Авалон - Алексей Корепанов

— Вот оно! — возбужденно сказал Тумберг. — Кажется, именно это место я видел, когда смотрел на Авалон из шлюзовой камеры «Пузатика». Только почти ничего не успел разглядеть…

— Что-то здесь когда-то рвануло? — неуверенно предположил Тангейзер. — Может, один из тех пропавших дальников?

— А где обломки? — возразил Дарий. — Похоже на какое-то искусственное образование. Бенедикт, пусть разведчик пониже опустится и повисит там.

Темный диск скользнул вниз, замер в воздухе, и весь квадрат на экране, куда разведчик транслировал изображение своей видеокамеры, стал серым, без каких-либо деталей.

Без деталей?…

Тумберг выскочил из-за кресла Дария, словно, находясь на два шага ближе к экрану, он увидит гораздо больше.

— Карабарас… — еле слышно прошептал Тангейзер.

А Дарий… А Дарий, подавшись вперед, чуть не вывалился из кресла. И с такой силой вцепился в подлокотники, будто хотел раздавить их.

— Вы видите то же, что и я? — глухо спросил он и сделал ныряющее движение головой, глотая воздух. — Там два человека…

— Да, двое, — подтвердил Тангейзер.

Мужчина и женщина, только что словно выросшие из серого дна котловины, стояли, подняв головы вверх, и глядели точно в объектив воздушного разведчика. Их лица были видны очень хорошо. Довольно молодые лица, вряд ли каждый из этой пары прожил больше сорока пяти лет. Оба черноволосые, мужчина — с короткой бородкой, женщина — с родинкой возле уголка рта. Ничего необычного. Разве что одежда — нечто длинное и белое, от шеи до ступней. И с просторными рукавами до запястий.

И Дарий, еще раз судорожно сглотнув, понял, что именно так, в чем-то белом, он их и представлял.

— Вряд ли это кто-то с того корабля, с «Поиска»… — пробормотал Тангейзер. — Не то обмундирование.

Тумберг продолжал молча рассматривать мужчину и женщину, и вдруг, резко обернувшись, бросил острый взгляд на Силву.

— Да… — кивнул Дарий, чувствуя, что у него внезапно пересохло во рту. — Это мои родители… Отец… и мама… Они работали на химзаводе… И погибли при взрыве… Там же, на заводе… Я тогда в училище учился…

— Карабарас… — вновь прошептал Тангейзер, глядя на командира округлившимися глазами. — Так это что же получается?

— Это получается, — раздался рассудительный голос Спинозы, — что мы имеем дело с каким-то специфическим явлением. Речь может идти об иллюзии, материализовавшихся мыслеобразах, симулякрах… Хотя нет, симулякры не вписываются в…

— Замолчи, Бенедикт! — вдруг чуть ли не выкрикнул Дарий. — Двигай туда, остановишься в сотне метров. Я выйду, остальным оставаться на месте. И разведчика убери оттуда.

— Командир, может… — начал было Тангейзер, но Силва прервал его.

— Повторяю: я выйду, а вы оставайтесь здесь, — отчеканил он. — Это не обсуждается!

Тумберг не относился к подчиненным подкапитана Силвы и был старше как по годам, так и по званию, но ничего говорить не стал. Только вместе с Тангейзером проводил взглядом Дария, когда тот поднялся с кресла и направился к выходу из башни танка.

— И не подслушивать меня, Бенедикт! — произнес командир уже у двери. — Понял? Это приказ!

— Слушаюсь, Дар.

Разведчик ушел вверх и в сторону и завис под небесами, продолжая держать котловину в зоне видимости камеры. Тангейзер и Шерлок неотрывно глядели на экран. На нем появилась фигура командира танка. Дарий Силва медленно приближался к краю котловины. Мужчина и женщина, стоящие на дне, перестали глядеть на диск разведчика и повернули головы туда, где должен был появиться на кромке Дарий. Хотя видеть его снизу они никак не могли.

Или могли?…

— Беня… — тихо позвал Тангейзер. — Они что — настоящие?

— Единственное, что я могу сказать: это какие-то объекты, в самом широком смысле слова, — так же тихо ответил танк. — Об их свойствах судить не могу, у меня нет данных.

— Будь готов к их ликвидации… на всякий случай…

Спиноза промолчал.

— Беня, ты меня слышишь? — повысил голос Тангейзер.

— Да, Тан. Если смогу это сделать.

— Что значит: «если смогу»?

— Я имею в виду то, что эти объекты могут оказаться неуязвимыми для моих средств поражения.

— А вот Дарий может при этом пострадать, — заметил Тумберг. И, помолчав, добавил: — Впрочем, интуиция подсказывает мне, что ему ничто не угрожает. Кем или чем бы ни были эти… м-м… объекты, они не причинят ему вреда.

Тангейзер повернулся к нему.

— Помнится, Хорригор говорил, что здесь обитают отражения всех тех, кто когда-либо жил на свете. Я так понимаю, отражение — штука нематериальная.

— Это смотря что понимать под определением «материя», — подал голос танк. — И не забывай, господствующая парадигма не принимает в расчет магию. А судя по тому, что говорят и что умеют делать два наших выходца из прошлого, магия играет немалую роль в различных процессах. И может быть, во многих случаях — основную. Вы и сами имели возможность убедиться в том, что получается проделывать с помощью магии. В частности, и здесь, в Авалоне. Я имею в виду освобождение Хорригора.

— И все равно, будь готов, Беня, — повторил Тапгейзер. — Теории всякие — это одно, а на практике может и по-другому повернуться.

Дарий уже дошел до котловины, постоял на ее краю и начал спускаться по тусклому покрытию. Судя по тому, как он передвигался, оно не было скользким. Мужчина и женщина продолжали стоять неподвижно, глядя на него. Их лица были хорошо видны на экране — спокойные, даже какие-то умиротворенные лица, вовсе непохожие на маски. Обычные лица живых людей. Когда до этой пары осталось не более десятка метров, командир супертанка замедлил шаги. Вновь шагнул вперед… Еще… Остановился в метре от мужчины и женщины. Или от того, что приняло форму мужчины и женщины. Видеокамера воздушного разведчика показывала, что губы его шевелятся, но слов не было слышно. Те, кого Дарий назвал своими родителями, смотрели на него, и лица их оставались такими же умиротворенными. Дарий продолжал говорить, временами делая перерывы, и тогда создавалось впечатление, что он внимательно слушает. Но не наблюдалось никаких признаков того, что это не его монолог, а беседа. Губы мужчины и женщины по-прежнему были сомкнуты.

— Может, послушаем, хоть чуть-чуть? — не выдержал Тангейзер.

— У меня приказ, — отрезал Спиноза.

Майор полиции с укором взглянул на танкиста:

— Если господин Силва посчитает нужным, то все нам расскажет. Если нет, значит — нет.

— Да я за него беспокоюсь, — начал оправдываться Тангейзер. — Ему же никто не отвечает, а он все говорит и говорит. Может, заскок какой-то? Или облучение?

— А ты вспомни начало общения с барбовером, на Пятой Точке, — сказал Спиноза. — Как это выглядело со стороны?

— Верно… — пробормотал постлейтенант. — Он с нами мысленно разговаривал. Значит, и здесь так же?

В башне вновь наступила тишина. Тангейзер и Шерлок продолжали смотреть на экран. А тот показывал все ту же картинку. Вдруг Дарий подошел вплотную к мужчине и женщине и обнял сначала отца, а потом мать. И они по очереди обняли его. Танкист, не разворачиваясь, сделал шаг назад и медленно кивнул. И тут же фигуры его родителей начали погружаться в серое дно котловины. И отец, и мать подняли руки в прощальном жесте — и исчезли. Командир танка еще немного постоял, опустив голову, а потом развернулся и побрел к склону.

Через несколько минут он вошел в башню. Лицо его было бледным, и Тангейзер с Шерлоком поняли, что сейчас его лучше ни о чем не расспрашивать.

— Парни, я пойду, полежу, — опустошенно сказал Дарий. — Бенедикт, двигай прежним курсом. Тан, контролируй.

И, ссутулившись, ушел в бокс.

Следователь с постлейтенантом молча переглянулись, а танк тронулся в дальнейший путь.

Но не прошло и десяти минут, как Дарий вновь появился в башне.

— Не лежится, — произнес он и сел в свое кресло, которое поспешно освободил Тумберг. С силой потер руками щеки, обвел взглядом спутников и едва заметно усмехнулся. Усмешка была невеселой. — Ждете, когда расскажу? — Дарий помолчал, но ни Тангейзер, ни Шерлок не произнесли ни слова. — Значит, так, парни. Не знаю, как растолковать… В общем, это, конечно, не то, что похоронили после взрыва… Не воскресшие мертвые тела… Хотя от тех, кто тогда погиб на заводе, мало что осталось… А погибли девять человек. Так вот, это не воскресшие тела, а как бы образы… Но все-таки — именно моя мама и мой отец. Как бы вам разъяснить?… Понимаете, я здесь, в Авалоне, думал о них… И в прошлый раз, и теперь… — Силва говорил медленно, словно с трудом подбирал слова, и неотрывно смотрел на собственные колени. — Вот они и… Это именно они, понимаете? Я их спрашивал о разных вещах… Ну, обо всяких событиях нашей жизни, когда я был вдвоем с отцом или с мамой, или мы только втроем были — никого постороннего!. Например, как мы с отцом на рыбалку ходили, и по дороге я в лужу упал. Маленький был, поскользнулся… Или как я в ванной потоп устроил… И разное другое… И они все помнят! Но вернуться не могут… То есть не то что не могут, а просто… они даже не поняли моего вопроса… — Дарий вздохнул. — А что здесь делают, не смогли объяснить… Или я не сумел их понять… Если зеркало поместить в пустоту, оно ничего не отражает, но если посмотреть в него, можно увидеть прошлые отражения… Как-то так было сказано… — Командир танка приподнял голову и уперся взглядом в приборную панель. — Они мне и еще кое-что говорили, но повторять вам не буду. Это — личное, понимаете? Только меня касается… Я ничего не выдумываю, парни, и это происходило не в моей голове, а наяву… Абсолютно уверен, — последнюю фразу Дарий произнес твердо и словно поставил точку.