Разведка - это не игра. Мемуары советского резидента Кента - Гуревич Анатолий Маркович

В кабинете начальника сидели два человека. Один из них был начальником лагерного подразделения, если память мне не изменяет, по фамилии Чекунов, второй, фамилию которого уже не помню, занимал должность начальника планово-производственного отдела. Мне показалось, что оба присутствующие были несколько удивлены, увидев меня. Сразу же было объявлено, что я назначаюсь старшим экономистом и, если хочу, могу уже сегодня перейти в другой барак, а если чувствую себя усталым, то могу переспать здесь, а утром после завтрака за мной придет нарядчик и покажет, где размещается отдел, в который я получил назначение. Я принял второе предложение и, выйдя из кабинета вместе с ожидавшим меня в приемной нарядчиком, проследовал в барак. Заключенные, с которыми я прибыл в этот лагерь, сразу же поинтересовались, кто и зачем меня вызывал. Я рассказал, и они восприняли мое сообщение с большим удовлетворением и даже высказали мысль, что, находясь на этой должности, я смогу им помочь в трудоустройстве. Признаюсь, я лично не мог понять, почему сразу после прибытия меня привлекли к этой работе. Единственное, что мог подумать, что при ознакомлении с сопровождаемым меня делом они могли установить, что, несмотря на мое короткое пребывание в ПГС, исполняя работу экономиста, я справлялся со своими обязанностями неплохо.

С этого началась моя, я бы сказал, совершенно новая лагерная деятельность, которая помогла пережить далеко не легкие годы заключения.

Несмотря на некоторую усталость, ночью мне поспать не удалось. Вполне естественно, меня волновало, как я смогу справиться с новыми обязанностями в этом огромном лагере. Не покидала меня и мысль, как сложатся мои отношения не только с лагерным начальством, но и с заключенными, а их было, как я успел узнать от нарядчика, несколько тысяч.

Встав утром одним из первых, приведя себя в должный порядок, с нетерпением ждал завтрака, а затем нарядчика. Все прошло быстро, и я оказался в кабинете начальника планово-производственной части лагеря.

Планово-производственная часть была расположена в довольно обширном помещении. В нем были два отдельных кабинета – у начальника и старшего экономиста, то есть у меня. Довольно много сотрудников заключенных размещалось в большом зале. Было еще одно подсобное помещение.

Прежде чем меня ввести в курс дел части и познакомить со всеми ее работниками, начальник «решился» сказать, что на эту должность меня рекомендовали соответствующие работники Воркутлага, проверявшие работу лагерного подразделения и посчитавшие нужным укрепить планово-экономическую работу. Кто именно дал эту рекомендацию, он не сказал.

Знакомясь в течение нескольких дней с имеющимися документами, я был вынужден, с разрешения начальника части, ознакомиться и с бухгалтерскими документами. Я беседовал с каждым сотрудником нашей части, интересовался, какова связь с шахтоуправлением, как оформляется совместная работа. Мне пришлось ознакомиться и с работой имевшихся в лагере нарядчиков, руководимых старшим нарядчиком.

Впервые за время моего пребывания в Воркутлаге я узнал, что далеко не все заключенные питаются, как говорят, из одного котла. На действующей шахте они выполняют различную по своей тяжести работу. Именно от этого зависел «котел», который должен был помогать им восстанавливать затраченные силы. Если не ошибаюсь, то существовало шесть групп питания: первая – для заключенных, используемых на легких работах, далее увеличивалось до шестой группы, которая охватывала заключенных, работающих в забоях и приравненным к ним видах выполняемых работ.

Естественно, я относился к первой группе питания и должен признаться, мне было вполне достаточно. Я не слышал жалоб и со стороны других заключенных.

Несколько дней спустя в столовой я встретился с Робертом Шютцем, с которым познакомился еще на ПГС. Он работал в пищеблоке в бухгалтерии. Паши встречи участились, и мы с ним подружились на долгие годы, а говоря точнее, эта настоящая дружба, сродни кровным отношениям, продолжается по сей день. Скажу сразу, ведь недаром еще в лагере многие, правда, смеясь, называли Роберта моим «сыночком».

