Огонь с небес - Александр Афанасьев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Тыкая пальцем в миниатюрные – сам телефон был самым маленьким из всех, какие продавались, – кнопки, он набрал номер, который помнил наизусть. Если бы его начали резать – он и то не сказал бы его.
После десятого гудка ответили.
– С именем Аллаха милостивого и милосердного мы живем и к его стопам припадаем… – раздалось в трубке.
– Именем Аллаха мы несем свет знания народам, а тем, кто отвергнет – да будет удар мечом, – сказал окончание положенной фразы стоящий в кабинке ретирады человек, – Аллаху Акбар, брат. Мне нужен амир, у меня срочное сообщение.
– Ты можешь передать его мне, брат, клянусь Аллахом, оно будет передано в точности тому, чье имя ты назвал.
– Аллах, да будет тому свидетелем. Свиноеды бьют по своим. Они только что остановили колонну, сорок пятый километр дороги от Новониколаевска на Хатаму. Это все. Аллаху акбар!
– Аллаху акбар, брат! Я передам все, что ты сказал, в точности. Да покарает меня Аллах, если я солгу. Аллаху Акбар!
В трубке раздались гудки отбоя.
Передавший сообщение разъединил телефон и аккумулятор – иначе он будет подавать сигналы и неминуемо будет обнаружен, хвала одному лишь Аллаху, что русисты такие глупые и самонадеянные. Спрятал и то, и другое в потаенное место. Только после этого расстегнул ширинку и помочился – он и в самом деле хотел в туалет. Застегнулся, повернулся, открыл дверцу кабинки…
Один из свиноедов стоял у раковин, держа его под прицелом пистолета с глушителем.
– Брат…
– Какой я тебе брат, тварь душманская…
Шпион, по заданию подрывного исламского центра проникший в центр управления русистов, понял, что на этот раз – действительно все. Где-то он прокололся, или свиноеды оказались не такими глупыми, как он о них думал. Но какими бы они ни были – Аллах все равно расстроит их ряды и унизит их. А ему, муджахеддину, павшему от рук кяффиров – будет рай и семьдесят две девственницы…
– Аллах Акбар! – истошно выкрикнул шпион последние слова в жизни, прославляя Всевышнего.
Свиноед выстрелил. Пуля попала в рот…
Затем свиноед отвинтил глушитель, спрятал и глушитель, и пистолет по карманам. Подошел к убитому, повернул голову так, чтобы кровь текла в унитаз. Так его не обнаружат до завтра… а ночью его вынесут отсюда и закопают, как собаку, без обряда.
Затем он закрыл дверь кабинки, перегнулся – и сумел замкнуть ее изнутри, чтобы не открылась. Открыл небольшой шкафчик в стене, где были принадлежности для уборки, достал оттуда табличку «не работает» и повесил ее на ручку дверцы кабинки, где лежал труп. Засорился унитаз… бывает. Завтра починят.
Он спокойно сделал свои дела в другой кабинке, потом помыл руки и лицо, вытер их полотенцем, посмотрел на себя в зеркало – все чисто. Никаких следов. Их и не должно было быть – только он, лично, убрал больше двадцати лидеров душманов и особо опасных лиц с умыслами на терроризм. Вот так, как сейчас, убрал – действуя под прикрытием, лицом к лицу, а не ракетой с беспилотника, как всякие педики и трусы сейчас поступают. От исламистов, тварей обрезанных, он испытывал просто физическое отвращение…
Он вернулся в зал. Тот, кто его послал, посмотрел на него.
– Там унитаз засорился… – негромко сказал он.
Командир кивнул. Этого маленького душманского ублюдка разоблачили почти сразу – но держали про запас, для прогона дезинформации. Как только появилась потребность его убрать – его и убрали. Эти ублюдки, засевшие в жандармерии, в охране местного эмира – сделают работу за них. А потом – они уберут их и будут чистыми. Перед всеми…
Но и тот, кто только что пожертвовал своей жизнью, думая, что делает это на пути Аллаха, не знал, что на самом деле работает совсем на других людей, планы которых не имели ничего общего ни с исламом, ни с какой-либо другой религией.
Группа ФакелВпереди, на шоссе, догорал головной автомобиль. Шоссе было почти пустынно, какая-то машина, увидев пламя на дороге, резко развернулась и рванула назад…
– Твою мать! Зверь! Зверь!
– Слева чисто!
– Справа чисто!
– По фронту чисто!
– Их нет, нет! Чисто!
Борецков с ненавистью посмотрел на небо. Он уже все понял… осознал. Это не засада с гранатометами, с какими им не раз и не два приходилось сталкиваться в Афганистане. Это то, с чем раньше имел дело только их противник.
