Повод для знакомства - Мария Воронова

Катя хмыкнула и затянулась. Ее собственный жизненный опыт подсказывал, что хоти не хоти, а все равно ничего тебе не перепадет.

– Перепихнулась с нашим боссом? – круто сменила Светка тему.

Отрицать очевидный факт было бессмысленно, и Катя промолчала.

– Ну и славно, – продолжала Светка. – Мы с Верой Ивановной как раз его собрались женить, а ты у нас девушка душевная, такую нашему долбодятлу и надо. А то он совсем озверел. Заедем на заправку, ты не возражаешь?

Катя не возражала. Хоть на Луну.

Светка, кажется, принадлежала к племени водителей, убежденных в том, что их святая обязанность не только доставить пассажира на место, но еще и прочесть ему лекцию на вольную тему.

– Если посмотреть со стороны, он вроде бы добрый и вообще нормальный, – рассуждала она, подъезжая к бензоколонке, – но реально там крышу перекосило конкретно. Когда его опустили по полной программе, то панамку ему сдуло, это я тебе как врач говорю. Так что ты с ним поласковее будь. Прости ему, если что. Короче, я пошла платить, а ты слушай и, если мобильник позвонит, ответь, а то мне неохота его из гнезда вынимать. Мне в это время только дети могут сигналить. Послушаешь, скажешь, что с мамашей все тип-топ, хорошо?

Катя кивнула. Подумав, взяла из пачки еще сигарету. Может, все образуется? Она будет нежной и ласковой, и Колдунов потянется к ней. Она поможет ему поправить, как Светка выражается, перекошенную крышу, и он поймет, что жить без Кати не сможет…

Размышления прервал звонок мобильника. Катя была не очень в ладах с техникой, но мысль о том, что звонят дети, которые, не услышав свою мать, могут испугаться, придала ей сил: она нажала на нужную кнопочку.

– Але, Света, – в трубке раздался голос Колдунова.

– Это я… – начала Катя, но ее грубо перебили:

– Ты отвезла Катю в больницу?

– Это…

– Короче, Светка, если ты кому-нибудь хоть слово скажешь! Хоть взглядом намекнешь!

– Но это…

– И не торгуйся со мной. Или ты молчишь как рыба, или узнаешь, на что способен твой начальник. Вплоть до увольнения, поняла? Язык отрежу! Без наркоза! – В трубке немного помолчали. – Свет, прошу тебя как человека, не рассказывай никому.

– Хорошо, – пискнула Катя и отключилась. Ясное дело, если бы Ян планировал продолжить с ней отношения, то не стал бы в таком ажиотаже звонить свидетелю и затыкать ему рот!

– Тебе звонил Колдунов, – проинформировала она Светку. – Сказал, что отрежет тебе язык, если ты растреплешь о том, что видела.

– Да уж, тогда будет поздняк метаться. Сейчас надо отрезать. Да ты что, Катюха! Не реви!

– Ох, Света! Я же… – Катя всхлипнула. – А он, значит… Мама мне говорила! Что он поиграет со мной и бросит! – выкрикивала Катя, не в силах прекратить истерику. Инстинкт самосохранения подсказывал ей, что если она не изольет душу Светке, то пойдет и повесится. – А я, идиотка, не верила. Главное, если бы он хоть не на одну ночь меня снял, Света! Если бы хоть поухаживал, а потом понял, что не любит, и бросил! А у него не было никаких намерений, никаких чувств. Он просто хотел со мной переспать одну ночь.

– Ну хватит, хватит. Что ты в таком нерве?

– А я согласилась! Как проститутка! А я люблю его!

– Любишь?! Не гони! Ты ревешь, как ребенок, у которого отобрали игрушку, а это не любовь.

Катя замолчала – скорее от удивления, что Светка так сурово разговаривает с ней, чем от обиды.

– Это оскорбленное самолюбие, досада, что все происходит не так, как ты хочешь, желание получить власть над Колдуновым, но никак не любовь.

– Много ты понимаешь, – огрызнулась Катя.

– Много, – спокойно сказала Светка. – Ну признайся сама себе, если бы сейчас Колдунов предложил тебе руку и сердце, а через пять минут после этого откинул коньки, ты не дергалась бы так? Правда, Кать!

Катя в изумлении уставилась на нее, одновременно пытаясь понять, права она или нет.

– Если любишь, то никаких обидок нет, даже на себя. Когда любишь, тебя ничто не может заколебать. Ты просто говоришь: «Спасибо тебе, мир!»

Всю субботу Катя посвятила решению сложнейшей проблемы: звонить ли Петру Петровичу и просить ли замену?

Надежд на благополучный исход ее романа почти не осталось. «Вообще не осталось», – каждый раз поправляла она себя. Дура, как она могла возомнить, что ее мечты могут стать реальностью? Почему она решила, что идиотские мысли о прекрасном принце, который оценит ее тонкую душевную натуру и уведет за собой в безграничное счастье, могут воплотиться в жизнь? За столько лет можно было уже понять, что провидение сбоев в своей работе не допускает, и если оно постановило Кате быть несчастной, то она и будет. Попыталась дернуться – вот и получи по голове.

И теперь, вместо того чтобы предаваться бесплодному отчаянию, нужно придумать, как выйти из этой ужасной истории с наименьшими потерями.

Главное, Маргарита Матвеевна привыкла к Кате, и еще неизвестно, как отнесется к своим обязанностям новая сиделка. А старушка не должна страдать оттого, что Кате вздумалось погулять с красивым доктором.

Если она малодушно свалит, как выражается Света, со своего поста, Колдунов поймет, что для нее эта ночь имела большое значение. Катя же предпочитала, чтобы он думал о ней как о раскрепощенной свободной женщине, а не как о свихнувшейся от любви к нему экзальтированной дурочке.

Ничего, досидит с Маргаритой до выписки, не развалится! Может быть, и Колдунова разлюбить удастся.

Наверное, мама опять права. Если она не ошиблась в том, что Колдунов – похотливый мачо, и в том, что он подействует на Катю, как валерьянка на кота, то скорее всего верна и вторая часть ее оценки.

Он действительно беспринципный, нечистый на руку тип. И только ее влюбленность помешала ей это увидеть.

Беспринципный тип объявился на службе только в понедельник. Катя уже извелась, так ей хотелось поскорее укрепиться в своих подозрениях о колдуновской черной душе.

Он зашел в палату как ни в чем не бывало, поздоровался с Катей, посмотрел живот Маргариты Матвеевны и сообщил, что после контрольных анализов можно будет выписываться. «Рассчитывайте на пятницу», – сказал он спокойно и перешел к другим больным.

Контингент палаты за последние дни поменялся. Вместо благообразной старушки соседкой Маргариты стала любительница алкоголя средних лет, избитая мужем. Вела она себя не всегда адекватно, то кричала, то плакала. «Для кунсткамеры себя уже замариновала, – отзывалась о ней Светка. – Кать, ты вполглаза присматривай, чтобы она в окно не вышла».

Еще в палате появились две работяги-лимитчицы, примерно Катиного возраста. Мама всегда предостерегала ее от общения с такими. «С ними не о чем говорить, эти люди не понимают очень многих вещей, не умны и по большей части распущенны, – часто повторяла она. – Нужно быть с ними вежливой, но сохранять дистанцию».