой учитель! Знаете, какой он строгальщик, три станка одновременно может обслуживать!

— Володя, я вижу, что ты очень серьезный человек, поэтому не буду перед тобой таиться. Я — работник милиции, пришел к тебе за помощью. Дело в том, что с Курбаном случилась беда: прошлой ночью его ударили ножом в грудь. Вместе с Алиевым был его приятель Семен, он должен знать, что произошло с Курбаном. Но нам неизвестны ни фамилия Семена, ни его адрес. Может быть, ты знаешь этого человека?

Володины глаза широко раскрылись от удивления и испуга. Понадобилась, по меньшей мере, минута, прежде чем Пантелеев немного успокоился. Ответил с мальчишеской готовностью:

— А как же, конечно знаю. Кедровский — его фамилия. Этот Семен много раз к Курбану-ака приходил, ждал его у проходной. Только он человек нехороший, пьяница... Всегда Алиева с собой звал водку пить. Я Курбану-ака говорил: зачем вы с ним дружите, зачем так много стали пить? А он мне: ты еще мал Володька, вкуса жизни не понимаешь.

Пантелеев рассказывал торопливо, тоненькие брови его хмурились, на лицо набегала тень огорчения и тревоги...

— А однажды Курбан-ака меня с собой позвал, мы к Кедровскому домой пошли. Я водку не пил, только бутылку пива. А они много выпили, наверное, целый литр. Потом Курбан-ака мне говорит: «Ты, Володька, домой иди, мы с Семеном к бабам поедем.» Так и сказал — к бабам!.. Но я остался, смотрю, Алиев совсем пьяный, еле на ногах стоит. Взяли такси и на какую-то улицу приехали. Семен вылез, а Курбан-ака спит, не разбудить его ни в какую. Кедровский мне сказал: ты его домой отвези, а сам ушел и за такси не заплатил. Курбан немного в себя пришел, вылез из машины и качается. На меня внимания совсем не обратил и пошел к калитке. Ну, а я дорогу перебежал и на трамвай.

Володя говорил торопливо, горячо, голос его то и дело прерывался. Видно больно было пареньку за то, что человек, мастерством которого он восхищается и мечтает перенять, растрачивает себя впустую, свел дружбу с алкоголиком, полностью подпал под его влияние.

— На следующий день Курбан-ака пришел совсем больной, глаза опухшие. Мне говорит: извини Володя за вчерашний вечер, это я во всем виноват. Предупредил, чтобы я никому не рассказывал о том, что было, особенно мастеру и начальнику цеха... Товарищ Ходжаев, скажите, я смогу повидать Курбан-ака, узнать о его здоровье?

Ходжаев отрицательно качнул головой:

— Скажу тебе правду, Володя. Курбан Алиев убит, и нам необходимо узнать, кто это сделал!.. Пантелеев, ты что же это, в слезы ударился? Будь мужчиной, возьми себя в руки, успокойся!