– Надо уходить!
С противоположной стороны дороги появились несколько машин, с круговертью огня на крыше, означающей принадлежность к каким-то государственным службам. Это были пикапы «Интернэшнл», четырехдверные, с длинной базой и пулеметными турелями в кузовах. За турелями стояли пулеметчики.
– Полиция!
– Это…
Машины резко развернулись, перекрывая дорогу стеной – и град пуль ударил по спецназовцам…
– Контакт!
Ответный огонь сбил одного пулеметчика из четырех, возможно, ранил еще одного – пулемет замолк. Но попасть было сложно – это были специально подготовленные машины, которые использовались и в полиции, и в жандармерии. Пулеметчик был прикрыт плоским большим щитом со стеклоблоками, который не брали пули.
Вспыхнула еще одна машина. Полицейские занимали оборону за машинами, стреляли в ответ…
– Рассредоточиться! Группы по три человека! Продвигаемся на север, пешком! Сила, прикрываешь отход!
– Это же свои!
– Твою мать, выполнять!
Не все еще поняли, что происходит. Это не так уж и плохо – как поймут, возможно, будет паника. Они никогда не отрабатывали действия против противника, вооруженного беспилотником с ракетами, они отрабатывали сигналы опознания для того, чтобы операторы не ошиблись при определении цели. Беспилотники – всегда были на их стороне…
И полицейские – тоже были на их стороне. До сегодняшнего дня.
ЗаговорщикиЗдание уже горело – полностью, дым и пламя рвались изо всех окон, противопожарная система где-то срабатывала, но к цели летели новые заряды «Шмелей», и новое пламя растекалось по комнатам и коридорам Дворца слез. Просто удивительно – но сопротивление обороняющихся до сих пор не было до конца подавлено.
Командующий группой офицер держался в тылу у отрывисто бухающих пулеметами бронированных машин. Нервно посматривая то на часы, то на небо, он ждал, пока можно будет ворваться в дом. Он знал порядок действий в таком случае – нужных ему людей должны были свести вниз и запереть в капитальной, не поддающейся огню комнате безопасности, откуда их надо извлечь. Он знал это потому, что дворец строили люди Эмира, рассказавшие все о дворце своему правителю. Аллах ведает – возможно, будущему правителю Всея Руси. Эмир дал понять, что даже если все обитатели этого дома погибнут, он не будет скорбеть об этом.
Хотя лучше все же будет, если они будут живы. По крайней мере, пока…
В штабной машине, на которой он прибыл сюда – зазвонил «мобильно-спутниковый» телефон, водитель высунулся из кабины, сделал знак. Полковник подошел, взял трубку.
– Сокол два, на приеме.
– Где Лидер?
– Лидер погиб. Я принял командование на себя, проводим поиск.
– Ты ничего не найдешь. Птица вылетела из гнезда.
– Ты уверен, брат?
– Уверен. Местные остановили их на сорок пятом километре дороги на Хатаму[30], местные полицейские силы и нелегальные формирования преследуют их. Они идут на север, мы ведем их с воздуха.
– Я немедленно выезжаю.
– Не торопись. Прибери за собой как следует. Когда местные доделают работу, ты встретишь их на дороге, как понял?
Приказ был понятен. Живым никого не брать. Местные погибнут и останутся в памяти как бунтовщики.
– Все понял.
– Удачи, брат.
Группа ФакелЭтот завод так и стоял в предгорьях памятником прежнему миру. Миру, где литр бензина когда-то стоил дешевле, чем литр воды. Миру, где деревья рубили без счета, не думая ни о чем. Тогда был построен и этот завод, впоследствии признанный экологически столь разрушительным, что его предпочли закрыть. Он производил строительные материалы из местных минералов, извлекаемых из карьеров – основой служил асбест. Теперь то, что смогли демонтировать и сдать в металлолом, демонтировали и вывезли, остальное осталось на месте – доживать свой век под палящим солнцем. Конечно же… никаких строительных материалов не было, а были урансодержащие породы, но об этом предпочитали не говорить…
Термооптические и ночные прицелы превращали почти безлунную ночь в день, и в ночи были видны машины, продвигающиеся по дороге, и фигурки перебегающих по полю солдат…
Дождавшись метки, Аскер сдавил прибор подрывной машинки – и две мины жахнули разом, одна на дороге, другая – в поле. Моментально поднялась пыль, послышались крики – боли и ярости…
В термооптический прицел автомата было видно, как кто-то пытается поднять солдат. Аскер нажал на спуск – и смельчак свалился.
В следующее мгновение ответные пули прошли так близко, что одну он прямо почувствовал. С ходу!
