Лесной фронт. Благими намерениями... - Алексей Замковой

  - Алика с Антоном оставили? - спросил я у Яна.

  - Ага. - кивнул тот, озираясь по сторонам. Хорошо, хоть не бросили раненого. А то примчались бы мне на помощь всей толпой... Молодец, Ян. Подумал об Антоне.

  - Знакомьтесь, - я представил Селиванову своих бойцов, потом представил своих тем, кого знал сам. Остальных представил, заодно и мне, Сережа.

  - Ты, командир, як до хаты зайшов, - рассказывал Ян, - так я продовжував наблюдаты. Збырався вжэ за тобою йты, а тут воны прыйшлы...

  Все ясно. Ян, не дождавшись пока я выйду, уже собирался идти меня выручать, но тут появился Селиванов со своими бойцами. Оценив силы, Ян пришел к вполне естественному выводу, что один с пятью он не справиться. Со всей возможной скоростью, он бросился обратно в лагерь и поднял там тревогу. В итоге, оставив Алика охранять лежачего Антона, весь отряд бросился спасать своего командира. Молодцы, ребята!

  - Спасибо, Ян. - поблагодарил я. - Все сделал правильно. Серега, вы далеко остановились?

  - Часа два идти. - ответил Селиванов.

  - Ну, тогда мы перебираемся к вам. Выдели пару бойцов. У нас там раненый лежит. Пусть помогут сюда его перенести.

  За Антоном я послал Казика, который должен был отвести двоих бойцов в наш лагерь. Когда они ушли, я снова вернулся к прерванному разговору.

  - Рассказывай, почему нарушили приказ? Почему не ушли к Сарнам?

  История Сергея была очень похожей на нашу. Его группа выполнила свою задачу на 'отлично' - мост у Тучина никем не охранялся и был заминирован тихо, без шума. Немцы засуетились только когда прогремел взрыв. Но было уже поздно. Селиванов, сделав свое дело, был уже далеко. Без происшествий он со своей группой дошел до назначенной точки сбора принялся дожидаться остальных. Вскоре к ним присоединилась группа Буцко, у которой все прошло не так гладко. Мост они уничтожили, но, при отходе, был ранен второй подрывник этой группы - Шелест. Вроде бы пустяшная рана оказалась фатальной для подрывника - через пару дней она загноилась и, промучавшись почти две недели, Шелест все-таки умер. Но, вернемся немного назад. Бойцы прождали на мельнице дольше назначенного срока. Селиванов все порывался выполнить приказ и, после того как оговоренная неделя прошла, начал было собираться в поход к Сарнам, но против этого вдруг выступил Буцко. Он вначале предлагал, а потом - требовал, остаться на месте еще какое-то время. Насколько я понял, кроме того, что Буцко все надеялся на возвращение основного отряда, он еще и нивкакую не хотел бросать своего раненого товарища. И оставлять его на попечении местных на каком-то хуторе, как предлагал Селиванов, тоже не соглашался. В итоге, Селиванов подчистую разругался с Буцко. По некоторым моментам рассказа, я понял, что он чуть ли не обвинил (о чем сейчас искренне сожалел) Буцко в измене. Однако, как оказалось, тот был не одинок в своем желании задержаться на мельнице. Оставлять раненого товарища претило всем остальным бойцам. Пришлось оставаться и Селиванову - даже он понимал, что преодолеть такой путь в одиночку ему будет не по силам. А через два дня вернулись остатки группы Митрофаныча. Из тридцати двух человек, которые дошли до Гощи, к точке сбора вышло всего восемь. И как вышло! Выжившее мало чем отличались от тех, кто навсегда остался у того злополучного моста. Каждый из восьмерых вернувшихся был в той или иной степени ранен, а идти самостоятельно могли лишь пятеро. В числе тех, кого принесли на руках, был и наш командир. Как признался Сергей, поначалу они даже думали, что Митрофаныч не выживет. Однако, организм старика оказался на удивление крепок - Митрофаныч продолжал цепляться за жизнь.

  С возвращением командира все вопросы о переходе к Сарнам отпали сами собой. Даже Селиванов, видя положение отряда, перестал этого требовать. В путь могла отправится только половина собравшихся на мельнице бойцов. Но сколько из них дошли бы? Думаю, далеко не все... Группа осталась в этих лесах. По той же причине, они озаботились и поисками врача. Раненые не только не могли идти к Сарнам, но и нуждались в медицинской помощи, без которой многие просто не выжили бы. Партизаны обратились за помощью к единственному врачу в этой местности - Максиму Сигизмундовичу, который, без лишних вопросов, взялся за лечение раненых. И, благодаря этой помощи, большинство выжили.

  - Вот, все и сидим здесь. - подытожил свой рассказ Сережа. - Думаю, скоро все наши смогут идти. Тогда и к Сарнам отправимся.

