Ответный сталинский удар - Василий Галин

В тот же день временный поверенный в делах Германии в Англии доносил своему МИДу, что, как стало известно из надежного источника, ответ британского правительства на советские предложения будет «равнозначен отказу, хотя он облечен в форму замечаний к контрпредложениям Советской России». «Простой отказ, — указывал Галифакс, — дал бы русским возможность поставить оба наших правительства в весьма щекотливое положение, [поэтому] было бы лучше всего отделаться какими-нибудь незначительными, но вполне выполнимыми контрпредложениями». И действительно, 8 мая английское правительство вместо соглашения о взаимопомощи предложило Советскому правительству принять на себя односторонние обязательства в отношении Великобритании и Франции в случае вовлечения их в военные действия.

Оценку этому предложению дал новый нарком иностранных дел В. Молотов: «Англичане и французы требуют от нас односторонней и даровой помощи, не берясь оказывать нам эквивалентную помощь». Англо-французские проекты пакта о взаимопомощи в 1939 г. советское полпредство комментировало следующим образом: «Выходит так, что когда Франции и Англии заблагорассудится воевать с Германией из-за статус кво в Европе, мы автоматически втягиваемся в войну на их стороне; а если мы по своей инициативе будем защищать тот же статус кво, то это Англию и Францию ни к чему не обязывает».

Через неделю Советское правительство уведомило своих партнеров по переговорам, что, внимательно рассмотрев их предложения, оно пришло к заключению, что эти предложения «не могут послужить основой для организации фронта сопротивления миролюбивых государств против дальнейшего развертывания агрессии в Европе», ибо «не содержат в себе принципа взаимности в отношении СССР и ставят его в неравное положение, так как они не предусматривают обязательства Англии и Франции по гарантированию СССР в случае прямого нападения на него со стороны агрессоров». Одновременно Советское правительство выдвинуло предложения, в случае реализации которых был бы создан действительный барьер против агрессии.

27 мая В. Молотов заявил Сидсу и Пайяру: «Англофранцузский проект не только не содержит плана организации эффективной взаимопомощи СССР, Англии и Франции против агрессии в Европе, но даже не свидетельствует о серьезной заинтересованности английского и французского правительств в заключении соответствующего пакта с СССР. Англо-французские предложения наводят на мысль, что правительства Англии и Франции не столько интересуются самим пактом, сколько разговорами о нем…» На первый взгляд английская позиция действительно выглядит непонятной. Однако, по мнению В. Трухановского, в ней была своя логика. «С каждым днем в Англии и во Франции нарастали требования народных масс объединиться с СССР для отпора агрессии». Чтобы успокоить общественное мнение, Чемберлен устанавливал контакты с Советским правительством, а когда его демарши давали результат, тут же брал свои предложения обратно.

Голос общественного мнения отражали слова У. Черчилля в палате общин: «Мы окажемся в смертельной опасности, если нам не удастся создать великий союз против агрессии. Было бы величайшей глупостью, если бы мы отвергли естественное сотрудничество с Советской Россией». Ллойд Джордж вторил: «Действуя без помощи России, мы попадем в западню». А газета «Дейли Хроникл» в апреле заявляла: «Советский Союз вместе с Францией и Англией — единственная надежда мира». 10 мая Майский сообщал о результатах опроса, показавшего, что 87 % англичан поддерживали немедленный альянс с Советами. На следующий месяц их было 84 %. Во Франции институт по изучению общественного мнения, проводя в октябре 1938 г. опрос граждан, установил, что 57 % одобряют Мюнхенское соглашение (против -37 %), но на вопрос «Считаете ли вы, что Франция и Англия должны отныне сопротивляться всякому новому требованию Гитлера?» положительно ответило 70 %, отрицательно -17 %.

