Квартира 302 - Георгий Старков
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
И снова проблески догадки замаячили в голове, и снова Генри нашёл их слишком ужасными, чтобы верить в них. Достаточно было только спуститься вниз и проверить всё на деле, но уж этого он бы не стал делать ни за какие коврижки.
– Эндрю! Мистер ДеСальво!
И этот звук. Размеренное дыхание большого существа – ничем иным оно не могло являться. Генри сделал шаг назад, руки непроизвольно сжались в кулак. Ладонь была потной.
И тут до него дошло, что товарищ по несчастью слишком долго не откликается на зов.
– Чёрт…
Он пулей вылетел в коридор, в душе радуясь подвернувшемуся поводу. Коридор был пуст, все двери закрыты. ДеСальво исчез.
– Эндрю!
Генри кинулся к двери, куда шёл незадачливый толстяк, и схватился за ручку. Из бетонной коробки размером шесть на шесть футов вывалилась гора тюремной одежды, пропахшая хлоркой. Он метнулся к соседней двери. Клозет, которым никто не пользовался со времён потопа. На бачке кто-то нарисовал синим маркером кучу соответствующих выделений. Генри громко выругался и закрыл дверь. Как он мог так попасться – после того, что уже происходило раньше?..
Он толкнул третью дверь. Мгновение она стояла на месте, будто раздумывая, открываться или нет, затем медленно ушла внутрь.
Комната была полна воды. Видимо, часть воды с крыши стекала сюда через решетчатые отверстия на потолке. Помещение было почти утоплено, и лишь круглый выступ, на котором оказался Генри, гордо возвышался над этим незапланированным бассейном. Но он не обратил на это внимания: его взгляд был прикован к устройствам, которые заполняли комнату. Вначале он подумал, что попал в мастерскую. Потом он понял, что ошибся.
Круглое зазубренное лезвие, насаженное на ось. На нём засохли капли крови. Рядом – точно такое же, только поменьше. Электрические клеммы, свисающие с потолка. Железный крест, усеянный шипами. И ещё множество других орудий. Это была камера смерти. Всё заржавело и истерлось за долгие годы, но Генри наяву почувствовал запах человеческой крови, витающий внутри стен. Он впитался сюда навечно – как несмываемая печать Каина.
Вода капала, и капала, и капала, пополняя и без того приличные запасы. Генри стало дурно. Он схватился за колонну, которая вырастала из бетона перед ним. Взор опустился вниз, на бетонный настил, чтобы увидеть цепочку кровавых мазков – совсем свежих. Он проследил взглядом за этой вереницей, обрывающейся у края выступа. В воде, доходящей до колен, плавал человек. Почему-то Генри этому не удивился. Не удивился он и тогда, когда узнал его. Эндрю ДеСальво лежал, широко раскинув руки, словно хотел напоследок заключить своего убийцу в смертные объятия. Невидящие глаза источали ужас, но вместе с тем смирение. Тело покачивалось, то погружаясь, то всплывая снова. На животе, прямо сквозь рубашку, были вырезаны цифры, окрашивающие воду в розовый цвет. 18121. Восьмёрка обрывалась, не замкнув круг. Тот, кто его чертил, явно спешил, и произведение осталось незавершённым.
Генри смотрел на убитого, вслушиваясь в пронзительный хор капель. Когда умерла Синтия, он ощутил ярость и жажду отмщения. Когда умер Джаспер, им овладел животный ужас. Теперь же он не чувствовал ничего.
То есть совсем.
Глава 5
Отель «Южный Эшфилд»1
Она нажала на кнопку звонка и стала ждать, не отрывая взгляда от таблички с номером 302. И одновременно задалась вопросом, стала ли бы она когда-нибудь стучаться к соседу при иных обстоятельствах. Не найдя ответа, она позвонила ещё раз. Квартира безмолвствовала. Хозяина не было дома, или он был, но не мог подойти к двери.
– Что происходит с этой квартирой? – вырвалось у неё. Конечно, она изначально не рассчитывала на успех, но надеялась, что хотя бы сегодня, на восьмой день, сосед подаст признаки жизни. Потому что больше не могла продолжать жить, слыша эти странные, вызывающие зуд в голове звуки.
Но Генри по-прежнему не отвечал.
Вопрос был чисто риторическим, но Сандерленд, наблюдающий за её действиями, понял его по-своему.
– Я пытался открыть, – озадаченно промолвил он. – Но, м-м… как бы сказать… что-то блокирует дверь изнутри, что ли. Так мне показалось.
Айлин повернулась к нему. Фрэнк о чём-то усиленно думал, о чём-то крайне неприятном – и эти думы делали его глубоким стариком. Она уже хотела сказать, что всё в порядке, и уйти к себе, когда он вдруг заговорил – по-прежнему сбивчиво и рассеянно, словно говорил сам с собой:
– Я хочу сказать, это не первый раз.
Она ощутила неприятное покалывание на спине:
– Вы имеете в виду… того, который жил здесь раньше?
Айлин хорошо помнила этого человека – подтянутого, хоть и лысеющего, вечно занятого неотложными делами. Он был журналистом. В отличие от Генри, он часто бывал в разъездах – по крайней мере, поначалу. Но потом всё изменилось.
Сандерленд кивнул:
– Да. Но не только его. Иногда мне кажется…
Он замолчал и уставился куда-то в дальний конец коридора. Айлин посмотрела туда, но ничего не увидела. Глаза Фрэнка были тусклыми, будто бы сделанными из стекла. Таким она его видела редко, и эти моменты ей очень не нравились.
– Что? – осторожно спросила она.
Какое-то время казалось, что Сандерленд и вовсе не услышал её, но он нехотя сказал:
– Что-то не так со всем этим домом. Не только квартира 302. Я разное здесь видел…
– Нет-нет, не рассказывайте, – дрожь на спине вернулась, только на этот раз была гораздо сильнее. Айлин глубоко вдохнула. – И не говорите так. Вы пугаете меня.
Фрэнк посмотрел на неё. Матовый налёт исчез из глаз, и она облегчённо улыбнулась ему. Вот так-то лучше.
– Не обращайте внимания, – сказала она. – Я прям как ребёнок, боюсь всего и вся…
– Ну, я тоже хорош, – он указал пальцем под дверь. – Кстати, я тоже стучался вчера вечером, просунул под дверь записку. Он должен увидеть, если находится там. Так что всё в порядке.
Ну это как сказать, подумала она. Насчёт записки Фрэнк, конечно, здорово придумал… но этот клочок бумаги не уберёт неприятное режущее чувство в голове, терроризирующее её всю неделю. И этот звук. Этот проклятый звук, сочащийся через стену. Она отдала бы год жизни, лишь бы он умолк.
– Вообще, в мире много странностей, – Фрэнк почесал затылок; голос опять уплыл за пределы вселенной. – Сколько я их навидался за свою жизнь… Эта квартира ещё что. Например, та пуповина, которая лежит у меня в квартире…
– А?.. Пуповина?
Сандерленд прикусил язык, увидев, как девушка отпрянула от него, и глаза её стали большими и круглыми. Настало неловкое молчание. Наконец он устало рассмеялся:
