Ночное небо - Диана Гамова

— На будущее, — не иначе, как по доброте своей, предостерегла я, — чтобы не попасть под простейший вампирий гипноз, не смотри нам в глаза. Гляди, куда угодно, хоть на нос. Но только не в глаза. Теперь показывай, какое дневное убежище ты мне отдашь.

— Идем…

С тех самых пор между нами завязалась довольно крепкая дружба. Если таковая вообще может существовать между вампиром и его гастрономическим объектом. Хотя я его больше не пила. Ни разу. Только грозила изредка, да и то в шутку.

Ярун оказался на редкость интересным человеком. Благодаря княжеской службе, он был грамотен, начитан и любознателен. Несколько раз между нами завязывались самые настоящие споры, в которых я забывала, что он всего лишь обыкновенный человек. Еще меня поражало то упорство, с которым он отстраивал таверну в Руинном квартале. Буквально за год ему удалось создать крепкое двухэтажное заведение с прекрасным подвалом. Не без моей помощи. Как я и обещала, долг с купца вытрясла. Правда, расщедрилась и подкинула немного своих сбережений, припрятанных в тайниках по всему Гуару. Результат превзошел все ожидания.

— Я назову ее «Жирный краб»! — торжественно объявил Ярун, стоя напротив дверей новенькой таверны.

— Почему краб? — недоуменно осведомилась я. — До моря далеко.

Ярун усмехнулся, хитро сощурив глаза.

— Однажды я был на побережье в Ламае[18]. Там готовили крабов. Больших таких, жи-ы-ы-ырных! Светло-синего цвета.

— Они тебя так впечатлили? Эти морские обитатели?

— Ну, да. К тому же, я всегда хотел жить где-нибудь у моря. Любоваться приливами, шумом ветра, рокотом волн… Раз уж мне этого не видать, то пусть хоть таверна называется «Жирный краб».

— Пусть, — согласилась я.

Дела у новоявленного хозяина таверны сразу пошли в гору. Плохо, конечно, что таверну облюбовали местные бандиты, да наемники с большой дороги, зато Ярун всегда был в курсе новостей. Ему вроде бы нравилась такая жизнь. Но однажды я заметила в его изумрудно-зеленых глазах тоску.

Небо уже посерело от подымающегося из-за горизонта солнца. Мы сидели в небольшой комнате, сразу у лестницы на втором этаже «Жирного краба». Ярун печально разглядывал в окно покосившиеся домики Руинного квартала.

— Веомага, — тихо произнес он, — у меня к тебе небольшая просьба.

— Какая? — я тоже смотрела в окно. Только не на землю с ее корявыми постройками, а на небо. На сотни звезд.

— Обещай, что выполнишь ее! — неожиданно потребовал Ярун.

Что надумал мой новоявленный друг? Почему его челюсти сжались, а кожа побледнела?

— Хорошо, — сдалась я под внезапным напором.

— Обещаешь?!

— Обещаю, — знала бы, какое слово даю…

— Обрати меня, — глубоко вздохнув, вымолвил Ярун.

— Что?! — от возмущения я чуть не свалилась со стула. — Сдурел?! Соображаешь, о чем просишь?!

— Я хочу быть бессмертным, — он сжал руки в кулаки чуть ли не до хруста.

— Не бессмертным! — Воскликнула я. — Мертвым!

— Что я теряю?

— Жизнь! Душу! Человечность!

— А они мне нужны?

От такого ответа я бессильно откинулась на спинку жесткого стула. Впервые мне говорили такое. Я уважала некоторых людей именно за то, что они сохранили в себе эти качества. Ярун был как раз таким человеком. И тут вдруг такое.

— Почему ты хочешь стать вампиром? — уже спокойнее осведомилась я.

Он ответил сразу. Не раздумывая.

— Боюсь стареть. Боюсь умереть, — чего-то он недоговорил. Чего-то важного. Слова хотели сорваться с его губ, но он замолчал. Ну, уж нет. Меня так просто не одурачишь.

— Вампиры все мертвы, — я схватила его ладонь, прижав к собственной шее. — Чувствуешь? Холод. Сердце не бьется. Я нежить.

— Ты прекрасна! — воскликнул он, беря мои руки в свои горячие ладони. — Холод не главное!

Я вздрогнула.

— Ах… вот оно, что…

Вытянув холодные пальцы из обжигающих рук бывшего вестника, я сжала губы. До такой степени, что в них вонзились клыки. Глупый человек. Польстился на мертвую красоту.

— Я не могу этого сделать, — лед вырвавшихся слов заморозил даже меня. — Ты слишком привязался ко мне, человек. Вот и несешь всякую ерунду.

Восток начал розоветь. Еще четверть часа и встанет солнце.

— Вея. Веомага, — грустно сказал Ярун. — Я не хочу так жить. Лучше умереть.

Поглядев в окно, где с каждой секундой таяли звезды, я со вздохом поднялась со стула. Подошла к мужчине.

— Ярун, — я поймала изумрудный взгляд. Все же до чего красивые глаза! — Я не могу. Это недостаточная причина. Ты должен прожить жизнь, прежде чем говорить, что не хочешь ее. Узнай ее радости и горести. Все. И уж потом говори, чего желаешь. И тогда, если ты, по-прежнему, не изменишь своего мнения, я убью в тебе человека. Но не раньше, чем ты проживешь свою жизнь.

После этих слов я прыгнула в окно и понеслась по городу, будто чумная. От чего или от кого я бежала? Нет, ни за что я не возьму на себя еще раз такую ответственность. Еще раз создать птенца и видеть его последнюю смерть выше даже моих сил.

Ярун, если ты не отступишь от своей глупой идеи, то станешь вампиром и без моей помощи. А если нет? Проживешь хотя бы то, что люди называют жизнью.

Рассвет застал меня далеко от стен Гуара. Так закончилась эта ночь. Ночь предательства, как назвал ее Ярун, спустя много лет.

Он с горечью и болью в сердце смотрел на опустевшую комнату, на стул, на котором она только что сидела. Его руки все еще помнили холод ее пальцев.

— Я и так все пережил, Вея, — тихо произнес мужчина, — но ты заставляешь меня пережить то, чего я так не хочу, еще раз… Потому что боишься…

Из воспоминаний меня вернул мелодичный голос бывшего вестника.

— Ты бледнее обычного. Давно ела?

Я перевела на него чуть туманный взгляд. Глаза начинало жечь — верный признак близкого восхода.

— Четыре ночи назад, — подумала я с ответом. — Ничего. Завтра поохочусь.

Ярун неодобрительно цокнул языком. Встал, направился к комоду. В нижнем ящике он рылся долго. С полминуты. Затем выудил оттуда небольшую тыквенную флягу. Протянул мне.

— Я все надеялся, что ты вернешься. Первые несколько лет ждал, что ты придешь. Потом отчаянно не хотел верить, что ты меня бросила. А последний десяток годов просто делал запас каждые несколько ночей. По привычке.

Недоверчиво глянув на Яруна, я взяла флягу. Выкрутила пробку. Оттуда дохнуло свежей кровью. Человеческой…

— Это не то, о чем я думаю, Ярун?! — не мог же сухопарый старик самостоятельно сцедить целый литр крови с живого человека? Или мог? Или живой человек превратился в хладный труп?