Два билета в Индию - Кир Булычев

— Чтобы ее завоевать, — ответил Георгий Георгиевич. — Чтобы нас лишить замечательной базы для сброса мертвой воды!

— Уничтожить!

— Выгнать!

— Растерзать!

Просторный, но неуютный кабинет президента Фонда огласился криками руководителей этой организации.

Георгий Георгиевич устало поднял короткую руку и сказал:

— Криками делу не поможешь. Мы даже не знаем, в каком месте он намерен идти под землю, мы не знаем, что такое мультипликатор. С помощью его он сможет пролезть сквозь узкие трещины. И вообще — в нашу ли полость он собрался?

— В любом случае, — сказал Эфимыч, консультант по сказочным вопросам, — его надо догнать и не пустить.

— Вот это правильно! — согласился Полотенц. — Посылаем туда боевую машину. Истребитель без опознавательных знаков. И полетит на нем гражданин Каин.

— Настоящий командир, — возразил Каин, — никогда не бежит в атаку впереди своего взвода. Он руководит действиями из тыла. Если меня собьют, некому будет побеждать ваших врагов, Георгий Георгиевич.

— Мальчик дело говорит, — поддержала Каина Элина. — Мы слишком много вложили в то, чтобы его омолодить. А если они снова поднимут в небо птицу Рокк?

— Решайте как знаете, — сказал Георгий Георгиевич. — Но чтобы мальчишку остановить. Может, даже привезите его сюда, я сам его допрошу.

— Вот это дело, — сказал магистр Проникло. — Можно, я его буду пытать?

— Нет, я! — воскликнул Эфимыч, консультант по сказочным проблемам.

— Мы еще не поймали медведя, — сказала Элина. — Рано его делить. Тем более если он сам вас растерзает.

— Это малодушие! — закричал Эфимыч и надвинул шляпу на уши. — Наши никогда не отступают.

— Молчать! — прервал его Полотенц.

На этом совещание закончилось.

Глава третья

Терранавт номер один

Сева Савин устроен понятно. Чем ему страшнее или больнее, тем он больше балагурит. Не потому, что он дурак, а потому, что стесняется. Стесняется показаться трусом или дураком.

А что в результате получается?

Получается, что его иногда считают трусом, а изредка дураком.

Нам говорят, что на ошибках учатся. Но никогда не объясняют, на чьих ошибках и кто учится. И когда его собирали в путь, Сева услышал новый вариант этой мудрости. Дед Мороз Нильс сделал умное лицо и сказал:

— Учти, у тебя, Сева, не будет возможности учиться на ошибках.

И тут Сева — видно, нервничал — не выдержал и воскликнул:

— На чьих ошибках? На моих или на чужих?

— Без разницы, — ответил Дед Мороз.

Тут вошел Снежный человек с ассистентами, и началась последняя проверка. Так уходили в космос первые космонавты, а Сева, терранавт номер один, чувствовал, что он узурпатор, то есть воришка. От него ждут подвигов и великих путешествий, а он всю жизнь боялся вечером мимо кладбища проходить. Нет, в привидения он не верил, потому что не был суеверным.

Простите, скажете вы, а как же он верил в сказки и даже отыскал Царевну-лягушку, если он не суеверный?

Потому что, отвечу я вам, это совсем разные вещи.

Сказка — это действительность, только особого рода. Ее можно объяснить и понять. Связь между Ледниковым периодом и вымиранием теплокровных мастодонтов совершенно очевидна. А вот связи между черной кошкой и невыученными уроками, а также провалом на контрольной нет никакой, она рождается только в перепуганном мозгу лентяя и тупицы.

Снежный человек чувствовал себя большим начальником и даже покрикивал на дедов морозов, которые пришли в зал из любопытства. Конечно, деды морозы в том царстве считаются куда более важными персонами, чем Снежный человек, но сейчас он руководил ответственной экспедицией. И от его внимательности и мудрости зависела жизнь терранавта Савина, а может, и всего сказочного мира.

— Одежда! — произносил Снежный человек громким голосом. И сам себе отвечал: — Джинсы, куртка, кроссовки и нижнее белье для Савина нормального размера.

И все зрители, что стояли в зале, шевелили губами, повторяя за Снежным человеком, и как будто проверяли, правильно ли Снежный человек все посчитал.

— Одежда для уменьшенного Савина, — произносил он. И сам себе отвечал: — Джинсы, куртка, сапоги непромокаемые, нижнее белье, берет резиновый с мягкой подкладкой, способной избавить от травмы головы, если на нее упадет камень.

Одежду Мальчика-с-пальчик он складывал пинцетом в заплечный мешок.

— Оружие и приспособления! — воскликнул Снежный человек.

— Оружие и приспособления, — повторили деды морозы и снегурочки.

— Пояс спасательный, надувной, — сказал Снежный человек и передал поясок Севе. Пояс как раз надевался на указательный палец.

— Паутина с крючьями, чтобы подниматься и спускаться по стене. Липкие нашлепки на подошвы.

Особенно невзрачно выглядели веревки, то есть паутинки с крючьями. Сева знал, что целая бригада гномих трудилась над плетением паутины, а их мужья тем временем ковали крючки и оружие.

Вот дошла речь и до оружия.

— Меч заколдованный, титановый, — сказал Снежный человек. — Перерубает любое вражеское оружие.

С этим мечом Сева уже измучился. Его учил фехтовать крикливый и нервный гном Андерсон, который никак не мог понять, почему этот человечий детеныш не может сделать простой вещи — выбить шпагу у противника.

Они фехтовали на шпагах, сделанных для взрослых гномов, а в Подземном царстве Севе придется драться в одиночку.

— Я тебе завидую, — сказала королева Роксана, когда пришла поглазеть на то, как Сева учится обходиться под землей своими силами. — Хотела бы я туда попасть!

— А что вам мешает? — спросил Сева. — Поехали!

— Ты с ума сошел! — искренне возмутилась мраморная красавица. — На мне такая ответственность, что я на полчаса не могу покинуть мое хозяйство. Они тут все перепутают и передерутся.

— За вас двадцать дедов морозов останется, — сказал Сева. Он уже понял, что лучше бы помолчать, но разве можно остановить собственный язык?

— Мужчины! — с великолепным презрением произнесла Роксана. — Что могут сделать мужчины, когда женщины нет рядом?

— Мамочка, — сказала Кристина, которая как раз вошла в зал. — Можно, я пойду с Севой?

— Это еще зачем?

— Он будет мужчина, а я женщина, которая с ним рядом. И мы все сделаем как надо.

— Ты с ума сошла! — вдруг перепугалась Снежная королева. — С мальчиком вдвоем в мультипликаторе! Ты хочешь опозорить свою единственную мать!

— Прости, — рассмеялась Кристина, и смешинки из ее глаз рассыпались по залу. — Маме меня жалко.