Журнал «День и ночь» 2010-1 (75) - Лев Роднов

— Ну что ж, была рада, спасибо за приятный вечер, может, ещё увидимся.

Лёша смотрел на меня и ничего не говорил. Вытягивать из него слова я не хотела, потому просто открыла дверцу и вышла из машины.

2. Последний день его любви

Анечка для меня самое настоящее чудо. Целый год жизни в Англии меня спасала мысль, что я приеду домой к своей самой любимой и красивой. Я так волнуюсь. Уже двадцать минут стою под её подъездом, а её всё нет. Какая она сейчас? Наверно, прекрасна, как всегда. Надеюсь, я тоже хорошо выгляжу, а то она целый год меня не видела. Перед отъездом купил себе новую модную одежду, мне продавщица в магазине советовала, у меня вообще отсутствует вкус. Сегодня утром сходил в парикмахерскую, сделал причёску. Надеюсь, я ей понравлюсь.

Тут распахнулась дверь подъезда. Это она… Как же Анечка красива. Такая грациозная и утончённая!

— Привет, тебя не узнать! — сказала она.

— Привет, ты просто прекрасно выглядишь! Я так скучал. Как ты? Как учишься? Мне так хочется знать всё, что происходило с тобой всё это время.

— И я, и я хочу всё о тебе знать. Мы, будто, заново знакомимся!

— В самом деле. Поехали, я заказал столик в кафе. Я сел в машину и был бесконечно счастлив. Она сидела рядом! Целый год я ждал этого момента и сейчас, наконец, мои мечты осуществились. Всё было, как во сне.

— Ну, расскажи мне о своей жизни, ты ведь в другой стране живёшь. Как тебе там? — сказала Аня и вывела меня из состояния транса.

Мне хотелось похвастаться перед ней. Нет, я совсем не добивался чувства зависти, просто мне не хотелось, чтобы она знала, как я сходил без неё с ума и как не мог говорить ни о чём, кроме неё. Мне хотелось показать Ане мир, в котором я сейчас живу, поделиться с ней этим миром и сделать её частью этого мира. Так я и не заметил, как мы доехали до кафе.

Это кафе мне порекомендовал папа, он знает толк в хороших заведениях.

Папа мне посоветовал, что надо сразу заказать самые лучшие блюда, сделанные по особому рецепту, названия я даже, как школьник, написал на запястье левой руки, чтобы незаметно от Ани прочитать. Папа сказал, что девушке обязательно должно понравиться.

Так я и сделал. Решил взять инициативу на себя, пусть сегодня она просто расслабится и хорошо отдохнёт.

Мы беседовали. Я хотел её развлечь, поэтому рассказывал всякие дурацкие истории, которые происходили со мной в те недолгие моменты, когда я не думал о ней.

Я говорил и говорил, мне на секунду показалось, что Аня заскучала. Тут принесли блюда. Да, действительно, папа был прав, очень вкусно, моё так просто объедение. Правда немного островато, поэтому приходится есть с открытым ртом. Тут я заметил, что Аня почти не притронулась к еде.

— Почему ты не ешь? Тебе не нравится?

— Нет, всё чудесно, я не голодна.

Странно, мне казалось, что папа был прав. Наступило неловкое молчание. Почему она всё время молчит? Может, что-то не так?

— Ну, что мы всё обо мне, да обо мне, ты-то как здесь жила?

Как бы я хотел вернуться назад, чтобы всё было, как прошлым летом.

Да, тогда было самое счастливое время в моей жизни. Тут я заметил, что в Анином блюде есть лук. О, тут ещё и маслины! Вот почему она не ела! Надо было узнать сначала состав, ну я и дурак! Теперь надо исправлять положение!

— Слушай, а поехали к речке, посидим там немного?

— Ладно, поехали.

Наверно, она расстроилась из-за этого блюда. Мне действительно жаль, не хочется, чтобы она на меня за это обижалась. Всю дорогу я старался её развлечь своими рассказами. А Аня всё молчала. Возле речки, когда я её обнял, она недовольно отстранилась.

Вскоре Ане стало холодно, и я повёз её домой. Возле подъезда я заглушил мотор и хотел с ней ещё немного посидеть, наконец-то поцеловать, обнять. — Ну что ж, рада была тебя видеть, спасибо за приятный вечер, может, ещё увидимся.

Что? Что она имеет в виду? Неужели Аня больше не хочет меня видеть? Она вышла из машины и пошла домой. Как же так?

Ещё пару минут я сидел в машине, прокручивая в голове события этого вечера, и с трудом осознавая, что её любовь ко мне ушла, как в сентябре уходит лето.

