Темная сторона неба - Гейвин Лайелл

18

Триполи построен, пожалуй, лучше всех других городов Северной Африки, но это и самый скучный город. Широкие главные улицы и просторные государственные здания выглядят по-итальянски, они и сделаны итальянцами. За ними теперь стоят большие прямоугольные здания, построенные для американских семей, живущих или работающих вне военно-воздушной базы Уилус. А на западе - арабский квартал, Медина, с его узкими переулочками и темными дверными проемами с сидящими там согбенными, скрюченными старцами, чего только ни вытворяющими из кусочков меди. Но выглядело это все ненатурально. Создавалось впечатление, будто их наняли сидеть там, потому что кто-то видел нечто подобное в Марокко и счел, что такие картины добавляют туризму местный колорит.

По городу можно передвигаться в одноконном экипаже. Из аэропорта едешь на такси - "крайслере" последней модели. Сидишь в нем и сомневаешься в здравом разуме политиков в Вашингтоне и в Уайтхолле, которые тратят по восемь миллионов фунтов стерлингов в год, чтобы поддержать Ливию в платежеспособном состоянии и чтобы они эти деньги тратили на "крайслеры".

Я выбрал отель на берегу, бросил в коридор свой чемодан и попросил дать мне адрес врача-европейца. Им оказался суетливый и маленький француз с тонкими пальцами и подозрительным взглядом. Он не поверил, что я поцарапался о край обтекателя - ему приходилось видеть раны от ножа, - но он наложил восемь швов, сверху кусочек корпии и дал мне рюмку коньяку, чтобы я пришел в себя.

Из-за швов пришлось забросить мысль о завтраке, и я пошел в отель, в свой номер. В отеле было сто номеров, и все - как один. В каждом можно было раздеться и лечь, а если ты достаточно богат и хочешь делать в отеле ещё что-нибудь кроме этого, то ты можешь снять номер в отеле "Уаддан" на этой же улице, только подальше. Но в тот момент я думал только о том, как бы скорей завалиться спать, и черт с ним с раздеванием.

Комната выходила на солнечную сторону, и от жары одолевали сны. В два часа я проснулся, обнаружив, что дерусь с подушкой, потому что мне приснился нож, режущий мне щеку. Пошатываясь я прошел в закуток, который назывался ванной комнатой и который я делил с жильцом соседнего номера, смыл пот с лица, осторожно побрился и спустился в бар. Выпив две хорошие порции виски, я вернулся в номер и на сей раз уже спал без сновидений.

Кен разбудил меня в пять часов. Я пошатываясь подошел, открыл ему дверь, закурил и плюхнулся обратно в кровать.

Он сморщил нос, увидев мой номер.

- Для похитителя сокровищ международного класса ты, по-моему, слишком много времени проводишь лежа на спине, - заявил он.

Он уже сделал покупки: новые легкие фланелевые брюки, итальянский пиджак в бело-голубую полоску и серебристая шелковая "удавка". Это не "Бриони" в Риме, но самое приличное из того, что можно достать в Триполи. Он сел в ногах кровати и закурил. Потом объявил:

- Его превосходительство в городе.

- Знаю.

- И зачем-то грек из полиции.

- Я знаю. Убили нашего афинского агента.

- Ого! Для человека, который проводит столько времени в постели, ты знаешь много. А не ты ли это пришил того малого в Афинах?

- Сейчас загляну в свои записи... Не я, действительно не я.

- Но греческая полиция думает на тебя? Это, наверно, здорово все усложняет.

- Они прекрасно знают, что это не я. По крайней мере, они не видят в этом резона.

- Я очень надеюсь, что ты прав. Я бы лично, увидев, что в город прибыл человек с ножевым порезом в четыре дюйма и бородой в три, арестовал бы тебя по любому из висящих дел. Но это лишь мое мнение.

- Черт, конечно, человеку, который официально мертв, а разгуливает по городу с "вальтером" под рубашкой, легко говорить.

Он похлопал себя по животу.

- В настоящий момент - никакого пистолета. А завтра я могу пойти на пляж и сказать, что доплыл сюда из Греции. И буду чист.

- Да-а? - я опустил ноги на пол. - А ты случаем не знаешь, как его превосходительство посмотрит на то, что ты тут разгуливаешь с огнестрельным оружием? Или он не знает?

- Наваб - он любит, когда его окружают люди вооруженные. Сам он не носит, но ему спокойнее, когда его окружение ходит с оружием.

Я кивнул и пошел в ванную. После яркого обмена мнениями в голове у меня немного прояснилось. А после теплой воды прояснилось ещё больше. Подошел Кен и просунул голову.

- А ты не видел моего пилота? - спросил я.

- Вот теперь хороший вопрос. Этого-то ты точно не знаешь. Твой прекрасный парень - Роджерс, кажется? - сегодня утром улетел с Хертером. Хертер нанял самолет, и они улетели, как я слышал, в Эдри. Это куда ты должен был слетать.

Я отнял полотенце от лица.

- Ничего себе!