  - А здесь, на хуторе, вы как оказались? - немного помолчав, переваривая информацию, спросил я.

  - Через Мыколу, - Селиванов кивнул на хозяина, - Максим Сигизмундович нам лекарства передает. И, заодно, разные сведения. Сегодня как раз тот день, когда мы сюда приходим.

  - Такой толпой? - поднял бровь я. - Не многовато за лекарствами - пять человек?

  - Мы сегодня должны еще продовольствие собрать. - ответил Сергей. - Сюда просто заглянули. А вообще мы мимо шли - на хутора.

  - У местного населения продовольствие берете? - насторожился я.

  - Ну да. - кивнул Селиванов. - Они же - советские люди и должны поддерживать тех, кто воюет за их свободу!

  Вот это мне очень не понравилось. Поддерживать нас, конечно, должны, но людям же и самим есть что-то надо. Сомневаюсь, что местные сейчас настолько богато живут, что бы кормить еще и партизанский отряд. Никогда не поверю, что Митрофаныч разрешил бы брать продукты у местного населения, когда можно отобрать продовольствие у немцев или полицаев.

  - А командует сейчас кто? - осторожно осведомился я.

  - Митрофаныч командует. Только он слаб еще. Мы с Буцко его замещаем, когда он бывает не в состоянии...

  Понятно теперь, чья это идея насчет снабжения за счет местных. Методы продразверстки на практике, так сказать. Ладно, сейчас этот вопрос поднимать не будем - решим, когда придем в лагерь и поговорим с Митрофанычем. А пока лучше сосредоточусь на радости от встречи и от того, что мои товарищи все же сумели выжить!

  Отряд Митрофаныча выбрал себе удачное место для лагеря. Еще на подходе нам пришлось преодолеть небольшое болотце, которое питалось из мелкой речушки и бесчисленных окрестных родников. Пройдя через это болотце, мы оказались у подножия небольшого, заросшего густым лесом холма. Сам лагерь я заметил только когда уже оказался в нем - это оказался небольшой поселок из все тех же шалашей, сложенных из веток с повядшей, не еще зеленой листвой. Как объяснил Селиванов, добровольно взявший на себя роль гида, этот поселок был временным. Вот поправятся раненые, и к Сарнам!

  Оставив своих бойцов на попечении Селиванова, я, первым делом, узнал где найти командира и направился к нему. Сергея, который порывался тоже пойти со мной, я отвлек, приказав устроить своих ребят. Тот не стал спорить - видимо то, что я не так давно был его командиром, сыграли свою роль. Митрофаныча я нашел сразу. Лагерь был относительно невелик - менее двух десятков шалашей и найти здесь кого-то, еще и после того как объяснили где именно искать, было проще простого. Поэтому, пройдя мимо нескольких шалашей (при этом, я не забывал внимательно осматриваться), я сразу же увидел Митрофаныча. Вся радость от мыслей, что теперь я наконец-то смогу сбросить с себя бремя командования и переложить ответственность за жизнь бойцов на чужие плечи, как-то разом исчезла. Он сидел на подстилке из веток и, склонив голову, потягивал свою вечную самокрутку. Я остановился в нескольких шагах, разглядывая старика. Сдал Митрофаныч... Вместо веселого, хитроватого ветерана двух войн, каким я его запомнил, передо мной сидел сгорбленный, уставший дедушка, совсем не похожий на бывшего фельдфебеля царской армии, белой гвардии барона Врангеля и помощника командира двух партизанских отрядов. Ранение его так подкосило или что?

  - Как здоровье, командир? - я наконец-то подал голос, обозначив свое присутствие.

  Митрофаныч поднял голову и уставился на меня. Молчание затянулось. С легким удивлением, разбавленным ноткой неверия, старик рассматривал меня, а я смотрел на его лицо, испещренное глубокой сеткой морщин. Да, сдал командир...

  - Алексий? - голос Митрофаныча прозвучал настолько слабо, что я даже испугался, как бы старика не хватил инфаркт от моего неожиданного появления. Мало ли... Вдруг подумает, что уже галлюцинации начались и ему начали являться призраки погибших товарищей.

  - Он самый. - я улыбнулся, и, хотя к горлу подступил комок, постарался говорить успокаивающе. - Живой я, Митрофаныч. Не волнуйся - не призрак.

  Подойдя вплотную, я вытянулся 'смирно' и доложил.

  - Боец Найденов с группой прибыл в ваше распоряжение! - и, немного расслабившись, подмигнул. - Примешь в отряд?

  Мы сидели рядом уже почти полчаса. Я закончил рассказ о своих похождениях после того, как очнулся в погребе Ежи, и снова повисла тишина. А потом рассказывать начал Митрофаныч.