Ужас на крыльях ночи - Дарья Донцова

– С последним ты не права, – возразил Леонов. – Ирина Петровна устроила ребят в школу в городке Фоминске. Я сегодня побеседовал с тамошней директрисой. Близнецов оформили туда по всем правилам, у них имелись документы с прежнего места учебы, личные дела. Кроме того, там есть заключение врача, рекомендовавшего обоим домашнее обучение, так как они перенесли сильный стресс из-за того, что их забрали из приюта. По мнению доктора, двойняшкам требовалось привыкнуть к новому месту жительства, к матери, их нервная система не выдержала бы еще и переживаний, связанных со сменой школы. Директриса не стала спорить. Никита и Олеся занимались дома, раз в две недели Ирина Петровна привозила ребят для контрольного опроса и выставления отметок. Педагог сказала, что Никита блестящий математик и компьютерщик, физика, химия давались ему легко, он получал одни пятерки. По русскому, литературе, истории тоже, английский знал прекрасно. Вообще невероятно одаренный юноша. Никита оказался единственным учеником школы, который получил по ЕГЭ наивысший балл и мог поступить в любой вуз на бюджетное место.

– Но все еще сидит дома, – пробормотала я.

– У паренька проблемы с общением, – объяснил Леонов. – Та же директриса упомянула, что ученик Владыкин отличался неконтактностью, с учителями беседовал исключительно по поводу заданий, в разговоры на личные темы не вступал. И он здорово зависит от сестры, нервничал, если их разделяли, например отправляли девочку отвечать в один кабинет, а его оставляли в другом. Никита в этом случае терялся, мог заплакать. В присутствии же Олеси был спокоен, мил. Но если ему задавали самый простой, не относящийся к учебе вопрос, допустим: «Никита, как там на улице, холодно?», – мальчик сначала бросал взгляд на Олесю и лишь затем отвечал. Сестра тоже замкнутая, на темы, не касающиеся школьных предметов, никогда не разговаривала, подружек в школе не завела. Училась хорошо, однако у педагогов сложилось впечатление, что уроки за нее делает брат, контрольные девочка писала средненько, а вот «домашку» всегда выполняла на отлично. В девятом классе Олеся увлекалась английским языком, ей нравилось все, связанное с США. ЕГЭ сдала не так блестяще, как Никита, но на общем фоне превосходно.

– И тоже осела в Павлинове, – отметила я. – Интересно, почему близнецы не захотели пойти в институт?

– А мне интересно, кто помог Максимову выбраться из СИЗО, сделал его «ожившим покойником», – перебил Федор. – Непростая ведь задачка.

– Странная складывается картина, – продолжала я. – Едва захлопнулась крышка гроба на похоронах Петра Германовича, как его дочь покидает дом и живет не пойми где. Потом она выныривает из мрака, поселяется в завещанном ей большом доме, а Антонина Тарасовна тут же сматывается на городскую квартиру. Причем, когда Ирина внезапно умирает, мать не возвращается в Павлиново. Хотя слово «внезапно» неверно, у младшей Владыкиной было больное сердце.

– Есть момент, о котором я еще не успел тебе сообщить, – перебил меня Федор.

– Говори, – занервничала я.

Леонов откашлялся.

– Патологоанатом, который делал вскрытие Владыкиной, сказал, что она была практически здорова, могла жить и жить.

– А кардиостимулятор? – удивилась я.

– Его ставят при нарушениях ритма сердца, которые нельзя купировать лекарствами, – продолжал Леонов. – Но вот удивление: он вдруг сломался, что и послужило причиной внезапной кончины Ирины Петровны. Грубо говоря, прибор усилил сердцебиение до критического, и – упс! В височной части у Владыкиной имеется большая рана. Сердце остановилось, она упала и разбила голову о батарею, хлынула кровь, которую потом старательно замывали Никита и Олеся.

– Вот почему я боюсь летать самолетами, – поежилась я. – Лайнер напичкан электроникой, и если заглючит в нем какая-нибудь ерунда, поминай как звали… Значит, кончина Ирины Петровны не криминальная.

Возникла небольшая пауза, после которой детектив сообщил:

– Похоже, ее убили.

От неожиданности я слишком сильно нажала на педаль газа, и моя машинка полетела вперед, словно за ней гнались голодные волки.

– Как?!

Федор чем-то захрустел.

– Подробности пока сообщить не могу. На кардиостимуляторе стоит номер и название фирмы-производителя, его сейчас проверяют. В принципе, этот прибор, как любой другой, может отказать. Но Ирине вшили лучший из всех вариантов, существующих на рынке, вероятность, что он засбоит, составляет тысячную долю процента.

– Не повезло ей, – пожалела я Владыкину.

