Защитница. Тринадцатое дело - Иосиф Гольман

Наталья показала Петру Ивановичу направления возможных работ. Тот пришел в восторг: руки зудели от желания испробовать чудесные инструменты.

А Ефим Аркадьевич пошел встречать начавших собираться друзей.

Все приехали в течение часа от назначенного времени. Неплохой результат для нынешней ситуации – с пробками и перегрузками.

Большинство гостей уже бывали в этом гостеприимном доме и быстро нашли себе занятие. Кто-то играл с собаками – их вообще-то тут было целых три. Кто-то бросился помогать Наталье. Марина Томская тут же спелась со старшей дочкой профессора, что и ожидалось. Остальные просто одели валенки и наслаждались белым снегом да раритетным в наше время воздухом: участок Береславских примыкал к лесу, и сам был частью соснового бора. Летом гости, не выходя за забор, вполне могли бы набрать себе на жарево грибов, в том числе – благородных. Весной – насобирать ландышей: здесь их можно было понемногу срывать, потому что осенью вызревшие красные ягодки гарантировали восстановление популяции красивого цветка в следующем году.

Ольга Шеметова уединилась с Неонилой, на чьих руках так и остался сидеть уже большой малыш. Мишка явно побаивался и собак, и незнакомых людей. Сидеть на коленях у Нилы (как он ее называл), а еще лучше, держаться рукой за ее шею – было гораздо спокойнее. Адвокатесса внимательно записывала все сказанное Нилой, а потом сама начала ей что-то объяснять.

Еще через полчаса сели за стол.

Основной, круглый – человек на десять – стоял в большом светлом эркере, во всех окошках которого был виден зеленый лес и искрящийся на заходящем солнце снег. К нему приставили три складных столика, так что уместились все легко. Тем более два человека – вокалистка и пианист – не садились, концерт ожидался параллельно припозднившемуся обеду. Третий человек, кстати, тоже не выдержал: какой же музыкант не любит случайные джем‑сессии? Маринка быстро расчехлила запасливо привезенную с собой виолончель.

За столом, тем временем, произошла заминка. Про юбиляра же говорить было не положено! Однако в итоге Ефим Аркадьевич, как это часто с ним случалось, оказался полностью прав. Процедура решительно соскользнула с заезженного алгоритма и пошла по целине, то есть быстро, красиво и вообще без пафосной скуки.

Звучал джаз, не прекращались разговоры.

Темы – любые. От наболевших политических до высоких художественных.

Потом, само собой, свернули на рабочие.

Ефим потребовал рассказать про осложнения при ведении дел в Городке. Это не был праздный интерес, с учетом его безразмерных связей.

Выяснилось, что даже не все конторские представляли себе размах охоты на защитников семьи Клюевых.

Первым практическое предложение внес самый старый адвокат конторы Аркадий Семенович Гескин. Он предложил бесплатное ведение дела музыканта Богданова – небедный старик уже мог себе это позволить. Ну и поискать знакомых среди судей областного суда – очевидно было, что процесс с присяжными пойдет не в районном суде Городка.

Тут же подключилась Маринка Томская, ошарашенная услышанной историей про сломанную руку виолончелиста.

– Я могу дать с ансамблем благотворительный концерт. На операции, – пояснила она.

– А я могу его организовать, – вставил Ефим Аркадьевич. – И попродавать там картин, кстати, – добавил он. – Половину выручки тоже отдадим.

– Мы тоже готовы поучаствовать, – сказала Лола, старшая дочка Береславского. Пианист мотнул головой в знак согласия.

Эта идея была согласована и занесена в электронный планшет профессора.

Тошка-пионер предложил свою помощь в оперативной работе в Городке. Дел у него пока было немного, работал на подхвате у старших и отдельно обучался у Гескина. Но многие из присутствующих помнили, что этот молодой человек, во-первых, уже немало может по юридической части (да и по рукопашной), а во-вторых – всегда готов эти свои знания и умения применить на пользу себе, друзьям и доверителям.

И лишь весельчак Волик Томский, муж Маринки и друг всех присутствующих (кроме, разве что, домработницы и Неонилы с Петром Ивановичем) был настроен как-то мрачновато.

– Сдается мне, что в Городке вашем – беспредельщики, – сказал он.

– Так оно и есть, – подтвердили в один голос Шеметова и Багров.

– Башку бы не потерять, – сказал Волик.

