Флотская Юность - Александр Витальевич Лоза
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Но вот все в прошлом. Я офицер! Золотые лейтенантские погоны с одним черным просветом и двумя золотыми звездочками лежали на плечах моей тужурки.
Мама и сестра поздравили меня букетом моих любимых гладиолусов.
Вечером был банкет. На нем начальник училища поздравил нас с лейтенантскими погонами и пожелал: «Семь футов под килем!» Это были последние часы в стенах «Системы», и я уже более 45 лет там не был.
На следующий день мы собрались всем классом в ресторане «Шалаш» у Байдарских ворот — как называют каменную арку, откуда начинается серпантин дороги, спускающейся к морю на Южном Берегу. Сказочно красивое место на высоте полтысячи метров над уровнем моря. Гигантский обрыв низвергается вниз, открывая великолепный вид на расстилающуюся до самого горизонта распахнутую морскую гладь, теряющуюся в дымке синевы, с парящей на скале между небом и морем Форосской церковью.
Историки говорят, что Байдарский перевал удостоила своим визитом Екатерина II. Именно отсюда она обозревала сказочно красивую панораму южнобережья.
Ресторан «Шалаш», построенный недавно, был рестораном современным, с хорошим уровнем обслуживания, поэтому мы и выбрали его. К тому же удаленность от города, отсутствие патрулей и любопытствующей публики делало наше прощальное застолье комфортным и спокойным.
Внешне здание ресторана действительно напоминало шалаш. Двухскатная высокая крыша до земли. Боковая стена, обращенная к морю, вся выполненная из стекла, открывает чудесный вид с высоты перевала на безбрежное море.
Внутри помещение ресторана отделано натуральным деревом, со столешницами столов, изготовленными из срезов огромных деревьев. Стол был щедрым, выпито было много, много было воспоминаний о пролетевших так быстро пяти курсантских годах. Мы с удовольствием провели последний вечер все вместе и разлетелись в разные концы страны…
Я улетал на Север, к моему новому месту службы. Такси в аэропорт уже стояло во дворе. Последний бокал, что называется «на посошок!». При открывании бутылки струей розового шампанского залили мне рубашку. Был легкий переполох! Все уже упаковано в чемоданы, поэтому застирали, быстро просушили утюгом и прогладили. Рубашка как новая.
Все сошлись на том, что к счастью! В добрый путь!
Глава 3
Север. 1973 год
Вот я и за Полярным кругом.
Нужно сказать, что база атомных подводных лодок располагается так далеко за Полярным кругом, куда при царе даже не ссылали. Несмотря на восемь веков освоения северных земель, а упоминание о русском поселении между устьями речек Кола и Тулома в летописи относится к 1264 году, места эти до сих пор не обжиты по-настоящему. Тяжелейшие природные условия — полугодовая полярная ночь, снежные бураны, низкие температуры — и сегодня затрудняют освоение этой русской земли, русской Арктики.
«Да, — подумалось мне, — недаром говорится: “Южный берег Баренцева моря — это не Южный берег Крыма!“»
Небольшой поселок, из стандартных пятиэтажных коробок, как его называют — Городок, раскинулся по сопкам. В центре — Дом офицеров. Залива из Городка не видно. До базы подводных лодок несколько километров. Добираюсь туда. С пирса мне показали базу перегрузки реакторов:
— Видишь на том берегу залива черные здания. Она и есть.
Действительно, несколько совершенно черных, без окон, больших мрачных зданий виднелись в сопках и плавказарма у берега. Я еще не знал, что эти здания — хранилища радиоактивных отходов. От пирса отходил катер на ту сторону, и я прыгнул на его палубу.
По прибытию в часть представился командиру, заместителю по политчасти и после них своему непосредственному начальнику — руководителю лаборатории физического пуска реакторов.
Первым, что мне бросилось в глаза в его каюте, был плакат — «Ты, пишешь диссертацию?», выполненный в манере известного плаката времен гражданской войны «Ты, вступил в Красную Армию?»
Как показала дальнейшая наша совместная служба, мой начальник оказался офицером энциклопедических знаний, требовательным и принципиальным в контроле наших теоретических познаний и практических навыков, выделявшимся в высшей степени интеллигентностью и умом.
Может быть, именно научный и творческий подход к работе и службе, воспитанный
Им, и стал, в дальнейшем, катализатором моей научной работы и диссертации.
Моя служба была связана с перезарядкой ядерных реакторов атомных подводных лодок — «Операцией № 1», как ее обозначают в документах. Отработанные радиоактивные стержни тепловыделяющих элементов (ТВЭЛов) активной зоны выгружаются из ядерного реактора, а новые ТВЭЛы загружаются в реактор.
Перезарядка атомного реактора напоминает операцию на открытом сердце. Легкий и прочный корпуса подводной лодки над реакторным отсеком демонтируют, а чтобы вскрыть «атомное сердце», снимают еще и стальную крышку реактора. Это сложный технологический процесс, для чего выгружают стержни компенсирующей решетки и аварийной защиты, монтируют установку сухого подрыва крышки, закрепляют компенсирующие решетки стопором, крышку захватывают четырехроговой траверсой и поэтапно, с выдержкой времени по установленной программе, поднимают крышку, не допуская ни малейших прекосов.
Взамен снятой крышки устанавливают биологическую защиту. Отработанные ТВЭЛы
демонтируют специальным устройством и отправляют в отсек плавбазы, а затем с плавбазы перегружают для последующего хранения в здание хранилища на берегу, где они хранятся под слоем воды.
В подготовленные ячейки вставляют новые ТВЭЛы, которые закрепляются аргоновой сваркой. Крышку на реактор устанавливают с новой красномедной прокладкой. Для создания герметичности ее прижимают к корпусу нажимным фланцем, обтягивая гайки на шпильках гайковертом под большим давлением. Герметичность стыковки проверяют большим гидравлическим давлением и делают выдержку на утечку в течение суток. После загрузки новых ТВЭЛов и герметизации крышки реактора осуществляется первый, так называемый физический, пуск реактора.
Как поведет себя новое «атомное сердце» реактора, не мог предсказать никто. Поэтому первый физический пуск реактора — операцию повышенной ядерной опасности — проводил не экипаж подводной лодки, а инженеры-физики, одним из которых был и я.
«Операция № 1» — работы по перегрузке реакторов, «грязные», очень опасные в радиационном отношении работы. Одна из таких перегрузок на Тихоокеанском флоте из-за неправильных, неграмотных действий офицеров-перегрузчиков, окончилась тепловым взрывом ядерного реактора атомной подводной лодки. Трагедией, унесшей много человеческих жизней.
Как-то позже, оформляя документы на дополнительные льготы за работу с радиоактивными веществами, я столкнулся с тем, что чиновники мне заявили:
— Какие льготы? У вас не было аварий.
— Потому-то я жив и общаюсь с вами, что не было аварий, — ответил я в сердцах и плюнул на дальнейшее оформление льгот.
…Удивительно, какие порой незначительные сюжеты остаются в памяти. Почему-то вспомнился двухэтажный деревянный, черный от времени дом, стоявший на огромном валуне у берега, куда к пирсу подходили катера из столицы Севера и куда первый раз прибыл и
