Исповедь черного человека - Анна и Сергей Литвиновы

— Ты пойми, — душевно молвил, приобняв Вилена, нареченный тесть, — свадьба праздник не наш, не мужчинский. Наша воля, мы б его никогда и не праздновали. Пошел, записался, и все, как мы с Ариадной в Гражданскую. Но сейчас надо их, баб, уважить. Для девчонки, да и для матери ее, будь она неладна, женитьба — повод приодеться, побыть красивой, побрякушки нацепить, перед другими покрасоваться. Простим уж им за это, пойдем на поводу. Тебе ведь тоже надо, чтоб о тебе с первого же дня слава пошла: зять у Старостиных не прощелыга какой-нибудь, а надежный, уверенный в себе человечище. Парень крепкий, выдержанный, вести себя умеет.

Вот и наметили женитьбу на сентябрь. Для студентов хорошо: все вернутся с каникул и преддипломной практики. Но и взрослые люди тоже: в санаториях в Сочах в бархатный сезон понежились — и, красивые, загорелые, за стол.

Гулянье должно было быть, как будущая теща настаивала, респектабельным — потому заказали столы в ресторане «Прага».

Вилен хоть по части столичных связей, конечно, не блистал, однако в смысле денег оказался далеко не бедным сиротинушкой. Родитель его приехал из забайкальского гарнизона, в звании уже подполковника, с аккредитивом в десять тысяч рублей и бледной молчаливой женой, Виленовой мамой. Из-под Тулы и Витебска к Кудимовым подтянулась подмога — дядья, что также продвигались по военной линии, и хоть не вышли чинами, зато статью и голосом были молодцы, чудо-богатыри. Тетушки его, дядьев супружницы, тоже за словом в карман не лезли, и уговаривать их выпить да спеть не приходилось.

Однако родители со стороны Леры дали достойный ответ: призвали в «Прагу» всю свою тяжелую артиллерию — директора военного завода, где Семен Кузьмич парткомствовал, генерала, Героя Труда и академика. А еще — одного лауреата, двух членов Союза писателей да профессора МГУ. И хоть воинских мундиров со стороны невесты не наблюдалось, и у тестя, и у ближайших фронтовых друзей невидимые погоны через штатские костюмы просвечивали.

Кудимовская сторона, хоть не могла тягаться со Старостиными родовитостью, превзошла будущих столичных родственников своей статью. Да и зычностью: когда затянули в ресторане свои, сибирские, народные, — всех столичных переорали.

Вилен с Лерой сначала планировали из друзей пригласить только самых близких — однокурсников из МАИ. Однако потом спохватились: на курсе почти одни только мальчишки учатся, а с девочками маишными Лера сроду не дружила. Пришлось попросить, чтобы ребята, друзья Вилена, пришли на гулянье вместе со своими подружками. Так на свадьбе Кудимова и Старостиной оказались и Жанна, и Галя. С Владиком и Радием, разумеется.

Так Вилен второй раз в жизни встретил Жанну. Встретил, уже будучи в роли чужого мужа. А она тоже оказалась не свободна, да еще и влюблена в другого. И всячески за столом делала знаки внимания, даже и чрезмерно, подчеркивающие ее близость к Радию: то по плечу его погладит, то невидимую соринку отряхнет, то галстук поправит.

Однако, когда свадьба разгулялась и выпито было уже немало, Вилен улучил минутку и, когда вроде бы не смотрели на него ни суженая, ни, главное, теща Ариадна и тесть Кузьмич, к Жанне подошел. «Дурак я, дурак, такую девчонку упустил! — думал он. — Вот ведь, связался с верстой коломенской, польстился на квартиру московскую да на связи Леркины! Что ж я теперь без нее, без Жанки, делать буду? Как проживу?»

Однако вслух он сказал своей старой знакомице совсем другое:

— Что ж ты меня, Жанна, не поздравляешь?

— Поздравляю.

— А ведь не с чем. Я только в тебя одну был влюблен.

— Был бы влюблен, — усмехнулась она, — раньше бы мне о том сказал. И на другой девчонке бы не женился.

— Дурак я, Жанка, дурак. Может, мы как-нибудь дело поправим?

— Как ты себе это представляешь, жених?

— Для начала — снова где-нибудь повстречаемся.

— Перестань! Я даже слышать не хочу.

— Я теперь в квартире Старостиных жить буду. На Кутузовском.

— Поздравляю.

— И у меня телефон появился. Номер И — три — тридцать — сорок семь. Вот, я тебе записал. Позвони.

Она ответила:

— Не стану я тебе звонить, — однако листок с телефоном взяла, в сумочку спрятала.

