Повесть о Ратиборе, или Зачарованная княжна-2 - Светлана Фортунская

Но теперь – теперь под потолком плавало нечто монстроподобное: перья на Жабе встали торчком, как иглы у встревоженного ежа, хвост тоже раздулся и напоминал зеленую сардельку, пунцовая морда в обрамлении перьев выглядела жутко и зловеще, а беззубая пасть раззявилась в безмолвном вопле. Украшение на Хэллоуин, да и только!

Да, ночью такое приснится – обмочишься. Тут не только младенца Егорушку – тут всех нас, взрослых, родимчик похватает.

Но товарищ капитан Паук сказал своим тихим и проникновенным голосом: "Хватит!", – и Жаб сдулся и шлепнулся обратно на подоконник. И тихенько убрался в свою миску, и накрылся полотенцем.

Паук участия в дискуссии не принимал, но слушал, как всегда, внимательно. И теперь он спросил:

— Ну, хорошо, Ворон, вы понятно и доходчиво нам объяснили причины изменения формы у всех, кроме Чайника. Вряд ли в его подсознании…

— Это потому что он всегда говорил: "Я в этом деле чайник!", — перебила Паука Лёня. — Я его прошу починить кран в кухне, а он мне: "Я в сантехнике полный чайник!" Или там котлеты перевернуть на сковородке, или пуговицу пришить…

— Пуговицы пришивать – женское занятие, не мужское! — булькнул Чайник.

— А если мне некогда? — проворчала Лёня, но ласково похлопала Чайника по круглому боку.

— Да, но странная какая-то ассоциация – почему именно Чайник? — удивленно пробормотал Ворон.

— Ничего не странная, — возразил я. — Это компьютерный сленг. Так называются пользователи, которые в компьютерах – ни уха, ни рыла. Ты что, компьютерщик?

— Ага, — пробулькал Чайник. — Программер.

— А я на системщика учился, на железятника…

Чайник приветливо присвистнул и звякнул крышкой.

Я ему кивнул. Тоже приветливо. Надо было бы пожать друг другу руки, но если я еще могу для пожатия протянуть вместо руки лапу, то Чайнику протягивать нечего – не носик же!..

— Однако, — перебил наш обмен приветствиями Паук, — что там с Ратибором? Скоро ему просыпаться, Ворон?

— Ой, — всполошился Ворон, — он уже четыре минуты, как не спит!...

И мы затихли.

И прислушались.

И услышали…

Глава двадцатая, в которой просыпается Ратибор

Сквайр был веселый влюбчивый юнец

 И услышали, как кто-то громко зевал, кто-то ворочался в постели – конечно же, Ратибор!

— Может, мне в таракана пока что перекинуться? — тревожным шепотом спросил Домовушка. — А то чтоб не случилось чего… Чего не поправишь.

— Перекинься, перекинься, — согласился Ворон, тоже шепотом. — На всякий случай. И кого-нибудь надо послать на разведку. Волонтеры будут?

— Эй, Рыб, а кто такие волонтеры? — спросил Жаб своего соседа по подоконнику.

— Добровольцы, — пояснил Рыб. И добавил задумчиво:

— Я бы вызвался, но, как вы понимаете, для меня перемещение по квартире затруднительно…

— А мне нельзя! — радостно квакнул Жаб. — Этот Боря меня как увидит, так сразу в штаны наделает. От ужаса. А Домовушке потом стирать…

— Я могу на тебя заклинание невидимости наложить. Временное, — предложил я.

— Так я тебе и дамся! Нет уж, хватит, накуражился надо мной! — квакнул Жаб презрительно. — И вообще – сам мог бы пойти! Ты же маг – вот и действуй! Магия против магии!

— Мы ни в коей мере не можем рисковать Котом, — заступился за меня Ворон. — Он – наша последняя надежда, потому что он – единственный маг. То есть единственный, кто в состоянии справиться с другим магом.

Лёня, вздохнув, поставила Чайника на стол, поцеловав спящего Егорушку в лобик, положила младенца на лавку, встала и сказала:

— Я так понимаю, кроме меня…

— Я! — гавкнул и, пожалуй, излишне громко, Пес. — Я иду. А что разведывать-то?

— Все! – каркнул выведенный из терпения Ворон. — Спит, или не спит, где спит, а…

— С кем спит, — подсказал пошляк-Жаб.

— …а если не спит, — еще громче заорал Ворон, игнорируя выступление Жаба, — то чем занимается! Понятно?

Ну почему, скажите, почему из-за каждого пустяка у нас начинается такой базар? И даже элементарное чувство самосохранения не заставляет соблюдать тишину и хотя бы видимость единства!

Нет, конечно, когда уж очень прижмет, и дело, в буквальном смысле этого слова, идет о жизни и смерти (или когда нам так кажется), мы сплачиваемся. Мы не ссоримся, не ругаемся и делаем каждый свое дело, иногда даже жертвуем собой ради выживания остальных. Смертельных случаев ("летательных", по выражению Домовушки) покуда не было, хотя очень даже могли бы быть!

Но когда опасность не так уж серьезна – донна Роза! Что за склоки и скандалы разгораются между нами! Прямо как в парламенте! И чем согласованнее мы действовали вчера – тем больше ругаемся сегодня!

Должно быть, потому что во всех нас сохранилось очень много человеческого.

Или наоборот – мы все звери разных пород. Подотрядов, отрядов и даже классов. Да что там классов! Даже типов мы разных, только вот царство у нас одно – животное.

Да и коллектив наш собирался с бору по сосенке, никто не думал о совместимости будущих обитателей квартиры; однако при наличии авторитетного главы – Бабушки, например, или хотя бы Лады мы сохраняем толерантность в отношениях.

Но даже Паук с его харизмой, безусловно всеми уважаемый, не способен справиться с нами в периоды неявной или незначительной угрозы. Вот как сейчас. Наверное потому что размером не вышел – хотя паук величиной с кофейное блюдце безусловно впечатляет (вы бы только на когти на его передних ногах взглянули, ядовитые, между прочим!), но все же масштаб у него не тот.

Короче говоря, пока Ворон с Псом и Лёней препирались, кто пойдет на разведку, Ратибор явился к нам сам. Посмотреть что здесь происходит, и кто это так громко орет (каркает, лает).

Мы мигом стихли.

Домовушка эвакуировался под плиту – хоть он и перекинулся в таракана, но мало ли что может взбрести в голову обиженному магу! Вдруг распознает в гигантском членистоногом вчерашнего домашнего духа?

Крыс стремительно юркнул под стол.

Лёня схватила Егорушку и Чайника и прижала их к широкой груди.

Пес слегка напрягся.

Я тоже – до этого я полулежал, развалившись на подушечке, а теперь сел и подобрался.

— Ну и порядки у вас нерусские! — зевая, сказал Ратибор, кажется, совсем не обиженный. — Не покормивши, в баньке добра молодца не попаривши, сразу же спать уклали, даже сапог не дали снять!

— А что, в вашем Тридевятом Царстве по утрам здороваться не принято? — сварливо осведомился Ворон.

— Э-э… Доброго утречка, ясного солнышка, Ворон Воронович! И тебе, Кот Котофеич! И тебе, добрый молодец, имени-отчества, уж прости, не ведаю! Ну, и всем прочим того же, — с этими словами Ратибор поклонился в пояс на три стороны, подтянул спадающие портки — девицей он стал очень маленькой, даже щуплее Лёни, когда она была еще женщиной – а уж на что наша Лёня худышка! Была.