Его судьба тоже, как и моя, во многом такая же тяжелая. Как я вскоре узнал, он из немцев Поволжья. Естественно, он прекрасно владел русским и немецким языками, а также хорошо знал французский.

Началась Вторая мировая война. Великая Отечественная война, Роберт оказался в действующей армии, защищая свою подлинную родину, которую он всегда и по сей день очень любил и любит. Добросовестно, с оружием в руках защищая Советский Союз, он попал в немецкий плен. Там Роберт узнал, что республика была упразднена, а все население немецкого происхождения, проживавшее в районе Поволжья, срочно эвакуировано. Несмотря на это, он продолжал быть верен своей стране и всеми силами пытался, находясь в лагере для военнопленных, постоянно по мере сил и возможностей помогать своим товарищам – советским воинам.

Учитывая, что Роберт в совершенстве владеет немецким языком, немцы решили использовать его в качестве переводчика при руководстве лагеря. Я имею основания утверждать, что, прежде чем дать на это согласие, Роберт «проконсультировался» с некоторыми своими товарищами по плену. Он дал согласие и постоянно делал все для него возможное, чтобы помогать всем заключенным.

Кстати, на мой вопрос о том, каково было содержание в лагере советских военнопленных, Роберт постоянно утверждал, что оно было несравнимо хуже, чем то, в котором мы жили в Воркуте.

Советская армия, советский народ одержали победу в Великой Отечественной войне. В Германию из Советского Союза были направлены многие комиссии, в том числе и по репатриации. Видимо узнав от бывших военнопленных о Роберте как прекрасном и добросовестном патриоте, переводчике, руководство советских администраций прикомандировало его в качестве переводчика к миссии (или комиссии) по репатриации.

В этой миссии Роберт познакомился и с инженер-капитаном Женей... (фамилию не помню). Они не только дружили, но очень полюбили друг друга, что привело в конечном счете к их бракосочетанию. С Женей я познакомился, когда она приезжала на свидание с Робертом в Воркуту, а после моего освобождения встретился в Москве. Она работала в Министерстве химической промышленности и курировала заводы по изготовлению резины в Ярославле. Жила она в собственном доме, половина которого досталась ей по наследству, а вторая – ее брату, на ст. Быково Московской области.

Еще до освобождения Роберта, бывая в командировках в Москве, я всегда посещал ее дом и иногда ночевал. Это особо участилось после того, как на свободе оказался Роберт, и вскоре, думаю благодаря Жене, был реабилитирован.

К великому сожалению, брак между Женей и Робертом совершенно неожиданно распался. Я был у них в Быкове, когда Женя почувствовала себя плохо, ее уложили на операцию в больницу. Надлежало удалить аппендицит. Оба горячо любящих друг друга, переживших немало тяжелых в их жизни лет. Да, это была действительно прекрасная во всех отношениях пара. Я постоянно восторгался их отношениями. И вот Роберту пришлось перенести еще один тяжелейший удар... Женя скончалась... Причиной смерти было совершенно другое заболевание. Роберт буквально слег. Он не мог выдержать смерти Жени.

Его лечением занялась Людочка Щепеткова, проживавшая со своими родителями в Раменском-2 и работавшая участковым врачом. Только благодаря ее усилиям Роберт восстановил свои силы и встал на ноги. Проявленные Людочкой чувства по отношению к Роберту вызвали ответные чувства – чувство любви со стороны больного. Прошло некоторое время, и была создана новая семья, окрепшая и являющаяся примерной по сей день. Любовь подарила им двух прекрасных сыновей – Диму и Женю. Во всей их совместной жизни значительную роль играла и играет мать Людочки – Лидия Александровна. К сожалению, отец уже давно скончался, но и он любил Роберта.

Я не знаю, какое образование Роберту удалось получить. Знаю только, что до войны он учился в Педагогическом институте. Во всяком случае, работая по сей день в НИИ угольной промышленности, он зарекомендовал себя очень грамотным, добросовестным работником.