Соединенные Штаты в период Реконструкции и Позолоченного века, 1865-1896 гг - Unknown Author
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Как либерализм был восхитительным двигателем для уничтожения рабства и притязаний европейских монархистов, так и прагматизм, как в свободном, так и в строгом смысле, стал мощным инструментом для разрушения основополагающих убеждений либерализма. Но как либералам было трудно оставаться последовательно либеральными, так и прагматикам было трудно оставаться последовательно прагматичными. Уокеру и новым социологам, которые находились под влиянием тенденций, породивших прагматизм, не будучи сами прагматиками, было трудно отказаться от абсолютов. Апелляции к истории и неопределенным изменениям все еще могли укрывать расовые догмы. Апелляции к опыту маскировали идеологию.
Уокер как квазилиберальный реформатор и Уокер как ученый-социолог стал заметен, когда в 1890-х годах обратил внимание на иммиграцию. Он вступил в борьбу за интерпретацию результатов переписи населения 1890 года, которая удивила и разочаровала американцев, потому что американцев должно было быть больше. Уокер защищал результаты переписи. Он утверждал, что критики проигнорировали падение рождаемости среди коренных жителей. Он утверждал, что растущее число иммигрантов способствовало снижению рождаемости среди коренных американцев: "На наши берега стали прибывать огромные полчища иностранцев, выходцев из деградировавшего крестьянства Европы, привыкших к гораздо более низкому уровню жизни, с привычками, чуждыми и отталкивающими наш народ. Это, опять же, заставляло коренное население все больше и больше сжиматься в себе, создавая все большее нежелание рожать сыновей и дочерей, чтобы конкурировать на рынке труда". Он назвал это явление принципом вытеснения.10
Этот аргумент Уокер будет усиливать и повторять до самой своей смерти в 1897 году. Это контрастировало с его оценкой чернокожих американцев. Он считал, что сокращение их доли в населении свидетельствует об их неспособности процветать за пределами полутропического Юга и неспособности конкурировать с белыми. Логическим следствием этого должно было бы стать то, что коренные белые не могут конкурировать с иммигрантами, но Уокер вместо этого использовал версию старого антикитайского аргумента. Коренные американцы с удовольствием выполняли бы работу, которую делали иммигранты, какой бы опасной и низкооплачиваемой она ни была, если бы иммигрантов не было. Новая иммиграция, по его мнению, превратилась в гонку на дно: итальянцы заменили ирландцев, а затем евреи - итальянцев. Результатом этого будет только продолжающееся ухудшение заработной платы и американского уровня жизни. "Можно сильно сомневаться, - писал он, - что любой материальный рост, который обеспечивается только за счет деградации нашего гражданства, является национальным приобретением, даже с самой материалистической точки зрения".11
Если раньше Соединенные Штаты привлекали способных и трудолюбивых людей, то теперь, как утверждается, сюда едут отбросы Европы. Паровой транспорт снизил стоимость перевозок, и агенты планировали поездки даже для самых бестолковых. Уокер жаловался, что "канал настолько широк и гладок, что нет причин, по которым все грязные и застойные скопления населения в Европе, которые ни одно дыхание интеллектуальной или промышленной жизни не оживляло на протяжении веков, не должны быть списаны на нашу землю". По мнению Уокера, бедняки Южной и Восточной Европы были ослаблены своего рода социальной гравитацией, которая вытягивала их из Европы, пересаживала на поезда и пароходы и отправляла в Соединенные Штаты. "Такие огромные массы крестьянства, деградировавшие ниже наших самых смелых представлений", были причиной для тревоги. Это были "избитые люди из избитых рас, представляющие худшие неудачи в борьбе за существование".12
В поисках доказательств Уокер отказался от цифр переписи населения и обратился к анекдоту: Описание Рийса: "Полиция отгоняет от мусорных свалок жалких существ, которые пытаются зарыться в эти глубины невыразимой грязи и слизи, чтобы есть и спать там! Неужели именно в таком цементе были заложены основы нашей республики?" Уокер превратил отчаяние в выбор, но нищета была лишь куколкой. Эти "избитые люди", эти "жалкие существа" вновь стали политической угрозой для республики, обеспечивая членов "социалистической толпы", которая "не знала никаких ограничений для своих страстей, кроме дубинки полицейского или штыка солдата".
Американцы были обязаны защищать себя, и они должны были защищать систему, которая была завистью всего мира. Страна должна была противостоять своим проблемам без усугубления "нескольких миллионов венгров, богемы, поляков, южных итальянцев и русских евреев".13
"Избитые расы" были "новыми иммигрантами" - коллективная идентичность, созданная Уокером и другими интеллектуалами. Русский еврей и сицилиец, в конце концов, не признавали своего родства. Соединенные Штаты действительно приняли наибольшее число этих новых иммигрантов, но Канада, Аргентина, Бразилия, Новая Зеландия и Австралия также были странами-иммигрантами, хотя они черпали из более узкого круга групп, а Австралия начала проводить политику "белой Австралии" в 1890-х годах. В ходе демографической революции снижение смертности, а затем снижение рождаемости и демографическое давление заставили евреев, итальянцев и поляков искать альтернативные способы заработка в Европе или за ее пределами. В случае с поляками, многие из которых были включены в состав бисмарковской Германии, или евреями, жившими в Российской империи, активные преследования придали дополнительный импульс уже начавшейся миграции. В Южной Италии помещики теснили бедных крестьян, что привело сначала к социальному восстанию, а затем к эмиграции. Многие приехали в Соединенные Штаты.14
Отправляясь в Стэмфорд, штат Коннектикут, или в Чикаго, новые иммигранты, как и старые, участвовали в цепных миграциях, отправляясь туда, где у них были родственники или старые соседи. Эмиграция не была равномерной по всей старой стране, и иммигранты не равномерно оседали в Соединенных Штатах. Статистика начала XX века показывает, что большинство иммигрантов из Южной Италии намеревались остаться здесь всего на несколько лет; большинство возвращалось в Италию. Итальянцы и греки возвращались чаще, чем другие иммигранты, но значительный процент многих групп вернулся домой. "Антонио К.", псевдоним мигранта, родившегося в Самбуке, Италия, в 1889 году, приехал в США ребенком в 1891 году, но его отец впервые переселился в Бруклин в 1880 году, вернулся в Италию, чтобы жениться в 1884 году, а затем вернулся в Бруклин с женой и детьми. В Бруклине у Антонио было три тети и дяди, среди трехсот человек из Самбуки, живших рядом с квартирой его родителей, которые были лишь частью преимущественно западного сицилийского населения, окружавшего Хопкинс-стрит.15
Хотя прежняя иммиграция состояла из квалифицированных рабочих и фермеров, а также неквалифицированных рабочих, новые иммигранты лишь изредка занимались сельским хозяйством в Соединенных Штатах и в подавляющем большинстве были неквалифицированными. К началу века эти неквалифицированные рабочие составляли более 80