– Легко можно, – подтвердил Ефим Аркадьевич, с некоторым недоумением глядя на сына старого друга, кстати, тоже здесь присутствующего. Однако Волик сам же и разрядил обстановку:

– Так речь не о том, чтоб сдаться. А о том, чтоб победить, и желательно без последствий.

– Логично, – согласились присутствующие.

По намеченной диспозиции Волик брал на себя областную прокуратуру. В деле было столько очевидных нарушений, что выйдя на честного и хорошо расположенного к тебе сотрудника, можно бы было многое поправить.

– Похоже, здесь с нами будут работать по самым грязным схемам, – после паузы сказал Береславский. Никто не удивился, услышав «с нами». Этот колоритный, алчный и нахальный человек в принципе не бросал друзей.

– Похоже, – согласились адвокаты и им сочувствующие.

– Надо подключать СМИ, – вынес вердикт профессор. Все понимали, что в эпоху почти полной победы Вертикали, мнение СМИ, как и мнение народа, мало кого интересовало. По крайней мере, в промежутках между выборами. Но внутривидовой конкуренции никто не отменял. И на хлебное место Слепнева вполне могли претендовать некие Мухины, Шмелевы и Пчеловы. А значит, следует привлечь внимание к скандалу и беспределу максимально возможного количества сопричастных. Глядишь, и найдутся интересанты. А враг моего врага в данной ситуации, несомненно, наш друг.

Наталье все услышанное никоим образом не понравилось. Впрочем, поскольку она понимала, что мужа остановить нельзя, то пыталась лишь быстро сообразить, как уменьшить степень нависшей над компанией опасности.

Последним неожиданно выступил Петр Иванович. Нила молчала, однако видно было, что – поддерживала.

– Я не юрист, – сказал он. – И вообще невеликая птица. Но все, что могу, – к Вашим услугам.

– Спасибо, – в разнобой, хоть и с единым чувством, откликнулись собравшиеся. В бою никто лишним не бывает. Лишь бы был крепок духом.

Сгустившаяся было атмосферка потихоньку разряжалась.

Наверное, музыка способствовала, почти все время звучавшая.

Или природа вокруг.

А, может, совсем другое.

Общее глубинное осознание того, что именно они – Маринка, Гескин, Наталья, Антон, Шеметова, Бойко, Береславский, Багров, Неонила – именно они истинные представители народа нашей страны. А вовсе не те, кто, имея власть, попирает естественные моральные и духовные нормы.

В конечном итоге, они – временные.

А мы – навсегда.

Глава 10

Москва. Бойко, Неонила и Мишка как новая ячейка общества.

Отношения Петра Ивановича и Неонилы представляли собой яркий пример брака по расчету. Что, несмотря на взрослый возраст Беляевой, поначалу здорово отравляло ей существование.

Казалось бы, какая разница, если тебя все устраивает?

Но, видно, так уж устроена голова интеллигента. Или интеллигентки, здесь как раз гендерных разниц нет.

Пусть взрослая, пусть сорок лет, однако жизненным путеводителем девушек этой части человечества остаются «Алые паруса» незабвенного Александра Грина. Хорошо это или плохо, какая разница? Как уж есть.

Петр Иванович Бойко, со своим фрикативным «Г» и прапорщицким «Не положено» на роль романтического героя явно не годился. Он и так уже совершил подвиг, убрав в дальний ящик комода тренировочный костюм и придерживая мизинец во время чаепития.

Однако когда Неонила – впервые в своей жизни, между прочим – испытала сильнейшее душевное переживание, именно этот человек подставил ей плечо, сделав возможным осуществление Мечты.

Без него Мишка остался бы и вне ее жизни.

С Мишкой все изменилось.

Страх генетической предопределенности, конечно, никуда не исчез. Наверное, даже обострился. Особенно он свирепствовал, когда все вроде бы становилось хорошо.

Мишка практически перестал сквернословить. Ел, как человек, а не как волчонок. Очень быстро развивался, наверстывая упущенное с младенчества, благо, мама-библиотекарь обладала несметными интеллектуальными богатствами в бумажных и картонных обложках. Чтобы процесс развития шел быстрее, весь день мальчик проводил в специальном детском саду, где кроме воспитателей, работали высокопрофессиональные детские психологи и логопед.

Пожалуй, теперь, к середине весны, Мишка почти ничем не выделялся среди сверстников. По крайней мере, на первый взгляд.

На более глубокий – все-таки выделялся.