– Ты дослушай! – попросил Леонов. – Человеку с кардиостимулятором нельзя подвергаться воздействию мощных электромагнитных полей, ему, например, не стоит проходить через «рамку» в аэропортах, делать УЗИ в области груди, запрещена МРТ, а мобильный телефон лучше держать на расстоянии от тела. Ну и еще кое-что.

– Ирина нарушила правила безопасности, и электроника пошла вразнос, – сделала я вывод.

– Вечного двигателя не существует, – говорил дальше Федор, – больному с кардиостимулятором нужно соблюдать осторожность. Но если выполнять указания врача, он будет жить долго и счастливо. Теперь о самом «водителе ритма». Не буду вдаваться в технические нюансы, сам их не понял, нам важно одно: прибор Владыкиной мог некоторое время работать при разных неполадках, в нем предусмотрена функция «неожиданное отключение». И у фирмы-изготовителя за долгие годы ее работы не было случаев поломки кардиостимуляторов. Однако хитрый аппарат можно вывести из строя нарочно, скажем, создав рядом магнитное поле. Правда, для этого надо знать заложенные в него параметры, а их, как ты понимаешь, никто у себя на лбу не пишет. Плохо Ирине Петровне стало в гостиной. Откуда там излучение? Телевизором, радио и прочим пользоваться больным разрешается. Так что же нарушило работу прибора? Мощный магнит, который кто-то разместил в комнате? На фирме клянутся, что впервые слышат о подобном поведении стимулятора, там все всполошились, хотят выяснить, в чем дело. Представитель предприятия уже поехал к патологоанатому, хочет забрать «водитель ритма» для экспертизы, а пока у его создателей единственная версия: на прибор воздействовали именно извне. Как злоумышленник узнал параметры? Не сомневаюсь, Владыкина хранила техпаспорт на кардиостимулятор где-то в столе или в тумбочке, а в нем есть необходимая информация. И что получаем? Отыскать документ могли только свои, чужих в дом не пускают.

– Зачем кому-то из обитателей особняка убивать Ирину? – вздохнула я. – Их же не держали на цепи. Уедет хозяйка в город, и бегите себе Леонид или Анна Тимофеевна на электричку. Вероятно, некий человек подошел к коттеджу, окликнул хозяйку, та приблизилась к окну, чтобы посмотреть, кто ее зовет, а убийца применил магнит.

– Пока у нас лишь фантазии на тему, – остановил меня Леонов. – Не понятно, почему случилась поломка прибора, надо ждать вывода экспертов фирмы. Хотя нет, одно известно точно: стимулятор твоей соседке вшили четыре года назад в частной клинике, той самой, где умер Борис. Помня твое предложение выяснить, кто дал средства на его лечение, я велел своему компьютерному джинну порыться в документах. Так вот, нужную сумму внесла Ирина Владыкина. Наличкой. И за свою операцию она заплатила сама. Приволокла в кассу мешок денег, кредиткой не пользовалась. Короче – облом. Давай, до связи.

– Подожди, – попросила я. – Можешь узнать, куда вчера положили по «Скорой» чернокожего парня по имени Жорж? Его отвезли в какую-то муниципальную больницу.

– Попробую, – пообещал Федор. – Прости, мне пора бежать.

Я загнала машину под навес и медленно пошла по мощеной дорожке. В душе снова шевельнулось желание навсегда поселиться за городом. Москва с каждым годом делается все безумнее, в столице нечем дышать, а здесь такой упоительный воздух и тишина…

– Ух! – раздалось слева. – Фух! Ух!

Я инстинктивно пригнулась и закрыла голову руками.

– Горим! – истошно завопил женский голос. – Спасите!

Я выпрямилась, увидела, что сбоку взметнулось вверх пламя, и схватила мобильный. Как вызывать пожарных? Кажется, 01! Быстро нажав на кнопки, я кинулась туда, где полыхал огонь. Ба-бах! Ба-бах!

– Данный номер недоступен, – равнодушно произнесла трубка.

Но я как раз успела добежать до изгороди и перевела дух. Слава богу, это не пожар, а большой костер, который развели на соседнем участке. Около высокого огня стоит Олеся, одетая в джинсы и бежевый пуловер с темным орнаментом, и ворошит лопатой полыхающую кучу каких-то вещей. Лицо у девушки злое, перемазанное золой. Чуть поодаль маячит Лариса, она и вопит, призывая помощь.

Я перемахнула через не очень высокий заборчик, кинулась к приемной дочери Ирины с вопросом:

– У вас есть ведро?

– Отвалите! – нервно воскликнула Олеся. – Лариса, заткнись! Ничего страшного нет, сейчас пламя опадет, уходите, без вас обойдемся.