Шла шаша по соше (сборник) - Макс Неволошин

Как-то Гоша звонит в середине мая:

– Хочешь заработать штуку баксов?

– Неа.

– Ты что, выпил?

– Шучу. Куда ехать?

– Лететь. В Юргу, послезавтра. С билетами проблем нет, я звонил.

– Это где? За полярным кругом?

– Где-то возле Кемерова. Тебе какая разница? Тридцать пять часов, штука налом, машина, гостиница, все дела. Заказчица – кучерявая…

– Хоть лысая.

– Это фамилия, балда. Записываешь? Кучерявая Елена Юрьевна. Владелица частного садика, отец – какая-то шишка в мэрии. Аккуратнее с ней.

– В смысле?

– В смысле без глупостей. И… образ жизни там веди поздоровее.

– Слушаюсь, ваше благородие.

Звоню. Уверенный женский голос всё подтверждает. Дневной рейс, четыре часа лёту, полтора на машине. К вечеру доберётесь, устроитесь. Утром начинаем занятия.

– Как у вас там погода?

– Плюс восемнадцать, не замёрзнете.

В Москве жара. Решил лететь в костюме. Прибыл в аэропорт, и началось. На два часа задерживается с вылетом рейс Москва-Кемерово. Борт не вылетел из Кемерова по техническим причинам. На три часа задерживается рейс Москва-Кемерово… На неопределённое время задерживается рейс… О вылете будет объявлено… Пришлось навестить бар. Потом ещё раз. Потом думаю: зачем вообще уходить отсюда? Бармен обещал разбудить, кресла мягкие. Перемены кресел я даже не заметил. Просыпаюсь уже в самолёте… тряхнуло. Вроде бы сели. Но в иллюминаторе что-то не так. Снег на полосе.

Снег.

– Ни хрена себе! – высказался кто-то в салоне.

– Обалдеть…

– Нас куда привезли?

Но уже подъехал трап, открылась дверца. Протянуло зимой. Ёжась, почти бегом мы устремились к аэровокзалу. В чёрном небе горели буквы КЕМЕРОВО. Интересно, думаю, будут ли меня встречать? Если нет, улетаю отсюда первым же…

Над головами встречающих заметил свою фамилию. Ниже – приятная особа в дублёнке. Без шапки и малейшего признака кучерявости. Более того – рыжая. Я хотел сострить, но передумал. Представились, сели в белую Волгу, шофёр включил зажигание.

– Вы уж извините, – говорит Елена Юрьевна, – у нас так бывает. За ночь похолодало градусов на двадцать. Я вам курточку захватила. И кофе есть горячий, будете?

– Спасибо, потом. Ничего, если я посплю?

– Да ради Бога, я и сама вздремну. Устала как собака. С вечера вас ждём.

– Максим, просыпайтесь. Подъезжаем.

Я поднял веки и увидел Юргу. И в который раз удивился одинаковости своей необъятной родины. Часами летишь, а всё то же самое. Пятиэтажки с разномастными балконами. Одни застеклены, другие готовы упасть. Бельё коченеет на верёвках. Одинокие сутулые фигуры. Я знаю сотню похожих городков, да и сам в таком родился.

Здание гостиницы отдавало сталинизмом. Напротив, через площадь, – бетонный куб с широкой лестницей. Типичное убежище слуг народа от господ. Елена подошла к администратору и тотчас вернулась с ключом.

– Оформитесь позже, я договорилась. Зайду за вами через час.

И словно угадав мою внутриутробную гримасу:

– Максим, я знаю, что вы устали. Но… Переносить неловко, люди соберутся.

– Да ничего, Лена, спасибо. Всё хорошо.

Как я отчитал в тот день? Нормально. Курс-то знал на автомате, хоть в полночь разбуди. Плюс – симпатичные женские лица в аудитории, что, конечно, вдохновляет. И не просто симпатичные, а умные, живые. Казалось бы, откуда, из какого сора? A поди ж ты. Прочешите миллионный город Сидней и такой аудитории вряд ли наберёте. Именно это обстоятельство десять лет не позволяет мне гордиться своим моральным обликом. Если б хоть малейший соблазн! Как стойко держался бы я.

От садика до гостиницы минут пятнадцать хода. Елена вызвалась проводить меня «на всякий случай». Немного рассказала о себе. Отец, действительно, вице-мэр, трудится в сером здании на площади. И куртка на мне с его вице-мэрского плеча. У меня от такой новости даже осанка изменилась. Подошли к гостинице. Елена говорит:

– Если будут спрашивать, откуда вы, не афишируйте, что из Москвы. У нас тут москвичей не очень.

– А кого у вас очень?

– Никого. Жизнь тяжёлая, народ злой. Вы где родились?

– В Самаре.

– Отлично. А по первому образованию кто?

– Учитель.

– Вот. Так и говорите. Учитель из Самары, приехал по обмену опытом.

– А если спросят, каким опытом?

– Не спросят.

Помолчали.

– Лена, – говорю, – а может, нам это… где-нибудь… по рюмке кофе?

– Да вы что, – глаза округлились, – меня полгорода знает. И муж ревнивый.

