Дикая фиалка Юга (СИ) - Шах Ольга

Я специально ещё раз уточнила у Клери, приезжал или нет Говард Мейфорд в поместье после гибели супругов Лафойе и пожара? Нет, местные утверждали, что никого не было. Да и в Монро он меня видел, со слов Клери, но не подошёл. Для жениха очень странное поведение, не правда ли?

Хотя странностей в этом мире хватает и без неправильного жениха. Например, закона о женской эмансипации так и нет. Женщина здесь считается лишь придатком к мужчине. Сама она не может распоряжаться своими деньгами, пока ей не стукнет двадцать один год. То есть, мне надо продержаться три года. А вот смогу ли? Вопрос ещё тот.

Конечно, мсье Анри позаботился о своей дочери, сделав приписку к договору с банком, о том, чтобы его дочь, Вайолетт, распоряжалась самостоятельно теми деньгами, что достанутся от отца, по достижению ею двадцати одного года. Он пытался оградить дочь от попыток будущего супруга отнять у нее деньги. Да и сам не был намерен умирать так скоро. А мне теперь выкручиваться.

Вот такие мысли я гоняла в голове, пока Клери вещала о каких- то делах. А может, правда, замуж выйти? Но вроде бы, разводов у них нет. Тогда один вариант остается - вдовство. Ну, это я загнула! На такое я не способна. Ладно, оставлю этот вариант, как шанс последней надежды. Что там Клери говорит?

- ...а Годар тогда сказал всем заткнуться и делать, что велела хозяйка. Мол, это ее земли и ей виднее, что на них сеять. Девочка она разумная, пока что все правильно делает. И людям работу даёт.

О чем это она? Я переспросила.

- Клери, а против чего мужики возражали?

- Так Годар всех мужиков отправил землю пахать. Они понять не могли, зачем? А ещё сеять будут, так и вовсе очумеют! Но вот работники, которые на сахарном заводе работают, наоборот, все излишки свеклы подмели не только у себя, но и у всех сельчан скупили. Опять его продавать будем?

- Нет, Клери, продавать пока будем только тростниковый сахар. А на этот у меня есть планы. Деньги нужны на следующий налог. Так что будем новинки производить да продавать. Это несложно, но у нас такого не производят. У нас в пансионе девочка была, она с родителями переехала в США откуда- то из Италии. Вот она нам и рассказывала и угощала сластями с далёкой родины. Вкусно. Я рецепты тогда записала, потом, конечно, забыла. Сегодня вот увидела, как Эжени сыр варит на продажу. Ну и вспомнила про те сладости. Думаю, хорошо пойдут.

Клери, хотя и немного сомневалась, но согласно кивнула. Она тоже переживала за благополучие поместья и была готова канкан сплясать, если бы это принесло деньги. Но на такие жертвы я, разумеется, няню не отправлю, сама смогу сбацать, если что. Пусть только помогает в моих начинаниях.

Всю неделю я крутилась, как белка в колесе. Разрывалась между заводом, полями и кухней. Везде нужен хозяйский пригляд. На заводе было все более- менее ровно. Рабочие привезли столько излишков свеклы, что на ближайший месяц, если не больше, завод точно будет загружен работой. Все они на голубом глазу уверяли, что это их собственные излишки, я также на том же глазу делала вид, что верю. Хотя Клери давно мне рассказала все. Ну и ладно, догадались мужики, на чем они дополнительно могут заработать - значит, молодцы. Старший над рабочими все тщательно взвешивал и записывал, кто, сколько сдал корнеплодов. И общий результат.

Кстати, потом, при сведении всех цифр, все совпало до килограмма. С оплатой решили поступить так - я оплачиваю стоимость корнеплодов по рыночной цене, но кормовая свекла (как ее тут считают кормовой), стоит совсем недорого. А работу по производству сахара оплачивать, как обычную работу. Рабочих это устраивало, меня тем более.

Самое проблемное место было на полях с посевной. Ранее к посевам этой свеклы относились спустя рукава, поскольку это была не основная культура, а всего лишь дополнительный корм для скота. И сеяли ее, как попало - где густо, где пусто. Никто, конечно, свеклу не прореживал и не пропалывал. И корнеплоды вырастали не слишком крупные. Да, не сравнить это с тем буряком, который рос у нас на полях на Кубани.