- Когда они узнают, что ты не был в Эдри, у тебя могут возникнуть проблемы с властями, как ты думаешь?

Я снова закурил.

- Не думаю. Не обязательно. Полицейским понравился мой рассказ, и, я думаю, они будут придерживаться его столько же, сколько и я.

- Но наваб - это большой человек.

- Не в этом городе. И не сейчас. К Бейруту и Афинам он готовился, он ожидал, что поедет туда. Там он приобрел источники информации и влияния. А Триполи - он не ожидал, что приедет сюда. Тут он пока вынужден полагаться на самого себя.

Я, похоже, не убедил Кена.

- Он все-таки мусульманин, - произнес он.

- Это ничего не принесет ему среди арабов. Он не тот мусульманин. Он ненавидит их больше, чем христиан и евреев.

- Я очень надеюсь, что ты прав, - повторил он свою фразу. - Так, и что теперь?

- Я думаю насчет поесть - в первый раз за целые сутки.

- Слишком рано. - Он взглянул на часы. - Сделаем это время часом нашего любимого "старомодного". Ты пока обувайся, а я позвоню и закажу.

- Нет, я вначале поем, - решительно заявил я.

- Ты меня огорчаешь, - сказал он, выглядя и вправду огорченным. - Я буду у тебя после ужина. Не занимай себя делами: нужно произвести кое-какой важный ремонт этого левого бензобака, не забудь.

Я кивнул.

Ужин не подавали ещё полчаса. Мне не хотелось идти искать другое место, чтобы поесть, вот я и очутился в баре. Помещение бара было побольше, чем номера в этой гостинице, но построено на тех же принципах: в одном помещении надо было купить напиток, в другом пить. Люди с лишними деньгами собирались здесь.

За одним из столиков рассматривал свой стакан с пивом, словно редкостный хрусталь, не кто иной, как мой молодой друг Роджерс. Я пошел взял пару больших доз виски и направился с ними к нему.

Он вскочил и чуть не перевернул столик.

- Боже мой! - воскликнул он. - Я уж думал, тебя нет на свете!

- Вот ты и предложил свои услуги по поиску меня?

Я сел и подвинул ему стакан.

- Что с твоим лицом?

Я пересказал ему историю с обтекателем, и он оказался первым человеком, поверившим в нее. Но его занимали другие мысли. Он достал пачку телеграмм и помахал ими.

- У нас неприятности, Джек.

Он передал мне телеграммы. Их было пять, и все они пришли от Хаузера, и во всех содержался один и тот же вопрос: что мы делаем и есть ли у нас доход.

- Я не посмел отвечать на них, - с озабоченностью в глазах объяснял он. - Я не знал, что сказать. А тут ещё из греческой полиции разыскивают тебя.

Микиса убили.

- Про Микиса я слышал. Но надо бы послать телеграмму нашему другу Хаузеру.

- А что сказать?

- Что застряли в пустыне, магнето забарахлило. Что мы его подремонтировали и снова в Триполи. Продолжаем заниматься новыми поломками. Что любим и целуем, вот и все.

- А что, именно это и случилось?

- Близко к этому. Ты посылай и поставь мое имя.

Он задумчиво посмотрел в стол.

- Не нравится мне это, Джек. Не хочется говорить, но я очень хотел бы знать, чем ты занимался это время.

Я сделал большой глоток виски.

- Послушай, Тони, - обратился я к нему. - Почему ты не сделал того, что я тебе предлагал в Афинах? Мол, боли в животе, несколько дней отдыха. Я хочу побыть следующие пару дней в Триполи и чтобы "Дак" был со мной. Так что почему бы тебе не заболеть и не знать, что происходит?

Он по-прежнему не отрывал глаз от стола.

- Я просто не могу сделать этого, Джек, - произнес он тихо, натянуто. - В конце концов, мы оба получаем деньги у Хаузера и мы не можем вот так... - Он махнул рукой и жалобно посмотрел на меня.

Тут он был прав, но неправ был я, здорово неправ, что стал признавать это. Я допил виски и просигналил бармену.

- О'кей, - сказал я. - Во всяком случае, сегодня лететь уже поздно. И мы вообще не можем лететь, пока я не проверю двигатели, а ты этого не можешь. Так что полежи и отдохни. Выпей ещё виски.

Роджерс покачал головой.

- Пойду пошлю телеграмму.

Он быстро ушел и на ужин не вернулся.

Я мечтал о хорошем бифштексе, но я забыл, где нахожусь. В Триполи едят телятину. Не хочешь телятины - значит вообще не ешь. Но мы народ непривередливый, я съел бы и шеф-повара, посыпанного мелко протертым метрдотелем.

Мне подали суп, каннеллони,* эскалоп по-милански, лед, сыр и кофе. Официант предложил коньяк, и в момент, когда я отказался от предложения на основании предыдущего опыта знакомства с ливийским коньяком, дверь хлопнула и на пороге появился Хертер. Он стал просеивать взглядом посетителей. Наконец ему попался я, и он решительным шагом направился ко мне.