Осколки памяти - Наталья Ефремова

– Это и есть лес, Кристи. Парк – просто название. Ограждение от ворот, в которые ты вошла, в обе стороны идет совсем недалеко, на несколько метров, а дальше – кусты. На самом деле, лес начинается прямо от дороги. Или дорога теряется в лесу. Он здесь везде.

– А парк большой? Мы не заблудимся? – Кристина огляделась, вспомнив предостережение матери и ощутив смутное беспокойство.

Вокруг них быстро сгущались вечерние тени. В зарослях кустарника раздавались таинственные шорохи.

Она непроизвольно придвинулась ближе к Нику.

– Нет, не заблудимся, – он улыбнулся, заметив ее движение. – Не бойся, ведь ты со мной.

Он вдруг спросил:

– Послушай, ты что, пешком сюда пришла?

– Да, а что?

– Ты же говорила, что водишь машину. Почему ты так редко ею пользуешься?

Кристина замялась.

– Ну, как тебе сказать… Я вроде бы неплохо вожу, но когда сижу за рулем, у меня от ужаса колени дрожат, я начинаю панически бояться всего: смены сигналов светофора, пешеходов и себя саму, что нажму не ту педаль, или собью кого-нибудь, или врежусь в столб.

Она выпалила это и посмотрела на Ника.

– Ты не смеешься надо мной? – смущенно спросила она.

– А почему я должен смеяться?

– Пару раз, когда я пыталась объяснить свое нежелание водить, это вызвало насмешки, и мне… и я перестала рассказывать. Просто все находят это немного странным. А ты думаешь…

– Просто у тебя было мало практики, – перебил Ник, – вот что я думаю. Все это поправимо. И вывод один.

– Какой вывод?

– Я отвезу тебя домой. Потому что скоро совсем стемнеет, а одну я тебя пешком обратно не отпущу. Во всем есть свои плюсы. Например, в том, что сейчас нет дождя, ведь я на мотоцикле.

Они немного помолчали.

– Ник, – Кристина смотрела себе под ноги: из-за темноты дорога с трудом угадывалась под ногами, – ты все время меня расспрашиваешь, а сам ничего не рассказываешь. Так нечестно.

– Разве?

– Я просто постоянно тебе что-то о себе говорю, а о тебе почти ничего не знаю. Почему?

– Наверное, я просто не привык. О чем ты хочешь узнать?

– О твоей семье, о родных, например.

– Тут как раз особо нечего рассказывать. У меня никого нет, кроме деда. Хотя он один стоит целой толпы родственников. Я тебя обязательно с ним познакомлю.

– А где твои родители?

Ник помрачнел:

– Я не знаю.

– Прости, не хочешь, не рассказывай, не надо было мне об этом спрашивать.

– Ты тут ни при чем, так что все нормально. Я действительно не знаю, где они и кто они вообще. И, честно говоря, не хочу знать.

Кристина в растерянности остановилась.

– И твой дедушка один тебя растил? С самого рождения?

Ник смотрел куда-то вверх, где жалобно кричала какая-то птица.

– Я еще никому этого не говорил… Дед нашел меня однажды утром у своего дома. Тогда он еще жил в Мэдисоне. Я лежал на крыльце рядом с утренней газетой и двумя бутылками молока, – с чуть заметной горькой усмешкой он посмотрел на Кристину и добавил: – Мне не было еще и года. Просто подбросили, как щенка, и все. А могли бы, скажем, утопить, так что…

Он замолчал, но через минуту продолжил:

– Дед решил перебраться сюда, чтобы поменьше людей задавали ему всякие ненужные вопросы.

«Как я например», – мысленно добавила Кристина.

– Он говорит, что я стал для него подарком судьбы. А я считаю, что подарком судьбы для меня стал он.

Голос Ника звенел от напряжения, и Кристина поняла, насколько трудно ему говорить о своем прошлом. Она видела, как болезненно он переживал страшное предательство родителей. Переживал, но старался не показывать вида, хотя его выдавали руки, которые он то сжимал в кулаки, то прятал в карманы крутки. Его выдавали горькие складки у рта, хорошо различимые даже в сумерках. Его выдавали тонкие, изящные крылья носа, подрагивающие от обиды и безуспешных попыток скрыть свое состояние.

Дернуло же ее спросить Ника о родителях! Но ведь она не предполагала, что его история окажется такой печальной. Ей, выросшей в благополучной семье, казалось естественным иметь отца и мать, с детства знать их заботу и ласку. А Ник был один… У Кристины перехватило дыхание: ее захлестнула волна щемящей нежности. Ей очень хотелось его обнять, но она не решилась и только робко проговорила:

– Ник, мне очень жаль.

– А мне нет. Правда, – спокойно ответил он, справившись с собой. – Кристи, да все нормально. Ты не переживай. Я из этого не делаю трагедию. На самом деле мне очень повезло, ведь у меня все-таки появилась семья.

– Хорошо, – согласно кивнула она и огляделась, стряхивая с себя неловкость момента. – А куда мы идем?

– Никуда. Мы просто идем. Разве тебе никогда не хотелось просто идти, не думая о конечной цели? Словно тебя направляет случайный порыв ветра? Я не имею в виду какую-то конкретную ситуацию или дорогу. Я говорю в общем. Подумай сама, Кристи, твоя жизнь расписана по часам: занятия в школе, потом снова занятия, уже дома, с преподавателями или самостоятельно, и так до поступления в колледж. Дальше новый виток: занятия, практика, экзамены. Что там следующим пунктом? Ах, да. Престижная работа в какой-нибудь солидной компании.

– Ник, ты что? – Кристина перебила его, озадаченная горячностью и едва ли не осуждением, прозвучавшим в его голосе.

– Я не прав?

– Наверное, прав. Но что в этом такого, в том, что ты описал? Разве это плохо: строить планы, достигать целей?

– Ничего плохого. Этим ты как раз и занимаешься. Достижением целей, которые тебе расставили в жизни родители, как маячки. Светит один, идешь на него. Он погаснет, тут же зажигается следующий, и так постоянно, всю жизнь. Предписанное, предусмотренное, запланированное. А тебе самой этого хочется?

Кристина смотрела себе под ноги. Какой странный у них получается разговор.

Она ответила не сразу.

– Да… наверное… А как же иначе?

– Ладно. Допустим, – неожиданно согласился Ник. – А если представить, что нет предписанных, возложенных на тебя надежд и необходимости блестяще учиться, зарабатывать деньги и статус в обществе, соответствовать своим родителям, чем бы ты занималась? Неужели в твоей четко спланированной жизни нет ничего такого, что всецело бы тебя заполняло, заставляло забыть обо всем на свете? Такого, чему ты с радостью посвящала бы свободное время и мысли, не будь они заняты учебой? Скажи, Кристи, чем ты любишь заниматься в выходные или по вечерам, например? Не с какой-то целью, не для кого-то, а просто так?

Она немного замялась перед тем, как ответить:

– Я люблю стихи.

– Чьи?

– Свои. Я неправильно выразилась. Я люблю писать стихи.

Кристина помолчала и добавила чуть слышно, совсем как Ник несколько минут назад:

– Я еще никому не рассказывала об этом.