Оборотень - Александр Трапезников

— А вот теперь уже поздно, — огорченно произнес Юнгов. — Смотри.

У входа на нижней ступеньке стоял хозяин постоялого двора, переводя дуло двустволки с одного на другого. Тероян, ощупывавший голову третьего сына, медленно поднялся, закрывая своим телом Глорию. Алекс тяжело дышал, держа палец на спусковом крючке.

— Врежь по ним, батя! — прохрипел второй сын, с разбитой коленкой. Чего ждешь?

— Заткнись, — также хрипло отозвался отец. — Сами виноваты. А вы убирайтесь! Да поживее!

Второй сын попытался подняться и дотянуться до топора, но Алекс перевел два темных зрачка дула на него.

— Лежи, — приказал он. — Пристрелю, сукин сын. Не заставляя себя упрашивать, Тероян, Глория и Юнгов медленно и осторожно прошли мимо хозяина, который отступил в сторону, держа их всех под прицелом. Выбравшись наверх, глотнув теплого воздуха, они поспешили к «Жигулям».

— Садитесь! — крикнул Юнгов. — У меня тут своя машина, поезжайте за мной.

Тероян включил зажигание и через минуту уже выруливал на дорогу, вслед за «Москвичом» своего друга. Только сейчас он заметил, как нервно дрожат его пальцы. «Видно, еще не всего отбоялся в жизни», — подумал он, взглянув на сидящую рядом Глорию.

— Как вы? — спросил он.

— Немного не по себе, — честно ответила она. — Почему они хотели нас убить?

— Не представляю, — произнес Тим. Но он знал — почему. И решил не говорить девушке о том, что увидел там, в бункере, открыв дверцу металлического шкафа, заваленного искусственным льдом.

— Куда мы едем?

— Очевидно, в Бермудский треугольник, — отозвался Тероян, следуя в фарватере «Москвича». Так оно и оказалось. Юнгов свернул к дачному поселку, остановился возле будки со спящим сторожем и посигналил. Очнувшийся охранник узнал его, нажал на кнопку, и створки ворот разъехались в разные стороны. Вскоре они были у бомбообразного дома Юнгова и въехали на участок.

— Не торопитесь выходить, — предупредил Тим. — Сейчас он уберет дога.

Подождав немного, пока Жора успокоит Стингера, они вышли из машины.

— Пошли в теремок, — сказал Юнгов. — Там и кофе попьем. Это был еще один домик в глубине сада, на две небольшие комнатки с кухней, построенный специально для гостей. До рассвета было еще далеко. Они шли по мраморной дорожке вслед за Юнговым, а Глория с любопытством оглядывалась. Оставшаяся возле ворот собака тоскливо завыла. И девушка остановилась, вздрогнула.

— Жуткий вой, — прошептала она. — Словно ветер в печной трубе.

— А видели его клыки? — отозвался Тероян. — Куда до него тем собакам, на кладбище.

Юнгов уже открыл теремок и поджидал их на пороге.

— Здесь вы можете передохнуть до утра, — обратился он к Глории. Честно говоря, когда появился хозяин с двустволкой, я подумал — нам конец.

— А я решил это еще раньше, перед газовой горелкой, — сказал Тероян. Но согласись, что быть застреленным все же лучше, чем изжариться заживо.

— И то, и другое не прибавляет аппетита, — Жора поставил на плиту кофейник. — Вечером я звонил Владу и узнал, что вы ездили на стрелку. Потом начал названивать тебе. А вскоре догадался, что вы наверняка отправились ночевать на постоялый двор. Ну и поехал тоже.

— Значит, это ты был моим соседом по номеру?

— Я. Только я не был уверен, что вы также там. Это я уже потом сообразил, когда услышал фургон. И шум во дворе. Почему они набросились на вас? Что ты там обнаружил, в бункере?

Глории не было на кухне, она сидела в комнатке, и Тероян плотнее притворил дверь.

— Куски мяса, — сказал он.

— Всего лишь? Стоило поднимать такую драку.

— Куски человеческого мяса, — добавил Тероян. Юнгов присвистнул.

— А ты не ошибаешься?

— Мне ли не знать анатомии? Уж сколько я тел препарировал за свою жизнь.

Юнгов содрогнулся, взялся за сигарету.

— Это ужасно, — помолчав, произнес он. — Теперь понимаю, почему они хотели вас прикончить. Но тогда непонятно — отчего нас отпустил сам хозяин.

— Это ты спроси у самого Алекса. Откуда ему было знать, что мы видели, а что — нет? Возможно, он не хотел доводить дело до лишней крови. А может, по какой другой причине.

— Ну, сейчас-то сыновья объяснили ему что к чему. Считай, сезон охоты на тебя открылся. Следовало бы позвонить Карпатову, чтобы он нагрянул туда со своими жандармами.

— Бесполезно. Думаю, эти останки уже вывезены и свалены в какую-нибудь канаву.

— А зачем они вообще им понадобились?