– А-a. Это меняет дело. Мужа расстраивать не будем.

– Хотите, я вам завтра почитать что-нибудь принесу?

– Спасибо. Если можно, книгу потолще.

– Достоевского любите?

– Очень.

Я умылся в номере и спустился в буфет. В ассортименте оказались котлеты домашние, яйцо под майонезом, чай из гранёных стаканов и водка из них же. Я взял сто грамм, котлету и чай. Спросил, можно ли отнести еду в номер.

– Можно, – плотная буфетчица разглядывала меня с любопытством. – Из Москвы?

– Почему из Москвы?

– По разговору. Все москвичи так говорят.

Это прозвучало с ненужной громкостью. Несколько человек за столами обернулись.

– Нет, – отвечаю, – из Самары. Приехал по обмену опытом.

Последнее вырвалось само.

– Поднос нужен?

– Спасибо, так донесу.

Донёс. Выпил, съел. Хотел включить телевизор – не нашёл. Пришлось заснуть.

Утром в буфете я обнаружил знакомые блюда и напитки. В дальнейшем они не изменились. Я взял яйцо под майонезом и чай. Вынес интимное приветствие буфетчицы. Всю жизнь тошнит от провинциального узнавания. Мне бы стать человеком-невидимкой. И чтобы процентов девяносто людей тоже стали невидимками.

– Закажи, наконец, очки, – говорит иногда моя жена, – ты же ничего не видишь.

– Всё, что мне надо (тут я целую её в щёчку), вижу очень хорошо. А остальное мне ни к чему.

По дороге в гостиницу отыскал телеграф, набрал Москву. Жена, конечно, знала о погоде.

– Тебе дали какую-нибудь одежду?

– Ещё бы! Куртку вице-мэра.

– Какого лицемера? Ты выпил, что ли?

– Что за вопрос? Я пашу, как мексиканец. Кую для семьи большие зелёные деньги.

– А шапку дали?

– Лапуся, здесь не так холодно. Около ноля.

– Сегодня же потребуй шапку. Иначе прилетишь больной.

Отужинав, завалился в койку с «Преступлением и наказанием». При всём избытке реализма сцена убийства мощнейшая. Я иногда думаю, кого это Фёдор Михайлович так сильно ненавидел?

Новое утро. Яйцо под майонезом, стылые улицы, работа. Ностальгический детсадовский обед. Компот из сухофруктов. Опять работа, холодные улицы, гостиница. Вечером бонус – сто грамм, котлета и Достоевский. Около девяти эту идиллию нарушили энергичные мужские голоса за левой стеной. Как минимум три. К одиннадцати они стали невнятнее и громче.

Я оделся и ждал, пока кто-то из соседей выйдет в туалет. Наконец хлопнула дверь, раздались шаги. У писсуара стоял крепкий человек в джемпере. Его легонько покачивало. Я пристроился рядом, он глянул вскользь. Молодой. Я сказал:

– Вы знаете…

– Знаю. Ты наш сосед из девятого. И мы тебе мешаем спать. Так? – он застегнулся и, не ожидая ответа, шагнул к умывальнику.

– Откуда дровишки?

– От верблюда. Работа такая. Ты, мужик, извини, но у нас сегодня праздник. Дело закрыли. Всех, кого надо, повязали и сами целые.

– Вы менты, что ли?

– Ага. Пойдём выпьем с нами. Неси, что у тебя есть.

– Ничего.

– Значит, так пошли!

– Ну, зачем? B чужую компанию…

– Пошли, пошли, всё будет ништяк, – он легонько подталкивал меня к двери с цифрой восемь. – Кстати, меня Толик зовут.

– Макс.

Выстуженный, кисло пахнущий номер. В форточку слоями уходит дым. Два парня за столом уставились на меня. Мордатые, подтянутые, хоть сейчас на кастинг.

– Это Макс, наш сосед. Ты проходи, знакомься, это Миша, Олег. Садись, бери вот – хлеб, колбаса, лук.

– И кто у нас сосед? – перебил Олег.

– Командировочный, – ответил я.

– Это понятно. А по жизни?

– Учитель.

– Чему учим?

Думаю, уйти, что ли? Сказать, мол, ребята, поздравляю, но остаться не могу. Болею, ангина, то-сё. Меня не стали бы удерживать. Но. Не хотелось открыто пасовать перед этим жлобом. Я знаю этот тип – им нужен конфликт. Хрена. Мы с ним ласково и, главное, спокойно. Очень спокойно. Ещё спокойнее, лицо расслабил. Вот так.

– Русскому языку. И литературе. Хорошие предметы, да?

– Издалека к нам?

– Из Самары. По обмену опытом.

– Интересно, что Самаре от нас понадобилось?

– Это вам от нас понадобилось.

– Олег, уймись, ты не в допросной, – сказал Миша. – Давай накатим за встречу. А после Макс нам сам всё расскажет.

Тут я понял раздражение Олега. Выпивки у ребят осталось полбутылки. Её аккуратно разлили на четверых. Закусили. Я был уверен, что Олег не слезет с меня. И точно.

– Ну, сосед, колись, что вы там изобрели.