Страницы Международного сообщества писательских союзов

Светлана Кряжева

Поспеть ко Кресту

Положа руку на сердце, надо признать — на этот раз Пасху отпраздновали наскоро, второпях — так случилось, что все работали. То ли — в связи с кризисом пытались наверстать упущенное методом привычных субботников-воскресников, то ли — вообще голова была занята житейской суетой. Тётушка Таисия, человек обязательный, невзирая на свои больные ноги, прямо с работы прибыла на службу и хлеба успела-таки освятить, но всенощную всё же не выстояла и досматривала её дома по телевизору. И всё это — второпях, «на полусогнутых»… В чём тут дело — трудно поначалу разобраться! Или — в собственной несобранности, разобщённости, или — в смещении ценностей, или — в соглашательской обывательской психологии… Это в том случае, если за точку отсчёта принять отдельного человека, но, когда собираются вместе близкие родственные души, то вступают в действие иные законы, и тогда многое становится достижимым и возможным. Поэтому к Радонице все родственники стали готовиться заранее и основательно, учитывая то обстоятельство, что им предстояло собраться в родительском дому, в родовом своём поселении со столь прекрасным названием — Мир.

Встреча родни должна была состояться у старшей из тёток, Серафимы, по гордости своей не покинувшей родового гнезда, не пожелавшей вслед за многими броситься в столицу на поиски счастья и удачи. Худо-бедно, по-всякому, но прожила она до своих семидесяти с хвостиком лет в полном согласии со своими убеждениями и привязанностями, храня верность наказам родителей и родным местам. Сестра, дети и племянницы не забывали её и навещали при всяком удобном случае.

Серафима, женщина аккуратная и запасливая, задолго до прибытия гостей приготовила убранство в доме и особо уделила внимание праздничному столу. Холодного наставила аж двенадцать тарелок, учитывая то, что нынешние городские хозяйки на своих электроплитах готовить это блюдо в основном прекратили. Всё будет, чем детей-внучат побаловать! Об остальных закусках она не переживала, полагая, что женщины помоложе с должным усердием займутся обычной нарезкой для салатов. Консервированных же разносолов у неё имелось предостаточно, и для угощения, и для передачи родственникам в город.

Вперёд всех, ещё до сумерек в родной дом прибыла дочь Серафимы Валентина с тремя младшими детьми — семнадцатилетним сыном, всеобщим любимцем Николаем, да пятнадцатилетними двойняшками-дочурками. Валентина была матерью многодетной. Так удачно получилось, что до Мира на своей шикарной иномарке её «подбросила» бывшая сослуживица.

Разбирая подарки, Серафима дивилась странноватым для глубинки косметическим да туалетным наборам со множеством дезодорантов. Отдельно в большом пакете внучки, Даша да Наташа, заботливо доставили белую кипень искусственных цветов для могилок. Внучок-то — хорош, тут же воду с колодези начал черпать, делая запас воды в хозяйстве, демонстрируя бабушке свои «железные» юношеские бицепсы!

Поутру, с первым же автобусом подоспела и родная сестра хозяйки, Таиса. А уж на следующем рейсе, когда все поднялись ото сна, — обе племянницы, Таисины дочери, Ирина да Галина с мужем Георгием. Обе сестрицы были учёными дамами, в своё время университет окончили. Галина на учительшу выучилась, а Ирина — аж на социолога! Не сразу понять было в те времена родителям — что за «исследования» дочка пишет — о том, сколько девок да парней из сёл в города перебрались, да чем они в городах-то после работы тешатся! Галина доросла в учительстве своём до директора гимназии, одна из всех родственниц сохранив «полную» семью, зорко присматривая за мужем, который, единственный из мужчин всего рода оставался в наличии. Георгий, имя ему соответствовало, нёс на себе множество всяких вещей, которые ему вверили женщины. Сама Галина, переваливаясь, словно утица, также несла свою ношу. Её длинная и широкая юбка с неровными воланами не скрашивала неидеальную форму нижней части тела, привыкшей к длительному сидению, пятидесятилетней раздавшейся женщины. В Ирине же, подвижной и энергичной, утянутой в короткие брючки, можно было признать не старшую, а, скорее, младшую из сестёр. Худощавый и обветренный, с исчерно-бордовым, специфическим загаром лица, Георгий, наконец, опустил благополучно доставленную ношу и весело перецеловал всех женщин.

— А наши детишки на барбекю отправились, недосуг им по кладбищам хаживать! — признался с откровенностью он, — другая у них жизнь, вольготная, безо всяких обязательств!

Георгий работал технологом в стальцехе на автозаводе и был просмолён «навечно, как мумия», так шутил он. На надушенных и нарядных женщин от него резко пахнуло горькими производственными маслами. Однако в заслугу достойному мужу будь сказано, он был пока поразительно трезв!