В одиннадцать вечера, как было заведено в Москве в те годы, из ресторана стали выгонять. Старшее поколение засобиралось по домам. Приезжие — по гостиницам и общагам, кто на персональных машинах, кто на заранее заказанных такси. Однако молодые и их гости не нагулялись. Решили рвануть в общежитие к авиационщикам. Поймали три «Победы» с шашечками. Вилен вдруг подумал, что мечтает оказаться в одной машине с Жанной, а свою молодую жену отправить… куда угодно. Однако Лера, разумеется, не позволила, сама села с ним вместе на задний диван. Да еще по пути разобралась с ним по-своему, по-простецки: взяла голову Вилена в замок и зло зашептала в ухо:

— Если ты у меня будешь на других баб зыркать, а тем более с ними шашни водить — я твой окаянный отросток отрежу и собакам его скормлю!

И Лера больно цапнула Вилена за мошонку.

— Ты понял меня?

И что ему было возражать? Как оправдываться? Пока он мог отомстить молодой жене разве что тем, что сегодня ночью, когда будет исполнять супружеский долг — впервые в новом статусе мужа, — станет воображать рядом с собой не Леру, а Жанну. Не велика месть, прямо скажем.

В то же самое время в другой машине Радий, размягченный чужой свадьбой и близостью сидящей Жанны, прошептал ей в ухо долго ожидаемые девушкой слова:

— Давай, что ли, и мы с тобой, Жанка, поженимся?!

— Я не понимаю, Радька, — громко воскликнула Жанна, вдохновленная вторым подряд за вечер объяснением, — ты мне что, предложение делаешь?

— Ну, делаю, — пробубнил молодой человек.

— Раз делаешь, делай по всей форме!

И тогда Радий зычно скомандовал: «Стоп, машина!», и когда водитель испуганно остановил, прокричал: «Всем, кроме шофера, немедленно выйти из автомобиля!» Парочка вылезла на тротуар, вышли и следующие вместе с ними Владик (на переднем сиденье) и Галя (сидевшая сзади, по другую руку от Жанны). И вот, где-то на Соколе, посреди Ленинградского проспекта, Радий артистично рухнул перед Жанной на одно колено и аффектированно воскликнул, зачем-то напирая на «ж»:

— О, Ж-жанна! Будь моей ж-женой! Выходи за меня замуж-ж!

— Шут ты гороховый! — хохотала девушка. — Клоун! Вот не выйду за дурака такого!

— Ах, не выйдешь? Ну, что ж, нет так нет, — преувеличенно быстро вскочил с колен молодой человек и стал демонстративно отряхивать брюки. Все вокруг, и он сам, смеялись.

— Нет! Нет! Радий! Миленький, я пошутила! — Жанна схватила лицо друга в обе ладони и стала покрывать его поцелуями. — Я согласна!

Проходившие мимо поздние прохожие неодобрительно косились на сценку: не было в заводе в Москве конца пятидесятых, чтобы люди публично, у всех на виду, целовались на улице.

Радий подхватил Жанну на руки, покружил, а потом подсадил в распахнутую дверь такси.

Предложение, которое он сделал, как и свадьба Вилена, аукнулось в ту ночь уже под утро, причем в совсем третьей паре.

Владик был возбужден бессонницей, свадьбой одного друга и предложением, что сделал на его глазах второй, и в коридоре общежития, на подоконнике, вдруг прошептал своей Гале:

— Галка, я люблю тебя. Выходи за меня замуж.

Вилен Кудимов выждал. В день свадьбы да в брачную ночь учить молодую не стал. Зато на третий день сказал:

— Время грибное идет, Владька с Радиком по грибы нас приглашают. Поедем с ночевкой в Подлипки, а наутро в Лосиный Остров отправимся спозаранку. Ты с нами?

— А кто будет? — вроде бы без задней мысли переспросила Лера, тоже хитрая стерва.

— Мамзели моих друзей пойдут, — доложил Вилен, — если ты об этом. И Жанна, и Галка.

— Ах, вот как! Ты не за грибами, ты кобелировать туда собираешься!

— Лера, я еду за грибами. И беру с собой тебя. Или НЕ беру?

— Что-о?! — возвысила было голос Лерка. — Ты мне ультиматумы ставишь?! Да кто ты такой?!

Тут Вилен, не говоря ни слова, взял руку Леры в захват и применил болевой.

— Мамочка! — только и крикнула та.

— Какая я тебе мамочка?! — грозно прошипел Кудимов. — Я — муж твой! И я — ты поняла?! — я, да! — именно я! — в нашей семье буду решать, что, когда и как мы будем делать. И сейчас Я тебе говорю: во вторник мы, вместе с моими друзьями, едем в Подлипки за грибами. Тебя Я — тоже — приглашаю, — раздельно проговорил он. — Итак, — он слегка ослабил захват. — Ты идешь?

— Дурак, дурак, дурак! — застучала она кулачком ему в плечо. А потом залилась слезами: — Да, да, да!

Собирательство в те годы было не простым времяпрепровождением, а серьезным подспорьем к столу: суп из белых или маринованные грузди — вещь! Ариадна Степановна, правда, личным собирательством брезговала, но это только потому, что ее собственная маманя, а также прислуга и шофер-ординарец мужа Костик грибами-ягодами снабжали. Муж, Семен Кузьмич, уже возвысился до охоты — хаживал с ружьишком в компании сильных мира сего. Однако молодому поколению грибы были в самый раз.