Попадать, так с музыкой — 2 (неокончен) - Михаил Гуткин

— Молчите, молчите. Вам сейчас нельзя говорить. Лучше внимательно послушайте. Если все будет понятно, то прикройте глаза. Вы хорошо слышите меня?

Хм, а вопрос-то интересный. Слышать-то я ее слышу, но как бы через вату. И как ей ответить на такой вопрос? Я прикрыла глаза, а потом чуть качнула головой. Как ни странно, но меня поняли.

— У вас, товарищ лейтенант госбезопасности, проникающее ранение в грудную клетку с травмой одного ребра и к этому еще контузия. Ну и, понятное дело, кровопотеря. Говорить вам пока нельзя, а слух скоро вернется полностью. А сейчас попробуйте осторожно пошевелить пальцами рук и ног. Только пальцами.

Я послушно все выполнила. Потом легонько поскребла пальцами по бедру. Врачиха быстро сообразила, что мне нужно, и позвала санитарку. Совершая вполне понятные действия, я поняла, что и эти вполне естественные манипуляции сказываются на поврежденном ребре. Очень больно. И, судя по диагнозу, мне это терпеть не менее двух недель. Врачиха сочувственно мне покивала и снова заговорила.

— Вам здорово повезло. Те, кто вас доставил в госпиталь, рассказали, что рядом с вами разорвалась мина, но вас спасли винтовка и пистолет, которые приняли на себя основной удар нескольких осколков. И серьезное ранение нанес только один осколок, который пробил ложе винтовки, потеряв при этом значительную часть энергии. К сожалению оставшейся энергии хватило на преодоление сопротивления мягких тканей и на повреждение ребра. Еще хорошо, что основные внутренние органы не задеты. Осколок я удалила и положила в коробочку. Возьмете потом его себе на память. А контузия — это просто от близкого разрыва. Она за пару дней пройдет. Кстати, судя по небольшому шраму, у вас некоторое время назад уже была контузия головы? Не отвечайте, только моргните.

Я моргнула.

— Контузия была небольшая?

Я опять моргнула.

— Наш главный хирург так и предположил. Теперь слушайте внимательно. Первые два дня вам лучше вообще не говорить. Дышать постарайтесь плавно и неглубоко. Ничего твердого жевать нельзя. Только протертая еда, бульон и чай. И лекарства, разумеется. А дальше посмотрим. Если нужно позвать санитарку, то вот палочка. Левой рукой возьмите палочку и постучите по стулу или по кровати. Если палочку случайно уроните, то стучите ногтем. К вам сразу же подойдут. Руки сгибать плавно и только в локтях. Никаких движений в плечевых суставах. Запомните главное — чем меньше вы будете беспокоить ребро, тем быстрее оно срастется. Да, чуть не забыла. Вы сейчас лежите в полевом госпитале, находящемся при штабе Западного фронта, но нам уже пришло указание отправить вас в головной госпиталь НКВД. Так что вечером вы полетите на санитарном самолете в Москву.

Ну вот! Как я ни пыталась отвертеться от полетов на самолетах, не получилось. Только теперь я полечу не полноправным бойцом, даже командиром, а раненым, с мнением которого врачи обычно не считаются. Интересно, а зачем мне госпиталь НКВД? Вроде бы и тут неплохо. Хотя, если все время идут бои, то госпиталь должен быть переполнен. Надо бы оглядеться, только голову поднять боюсь. Опять будет больно. Но тут очень кстати снова подошла санитарка и осторожно перевела меня в полусидячее положение, положив под матрас подушку и, еще какой-то тюк. Опять стало больно, но терпимо. После всех перемещений мне ко рту поднесли странный сосуд, напоминающий чайник для заварки, у которого крышка приделана намертво, но наполовину отрезана. И ручка сбоку. Оказалось, что это специальное устройство для питья. Вообще-то я не привыкла пить из носика, но тут ничего другого не оставалось, а пить очень хотелось. В устройстве, которое санитарка назвала поильником, оказался остывший сладкий чай. Лучше бы дали просто воду. Как только заговорю, обязательно перейду на простую воду, потому что чай я пью всегда без сахара и только горячий. Почему без сахара? А потому, что к чаю у нас дома всегда было что-то сладенькое, типа печенья или конфет, варенье тоже пользовалось популярностью. В нашей с Васей семье я ввела аналогичное правило чаепития, правда тут мы больше налегали именно на варенье.