— Ты видел нутрий? — спросил Тероян. — Эти твари жрут любое мясо, без разбора. А может быть, они, извини — самому тошно, проворачивают его в фарш и добавляют в пирожки.

— Слава богу, что мы там не ужинали, — Юнгов вновь передернулся. У них обоих вертелся один и тот же вопрос, но никто не решался задать его первым. Они не смотрели друг на друга. Георгий следил за закипающей водой, а Тим сосредоточенно курил.

— Но… откуда они берут этот… страшный корм? — спросил все же Юнгов. — Неужели… живые люди?

— Не исключено. Но, возможно, уже мертвые. Тут есть какая-то цепочка. Если мы вызовем Карпатова, он оборвет ее. А я располагаю кое-какой информацией. И мне надо подумать.

— Люди, совершающие подобное, способны на все, — заметил Юнгов.

— Квазимодо?

— Да. Именно это я и имел в виду. Ладно, пошли пить кофе.

Жора взял поднос, толкнул ногой дверь и вошел в комнату. Тероян последовал за ним. В полном молчании, сосредоточенно, они выпили по чашке. Разговаривать не хотелось. Слишком тяжело дались им последние полтора часа.

— Ну все, пойду прилягу, — сказал Юнгов. Тим лишь слабо махнул ему рукой. Глория также ушла в соседнюю комнату, а Тероян отнес пустой кофейник с чашками на кухню, вымыл их и уселся за столик. Он достал из кармана блокнот с авторучкой и написал на чистом листке всего одно слово: «Квазимодо». Затем поставил вопросительный знак и провел жирную черту. А ниже, в столбик, записал следующее:

«Хашиги.

Алекс — хозяин харчевни.

Его сыновья.

Серый и мотоциклисты.

Мавр.

Неизвестный Юра».

Подумав немного, Тероян добавил еще одно имя: «Гуркин». Потом поставил точку и откинулся на спинку стула. Каждый из них мог оказаться Квазимодо. Почти у каждого из них были физические изъяны или психические отклонения. У Хашиги — лицевой парез, Алекс — косоглазый, его сыновья — вообще дебилы, Серый с мотоциклистами, судя по всему, какая-то секта сатанистов, Мавр — с пигментированной кожей, и все они купаются в крови. Оставался загадочный Юра и Гуркин, но и у журналиста, который сам признался, что Квазимодо следовало бы выдумать, акушерка при родах сплющила щипцами кости черепа. Но возможно, есть еще кто-то, ускользнувший от внимания Терояна. Он где-то рядом, возле него и Глории. Потянув за ниточку, распутывая этот клубок, Тим уже наткнулся на следы страшного преступления на постоялом дворе. А что ожидает его впереди? Какие еще картины откроются ему в бездне человеческого падения? На мрачном дне безумия? Он не знал, но отступать уже было поздно. Тероян спрятал блокнот, вернулся в комнату и прилег на кушетку. За окном начинал подниматься рассвет.

Утром его разбудил осторожный стук в дверь.

— Ну входи, входи! — крикнул он Жоре. Юнгов вошел посвежевший, благоухающий, успевший уже побриться и принять душ.

— Какие планы? — спросил он.

— Поедем домой.

— Нет, что будешь предпринимать дальше?

— Теперь пора раскручивать мотоциклистов. Но без Влада мне не обойтись.

— Не забудь и обо мне. Держи меня в курсе всего. Когда мы доберемся до Квазимодо, я напишу классный материал.

— Все вы, журналисты, одинаковы. Вам бы лишь за сенсацию уцепиться. Оставь это для Гуркина.

— Перебьется. Ладно, Лариса нажарила целую сковороду печенки, несет сюда, — переменил тему Юнгов. — Не знаю, как ты, но я, после того, что ты мне рассказал, есть не могу.

— А я позавтракаю, — пожал плечами Тероян. — Не умирать же теперь с голоду? Жизнь продолжается.

— Тогда буди Глорию.

— Я уже встала, — послышалось за дверью в соседнюю комнату и на пороге появилась девушка. — Тим прав. Жизнь не кончается и будет продолжаться даже тогда, когда мы умрем. Хотя бы в наших детях.

— Вот так помидор! — усмехнулся Юнгов. — У вас же нет детей.

— Но это не значит, что их и не будет.

— А вам бы очень хотелось их иметь?

— Да, — чуть смущенно ответила Глория. Жора перевел взгляд на Терояна, но и тот отчего-то смутился, отвернувшись к окну: там, по дорожке шла Лариса, держа в здоровой руке накрытую крышкой сковороду, а левой прижимая к груди батон хлеба в целлофановом пакете.

— Ну, старайтесь, — махнул рукой Жора. — Бог в помощь! Он познакомил вошедшую сестру с Глорией, и две женщины окинули друг друга внимательными взглядами. Терояну почудилось, что какая-то невидимая искра вспыхнула между ними, словно соприкоснулись два оголенных провода.