Поэтому каждое утро и каждый вечер во время посевной у меня начиналось и заканчивалось на полях. Приходилось нещадно ругаться с рабочими, которые очень удивлялись моим требованиям. Пару раз не выдерживала, срывалась на великий и могучий. Дословного перевода мужики, конечно, не знали, но смутно подозревали, что ничего хорошего я им не говорила. Свалила все на испанский язык, там и в самом деле многие слова звучат не хуже нашего мата, хотя вполне приличные слова.

Помогло только тогда, когда я увидела, как работники высыпают оставшиеся семена в конце поля в кучу и засыпают их землёй, вместо того, чтобы идти с этими семенами на следующее поле. Налетела я на двух здоровых мужиков разъяренной кошкой. Шипела, плевалась, только что не кусалась. Даже, откуда и силы взялись, трясла за грудки этих жлобов, вцепившись руками в их рубахи.

Вы не поверите, но мужики испугались. Вероятно, видок у меня был того... достаточно сумасшедший. Но ещё больший страх они испытали, когда я так же резко успокоившись, холодно сказала, что буду высчитывать из их оплаты работы за испорченные семена и за небрежные посадки. Мужики, опасливо оглядываясь на меня, подались вновь на засеянное поле и принялись выкапывать те семена, что вывалили кучей, просеивать их от земли и сеять на новые борозды.

Я вновь начала ходить за ними, контролируя посевы. Постепенно дело наладилось. Лучше всего дело обстояло на кухне. Но там нет особых сложностей в технологии приготовлении этих лакомств. Первую порцию сгущенки и ирисок мы бессовестно слопали сами, правда, Николя и Поля тоже пригласили. Я и сама с удовольствием выпила чашку чая с куском лепешки, щедро сдобренной сгущенкой.

И плитки мягкого сливочного ириса тоже были приняты с большим одобрением. А наш малыш Жан, уже практически выздоровевший, и только ещё красные рубцы на спине напоминали о зверюге - отце, показал себя настоящим маленьким галантным кавалером. Выданную ему плитку ириса он не стал есть сразу, а потом, увидев в холле пробегающую мимо Ливви, разломил пополам плитку и отдал половину ей.

Жан старался быть полезным всем, чем мог. Больше время проводил на конюшне, где Николя обучал его правильному уходу за лошадьми. Но у меня на мальчика были свои планы. Ведь он был грамотным, и я хотела вырастить из него себе помощника в поместье. Так что постепенно надо привлекать его к помощи мне в работе с документами.

Николя вот тоже вчера меня озадачил. Подошёл ко мне с тем предложением, чтобы изготовить небольшую повозку для пони. Надо потихоньку вновь приучать маленькую коняшку к работе с тележкой. Пони уже был здоров. Вообще, при наличии двух с половиной лошадей у нас вставал остро транспортный вопрос. Буланку мы старались нагружать поменьше в силу ее интересного положения. Дарки, сволочь такая, ни в какую не хотел впрягаться в телегу. Дурил, вставал на дыбы, прямо с телегой устраивал "свечку". К себе подпускал только меня и Николя. Я могла бы ездить на нем верхом. Но неизвестно, куда исчезли дамские седла. Я, конечно, догадывалась, куда исчезли, но после драки кулаками не машут.

Да и не умею я ездить в дамском седле. Только в мужском. Как научили в детстве, так и ездила. Выхода не было, и теперь вечерами, после ужина, я, чертыхаясь сквозь стиснутые зубы, при посильной помощи Оливии, кроила и перекраивала брюки и сюртук мсье Анри, чтобы получить приемлемый костюм для верховой езды, но не амазонку. Сама по себе амазонка в это время вещь неудобная, как для всадницы, так и для коня. Поскольку ее шили из плотной, шерстяной ткани, жарко было в ней и наезднице, и коню. Да ещё по подолу юбки вшивались утяжелители, чтобы юбка не задиралась при скачке или от ветра.

А я хотела получить в идеале юбку- брюки с широким поясом и приталенный жакет, прикрывающий бедра. Блузку мы уже перешили, опять же из гардероба papa. Цвета спелого апельсина, с пышным жабо и манжетами с рюшками. Сам костюм был темно- коричневого цвета. В закромах у Клери нашлась и тесьма, примерно того же цвета, что и блузка. Вот обошьем свое изделие и получим приличный комплект.