36

Закончив процедуру чаепития, я сначала стала зыркать глазами по сторонам, а потом со всей осторожностью попыталась вертеть головой. Выяснилось, что в пределах нескольких градусов я осторожно могу поворачивать голову вправо и влево. Потом уже больно. Но самое главное, что я все равно ничего не увидела. Санитарка поняла мое недоумение и объяснила, что я лежу в общем зале, но чтобы не смущать мужиков и самой не смущаться, мою койку выгородили простынями. Да, это еще один и достаточно весомый аргумент в пользу переезда в Москву. Ну что же. Ко всему нужно относиться философски. Я сумела пройти под серьезным огнем противника, отделалась ранением, которое, примерно за месяц должно пройти. Уже хорошо. Теперь надо бы выяснить, кто были те бойцы, которые с риском для жизни вытащили меня с поля боя и доставили в госпиталь. Интересно также, как себя чувствуют те, с кем вместе я шла на прорыв: капитан Валя, Костя, полковник Астахов, Леша и многие другие. Но пока я вынуждена молчать, а завтра меня уже здесь не будет. Надо бы что-то придумать. Ага, кажется, сообразила.

Я постучала палочкой по кровати. Ко мне снова подошла санитарка. Я пальцами показала ей, что хочу что-то написать. Она сначала отрицательно помотала головой, но, наверное, вид у меня был очень умоляющий, потому что санитарка сменила гнев на милость и принесла мне карандаш и листик бумаги. Потом откуда-то достала дощечку и подложила под листик. Еще немного подкорректировала мое положение на кровати, чтобы писать было удобно. Я медленно, тщательно выводя буквы, написала, что хотела бы узнать о моих друзьях и знакомых. Санитарка взяла листок и исчезла. Отсутствовала она довольно долго. Часов у меня на руке не было, но по моим прикидкам она пришла примерно через два часа. Зато пришла она не одна, а с Костей. У того левая рука была на перевязи, а под глазом сверкал классический фингал. Сам Костя был доволен жизнью на все сто. В правой, здоровой, руке он тащил мой вещмешок.

— Здравия желаю, товарищ лейтенант госбезопасности. Рад, что для вас все обошлось. Мы, когда тащили вас, боялись, что не донесем. Кровь текла и голова болталась так, что, казалось, вот-вот отвалится. Винтовку вашу пришлось бросить. Только прицел с нее сняли, а сама винтовка в хлам. И парабеллум помят — тоже выбросили. А ваш Вальтер вот, целенький.

С этими словами Костя вытащил мой Вальтер и засунул мне его под подушку. Я слегка улыбнулась. Потом потребовала бумажку и написала: «А как там капитан?». Тут Костя помрачнел и сказал, что капитана убили в самый последний момент, когда думали, что все уже закончилось. Увидев, что я тоже заметно помрачнела, Костя затараторил, что зато Леша вообще без царапинки и даже сумел сохранить свой автомобиль. Полковник Астахов ранен в ногу и находится в этом же госпитале, только в другом зале. Я была готова еще расспрашивать его о других знакомых бойцах и командирах, но тут пришел главврач, сначала выгнал Костю, а потом устроил мне разнос за то, что вместо тихого и спокойного выздоровления я занимаюсь какими-то расспросами, которые никак не улучшают мое состояние. Не выдержав столь вопиющие обвинения, я даже попыталась что-то проговорить, но тут он на меня так рявкнул, что я моментально заткнулась.

Главврач ушел, и снова появилась санитарка, которая принесла мне обед. Что там было в тарелке, я так и не поняла. Что-то полужидкое с волосинками, кажется, капусты. И все это было чуть теплое и несоленое. Пришлось есть. После еды мне назначили мертвый час, но поспать так и не удалось, поскольку развешенные простыни изолировали меня от взглядов, но не от звуков, точнее от стонов других раненых. Пришлось просто лежать, прикрыв глаза, и думать ни о чем. Это оказалось очень трудно. Тогда я сообразила, что мне надо делать, и стала вспоминать шахматную партию Ботвинник — Капабланка из Авро-турнира 1938 года. Эту партию Ботвинник выиграл красивой жертвой слона. Помогло! Я настолько увлеклась разбором позиции, что даже не сразу уловила слова докторши, что сейчас меня будут отправлять в Москву. Кое-как мне удалось прошипеть, что хочу взять с собой пистолет. Докторша сунула руку под подушку, вытащила вальтер и покачала головой, удивляясь моей шустрости. Вот ведь как: больная, практически не двигается, а под подушкой ни с того, ни с сего образовался пистолет. Я посмотрела на докторшу, на то, как она любуется вальтером, и решила сделать широкий жест. В конце концов, она спасла мне жизнь. Я пальцами показала, что дарю ей это вальтер. Она стала отнекиваться, но довольно быстро позволила себя уговорить. Видно было, что с оружием она обращаться умеет, так что возможно, что вальтер ей пригодится. А я, что я. От «Светки» остался только оптический прицел, парабеллум искорежен осколком. Да и я сама нуждаюсь в серьезной починке. Вот пока буду лечиться в Москве, займусь своим вооружением. Найдутся люди, которые мне в этом помогут.