Мобильные связи (сборник) - Мария Арбатова

– По-твоему, я не могу понравиться молодой девушке? – насупился Веня.

– Вместе с кошельком можешь. Но не этой девушке. Она не проститутка…

Тут как раз появилась награжденная секретарша. Радостно поздоровалась с нами, предложила пройти к ресторанным столам, отчиталась о местонахождении начальника и резво убежала с подружкой по своим девчачьим делам, так и не поняв ни одного Вениного пасса.

– Дура… – прошипел Веня. – Впрочем, чего еще ожидать от этих тварей? Свой джип она уже получила…

Через неделю он пригласил меня в гости.

– А кто еще будет?

– Твоя подружка Поля Ковач, пара моих приятелей с дамами и Танечка.

– А кто такая Танечка? – удивилась я.

– Ну, та, которую в конкурсе наградили съемкой в рекламном ролике… Мне кажется, я ей нравлюсь…

– Вень, у тебя опять съехала крыша. Она же ребенок. Она младше твоей дочери…

– Что ты все время лезешь в мою личную жизнь? – возмутился Веня.

– Я не лезу в твою личную жизнь, я просто объясняю, почему у тебя ее нет…

За столом действительно оказались моя подруга писательница Поля Ковач с мужем, Венины приятели из серии «у кого Гучи круче» с разовыми девицами и смущенная маленькая Танечка. Она все время краснела и пыталась попасть если не в тему, то хотя бы в интонацию взрослых дядек и тетек, чего ей, конечно, ни разу не удалось. Когда сборище начало мирно рассасываться и сползать на первый этаж дома к входной двери, Веня положил руку на Танечкино хрупкое плечо.

– Ой, я поеду домой, меня мама ждет! – выдохнула девочка, бросив на меня умоляющий взгляд.

– Да ты не волнуйся, – бархатно вступил Веня, – во-первых, у меня есть комната для гостей. Во-вторых, немножко еще посидим, и я сам отвезу тебя домой.

В глазах у девочки блеснули слезы.

– Танечка, если хотите, мы довезем вас до центра, – предложила я, и она чуть не бросилась мне на шею.

Всю дорогу девочка молчала, а выходя из машины Поли Ковач, прошептала:

– Спасибо. Я вам так благодарна, вы себе не представляете, как я вам благодарна. Он же мне сказал, что собираются те, кто участвовал в конкурсе. Я, дура, и поехала…

– Вот что, дорогой, – злобно позвонила я Вене из дома, – я не полиция нравов. Можешь обслуживать свой климакс с помощью всей Тверской. Но если еще хоть раз ты при мне начнешь лезть к ребенку, мы с тобой больше не знакомы.

– Да где ты увидела ребенка? Кто тут был ребенок? Да все эти участницы конкурса – на них же пробу ставить негде! – возразил Веня.

Я с омерзением бросила трубку, вспомнив, как подобные суетливые дядьки лезли ко мне двадцать – двадцать пять лет тому назад. До какой степени они не видели себя со стороны! Им не приходило в голову, что их заплывшие жиром тела и мозги не могут конкурировать с телами и мозгами их сыновей. Созданный ими же образ мира предполагал, что заполучить молодую девушку нужно не «понравившись», а уболтав, купив, напугав, сломив сопротивление, застав врасплох, воспользовавшись растерянностью… при этом они виделись себе не мелкими насильниками, а возвышенно страдающими лишними людьми. Каждый из них, внешне прикрываясь цинизмом, внутри надеялся, что потом ей будет хорошо, она оценит, что-то сложится… но что они могли вызывать в памяти, кроме брезгливой усмешки?

А моя новая белая машина все ездила и ездила, а Веня все не предъявлял нам ее законного владельца и не предъявлял. Сначала рассказал, что потерял его телефон. Потом сообщил, что возьмет в отделении милицейскую базу данных. Потом даже помотал перед носом дискетой с базой, но не дал в руки. Потом сообщил, что дискета не открывается в компьютере. Время шло, и мы ездили на ничьей американской машине…

Очередная дама, с которой я решила его познакомить, была умницей, красавицей и внешне напоминала девушку, сбежавшую от него к госчиновнику. Кроме того, у нее была тоска по дому с цветами, оставшемуся бывшему мужу, а у Вени был как раз дом с цветами.

Мы встретились вечером в ресторанчике. Потом Веня развозил нас по домам, заскочил в киоск, купил мне и ей по знаковой розе. Довез меня до дому, я попросила сына вынести на улицу последнюю пайку за американскую машину, которая все еще официально была ничьей. Сын вместе с солистом своей группы и девушкой солиста вынесли конверт с деньгами к машине. Веня приложил конверт к груди, поклялся, что завтра же ликвидирует оплошность с оформлением гендоверенности и умчался с дамой в ночь.

Что там у них происходило, я уже плохо понимала. Он проводил с ней круглые сутки, но по всем ведомствам, кроме биологического. Я понимала, как тяжело слушать извергаемый Веней мусор много часов подряд, но… это было не мое дело.

И тут у машины полетел стартер. Веня повез моего сына Петрушу в автосервис при клубе «Колумб» Лифшицу, забраковавшему «Волгу». В присутствии Вени машину торжественно взяли в починку, потом отдали с починенным стартером всего за 800 долларов. Я понимаю в ремонте машин как баран в апельсинах, но мои подруги, соображающие в этом не хуже, чем в том, из какой части коровы готовить хаш, а из какой котлеты, были в недоумении.

– Ничего страшного, – защищала я Венину честь, – у нас был договор про две штуки баксов за ремонт. Значит, осталось еще 1200…

Машина снова стала ездить, а Веня снова рассказал историю, почему на этот раз он не может позвонить владельцу машины и оформить ее на нас. Общались мы с ним все реже и реже. С одной стороны, сцены с девчонками, которых он пытался заполучить через конкурсный джип, произвели на меня глубокое впечатление. С другой стороны, начался новый этап жизни с вопросом: зачем я держу возле себя этот обаятельный организм, целиком состоящий из нижних чакр? Андрей говорил, что это нормальная защитная реакция после развода, когда хочется целиком поменять круг, ведь вся политическая тусовка состояла из приятелей бывшего мужа.

Действительно, Веня поражал искренностью идиотизма. Никогда не забуду его восхищенный взгляд на банкира, произнесшего: «Да у меня времени ваще нет. Ногти себе стригу сам…»

И поскольку банкир планировал финансировать автопробег, я наступила себе на язык и сумела не спросить, сам ли он вытирает себе задницу или это делают специально обученные люди.

Но Веня мечтал жить среди таких, он безоговорочно пристраивался к ним, как бездомная собака к прохожему, намеченному ей хозяином. Понимая, что никогда не станет таким же, пытался освоить при них нишу удобного и полезного массовика-затейника. Лучше бы за деньги, но если нет, то бесплатного, потому что, крутясь возле, можно что-то отщипнуть… хотя бы поощущать себя значительным от присутствия рядом.

Родители вырастили его не то что без шестых чувств, но практически без четвертых и пятых. И как изящно я ни строила приятельские отношения в доступных ему границах мира, приходилось все чаще и чаще налетать на неразрешимые уравнения.