Попадать, так с музыкой — 2 (неокончен) - Михаил Гуткин

— Заткнись лейтенант, а то у меня от смеха швы разойдутся. Ну ты и язва. Дал мне бог соседку.

Но меня уже понесло.

— Если хотите, могу рассказать интересную историю как раз про аппендицит. Только обещайте не хихикать.

Зоя чуть-чуть помолчала. Потом сказала.

— Давай свою историю.

И тут медленно, с передышками, так как все-таки было больно, я рассказала историю, которая случилась с одним приятелем моего дедули — человеком настолько оригинальным, что я уверена в правдивости этой истории.

— Один наш знакомый, преподаватель педагогического института, назовем его Б., почувствовал, как и вы, проблемы с животом. Тогда он позвонил своей хорошей знакомой — преподавательнице медицинского института. Назовем ее С. Та сообразила, что это может быть, и велела немедленно приехать. Б. приехал как раз к тому моменту, когда у С. была группа студентов. С. его осмотрела и поставила диагноз: аппендицит. После этого обратилась к студентам: «Сейчас у нас будет внеплановая лабораторная работа на тему „Операция по удалению аппендикса“». Б. погрузили на каталку, и вся группа дружно покатила его в операционную. Там его уложили на стол и началось. С. командует: «Шприц». Поднимается рука: «Можно я»? «Можно». «Скальпель». «А можно я», «Можно». И так всю операцию. По словам Б., как только ему отрезали аппендикс, он сразу почувствовал заметное облегчение и почти пришел в норму. Студенты под началом С. стали зашивать ему живот, и Б. не нашел ничего умнее, как сказать, что сейчас у них идут курсы кройки и шитья. Тут С. рявкнула, чтобы он заткнулся. Наконец, все зашили, и С. сказала, что теперь надо больного переложить на каталку. Б. настолько хорошо и бодро себя чувствовал, что сказал, что не надо перекладывать, что он сам спрыгнет и… спрыгнул. На его счастье студенты были к этому готовы и успели его перехватить. А то могло кончиться плохо. Через неделю Б. выписали. При выписке С. ему объяснила, что подобные выходки под наркозом для врачей не редкость. Такая вот история.[16]

Зоя внимательно выслушала эту историю, а потом сказала.

— Знаешь, Аня. Не рассказывай больше мне таких историй, а то швы у меня точно разойдутся. И, вообще, я подозреваю, что от твоих историй и здоровый человек может животики надорвать, или, по крайней мере, подавиться. А может тебя нарочно ко мне подселили, чтобы меня уморить?

— Кто это хочет уморить моего лучшего сотрудника?

С этим словами в комнату вошел какой-то мужик невысокого роста в халате, накинутом на форму. От быстрой ходьбы халат немного распахнулся, и я увидела на петлице два золотистых ромба старшего майора НКВД.

— Да вот, Паша, — стала ябедничать на меня Зоя. — Я только три дня после операции, а тут подселили лейтенанта, которая все время рассказывает смешные истории. У меня от смеха швы вот-вот разойдутся. И не увидишь ты больше своего сотрудника.

— Ничего. Зоенька. Не бойся. Смех улучшает настроение и прибавляет здоровье, — взял меня под защиту старший майор. — Поэтому полагаю, что, на самом деле, к тебе подселили коллегу для поднятия жизненного тонуса. Наши доктора — они хитрые. Если что не могут сделать напрямую, то пытаются действовать в обход. Как тебя зовут, красавица?

Это уже ко мне.

— Лейтенант ГБ Анна Северова, товарищ старший майор. Оперуполномоченный Гродненского райотдела ГБ.

— Так вот, кто моим орлам пару месяцев назад дорогу перебежал. Зоя, — обратился старший майор к моей соседке, — именно эта девица-красавица сумела найти бумаги, за которыми охотился мой отдел. Ну-ка, товарищ Северова, сознавайся, как тебе это удалось, а то из отчета, как всегда толком ничего не понять.

— Чисто случайно, товарищ старший майор. Во время обыска у одного мужика обнаружили имущество, которое явно ему не принадлежало. Я решила, что не все нам удалось найти, и еще подумала, что может он что-нибудь прихватил не сильно для себя нужное, а просто так, из крестьянской прижимистости. Вот наобум и потребовала отдать бумаги, а он вдруг взял и отдал. Полагаю, что он, вместе с бумагами и деньги прихватил, но я, с учетом перспективы, деньги решила с него не требовать.

— Вот, Зоя, видишь. Точно наш человек. Быстро сориентировалась и при этом подумала о перспективе. Ты сейчас у кого служишь, Анна Северова?

— Вообще-то до ранения я была порученцем у генерала армии Жукова, а теперь не знаю. Сначала надо выздороветь.