У. Черчилль тем временем призывал: «Теперь нет вопроса о правом или левом; есть вопрос о правом и виноватом»… «Я никак не могу понять, каковы возражения против заключения соглашения с Россией… в широкой и простой форме, предложенной русским Советским правительством? Единственная цель союза — оказать сопротивление дальнейшим актам агрессии и защитить жертвы агрессии. Что плохого в этом простом предложении? Почему, — спрашивал Черчилль, — вы не хотите стать союзниками России сейчас, когда этим самым вы, может быть, предотвратите войну!.. Если случится самое худшее, вы все равно окажетесь вместе с ней по мере возможности…»

У. Черчилль в своем стремлении добиться союза с СССР продвинулся настолько далеко, что требовал уважительного отношения к Советскому Союзу. «Ясно, — говорил он, — что Россия не пойдет на заключение соглашения, если к ней не будут относиться как к равной… Если правительство его величества, пренебрегавшее так долго нашей обороной, отрекшись от Чехословакии со всей ее военной мощью, обязав нас, не ознакомившись с технической стороной вопроса, защитить Польшу и Румынию, отклонит и отбросит необходимую помощь России и таким образом вовлечет нас наихудшим путем в наихудшую из всех войн, оно плохо оправдает доверие… его соотечественников».

Из Франции Суриц неоднократно сообщал, что там общественное мнение так же сильно склоняется в сторону альянса с Советами. «За последние дни в связи с многочисленными приемами я перевидал много и самого разнообразного народа, в том числе и много видных военных. Общее мое впечатление, что никто здесь не допускает даже мысли, что переговоры с нами могут сорваться и не привести к соглашению». Советский престиж никогда не был столь высок; все признавали, что «без СССР ничего не выйдет». И все дивились, почему заключение столь важного соглашения все время откладывается. Вину за задержку возлагали на британцев, на их консерватизм и несговорчивость, подозревали даже злой умысел.

Но решающее воздействие на Чемберлена оказало, по-видимому, даже не общественное мнение собственной страны, а слухи -27 мая он отослал послу в Москве инструкцию, предписывавшую согласиться на обсуждение пакта о взаимопомощи. Дирксен извещал МИД Германии, что английское правительство пошло на этот шаг «крайне неохотно». По его мнению, основной причиной этого шага послужили слухи, будто Германия прощупывает пути сближения с Москвой, что там «опасаются, что Германии удастся нейтрализовать Советскую Россию и даже убедить ее сделать заявление о своем благожелательном нейтралитете. Это будет равнозначно полному краху политики окружения».

На этот раз Чемберлен попытался откровенно обмануть советское правительство трюком с Лигой Наций. Его план заключался в том, чтобы «не создавать даже мысли об альянсе, заменяя его декларацией о наших намерениях [курсив в оригинале] в определенных обстоятельствах, с целью выполнить наши обязательства по Статье XVI [о коллективном отпоре агрессии] Договора [о создании Лиги Наций]… У меня нет сомнений, что буквально со дня на день в Статью XVI будут внесены поправки или ее вообще отменят, и это даст нам возможность, если мы сильно этого захотим, пересмотреть наши отношения с Советами… Остается, правда, еще дождаться, что скажут на все это русские, но я думаю у них просто не будет возможности отказаться». «Молотов, которого, — по словам Карлея, — можно назвать кем угодно, только не дураком, мгновенно раскусил стратегию премьер-министра», превращавшего договор в «клочок бумаги». С Молотовым нечаянно согласился даже Ченнон: «…Наши новые обязательства не значат ничего… Этот альянс [основанный на Женевских соглашениях] настолько непрочен, нереалистичен и лишен какой-либо практической ценности, что способен вызвать у нацистов только усмешку». Англия и Франция щедро раздавали гарантии Польше, Румынии, Балканским странам, а СССР связывали с полностью дискредитированной ими же самими Лигой Наций. На встрече с Пайяром и Сидсом 27 мая Молотов обвинил французское и британское правительства, ни много ни мало, в предательстве. «И кто, прочитав приведенные выше признания Чемберлена… — замечает М. Карлей, — рискнет сказать, что комиссар был не прав?»

6—7 июня руководители Великобритании и Франции были вынуждены принять за основу советский проект договора. Об отношении к переговорам с СССР говорил уже тот факт, что Чемберлен лично трижды летал на поклон к Гитлеру, чтобы достичь Мюнхенского соглашения. В СССР же для ведения переговоров о создании союза, призванного спасти мир в Европе, английское правительство послало рядового чиновника министерства иностранных дел, начальника Центрально-Европейского бюро Стрэнга. «Чиновника весьма низкого уровня для такого рода переговоров, — отмечал Дирксен. — Да и впоследствии среди британских и французских офицеров, отправленных в СССР, не было ни одной заметной фигуры имеющей полномочия принимать решения». По словам У. Черчилля: «Посылка столь второстепенной фигуры означала фактическое оскорбление».