Видно, что мои слова о работе порученцем у Жукова несколько озадачили старшего майора. Он хмыкнул и ничего на это не сказал, но уверена, что взял мои слова на заметку. Потом он повернулся к Зое, помог ей встать, и они вышли в коридор. Я, наконец, смогла улечься поудобнее и задремать. Проснулась я только к обеду. Сделала пару вздохов — боль осталась, но стала несколько глуше и терпимее. И дырочка уже так не дергает. Значит, помогает мазь. Может и ребро быстрее заживет. На обед был протертый морковный суп, что-то такое из мяса (я вспомнила, что папуля про такие блюда говорил, что они из жеваного кем-то мяса) с жиденьким картофельным пюре и кисель. Кисель был очень вкусным. Я это все уплетала, а Зоя с завистью на меня смотрела. Она пока еще на самой жесткой диете. Мяса ей вообще не дали. Только пюре и чай. После обеда я сыто вздохнула и не удержалась от вопроса.

— Зоя, скажи, пожалуйста, а кто был этот старший майор?

— Это, Аня, один из заместителей товарища Берии, Павел Анатольевич Судоплатов. А что, понравился?

— Дело не в том, понравился или нет. Просто мне показалось, что он хочет меня к себе забрать.

— Если хочет, то, скорее всего, заберет. Полномочий у него на это достаточно.

Я на это ничего не ответила, но подумала, что насчет полномочий бабушка надвое сказала. Впрочем, нужно будет узнать, чем именно сейчас занимаются люди старшего майора Судоплатова.

39

Три дня врачи измывались надо мной, Мне даже показалось, что они никак не могли понять почему, несмотря на все их старания, процесс заживления идет вполне успешно. Но, в конце концов, они просто приняли как факт, что шкура на мне зарастает, как на собаке. Вот только с ребром проблемы оставались. Оно тоже заживало, но гораздо медленнее, чем я хотела, и это существенно ограничивало меня в движении. Говорить я уже могла нормально, но стоило чихнуть или закашляться — сразу кошмар. Меня перевели на нормальный режим питания, да и само питание стало лучше. А в перерывах между едой и процедурами я прогуливалась по небольшому парку, в котором находился наш госпиталь. Мне страшно хотелось узнать, где мы находимся, но терпела, решив, что это не к спеху. Часто гуляла вместе с Зоей. К сожалению, нам с Зоей трудно было найти темы для разговора. Дело в том, что о своей работе по вполне понятным причинам ни ей, ни мне говорить было нельзя. А о чем тогда говорить? О мужиках? Как я поняла, ее муж тоже работал в НКВД, поэтому и эта тема оказалась практически под запретом. Зоя была театралкой, но тут я полный пас. Нет, кое-какие спектакли я, конечно, смотрела, только была одна загвоздка — эти спектакли были существенно послевоенного производства. В шахматы Зоя не играла, поэтому это тоже не было предмета для обсуждения. Так что в осадке остались только кулинария и тряпки. Тут я предоставляла слово Зое, а сама только слушала, иногда вставляя реплики. Зоя быстро это поняла и, кажется, стала задумываться, кто я вообще такая. Пришлось немного раскрыться и заявить, что полностью мою биографию знает только товарищ Берия, который запретил мне ее рассказывать.

Подобного Зоя не ожидала и я уверена, что при очередной встрече с Судоплатовым она ему об этом рассказала. Откуда у меня появилась такая уверенность? Просто при следующем визите Судоплатова он, здороваясь со мной, тоже выглядел несколько озадаченным. Значит, задал вопрос товарищу Берия и получил ответ, подтвердивший мои слова. Во всяком случае, эту тему мы дружно прикрыли.

На четвертый день врач торжественно мне объявил, что за мою рану больше не беспокоится. И что теперь проблема только с ребром. Но тут он бессилен. Физиотерапия и время. Больше он ничего порекомендовать не может. А я вдруг вспомнила случай с одной знакомой девицей, которая «сломала хвост». Не смейтесь, так как, по сути, она получила именно такую травму. Девица занималась спортивным скалолазанием и на одной из тренировок сорвалась со стенки. Приятель, стоявший внизу на страховке бросился ее ловить, и она копчиком приземлилась на его колено. Перелом копчика, фактически, и есть перелом хвоста, то есть того, что у человека осталось в процессе эволюции от хвоста. Так вот эта девица зарастила перелом сравнительно быстро, потому что пила мумие. Понятно, что врачи сейчас про мумие не знают, но это не пенициллин. Тут изобретать ничего не надо и технологии никакой. Надо только добыть само мумие. В свое время, услышав про мумие и его лечебные свойства, я собрала некоторую информацию, пошарив по Интернету. Я помнила, что его находили в Тибете, что в Монголии оно точно есть. А с Монголией у СССР сейчас отличные отношения. Вот и озадачу свое начальство. В конце концов, это и им будет интересно.