Этюды к портретам - Виктор Ардов

Эти стихи — лучший памятник Луговскому. И мне приятно, что друг моей юности так завершил свой жизненный путь.

Декабрь 1959 — январь 1960

МИХАИЛ СВЕТЛОВ

На свете, вероятно, не было настоящего поэта, которому было бы чуждо чувство юмора. Более того: само остроумие есть одна из поэтических форм выражения мысли. Не все остроумное смешит. Но в основе поэтического видеиия мира, а особенно в его конкретном выражении — в словах и образах — непременно присутствуют зерна остроумия. При этом нельзя забывать, что рифмы и все вообще звуковые повторы строятся из того же материала, что и каламбуры или так называемая «игра слов». Доказывать эту аксиому не надо.

Но искони существовал и существует целый ряд поэтов, у которых юмор органически свойствен их творчеству. Таковы Гейне и Маяковский, Некрасов и Верлен, Байрон и Катулл… Называю нарочно самые разнообразные имена, ибо это качество у поэтов присутствует издревле. И отличным примером поэта, вооруженного юмором, иронией, остроумием, можно считать Михаила Светлова.

Бывает иногда так, что поэт, оставаясь серьезным в своем главном, основном творчестве, «балуется» на стороне эпиграммами. А Светлов широко пользовался палитрою смешного всегда, во всем. Он не только порождал эпиграммы— стихотворные и прозаические — в огромном количестве. Не только рассыпал вокруг себя шутки в любое время и в любой обстановке. Он еще и свою лирику всю насквозь проперчил ироническими образами и мыслями, игрою слов, остротами и неожиданными сопоставлениями, образами, выводами. Чего стоит, например, определение: «Два ангела на двух велосипедах» — так поэт определяет свою молодость и любовь. У другого литератора смелость произвела бы впечатление бестактности и нелепости. Но в слоге и во всем строе мыслей, в видении мира, свойственных Светлову, и более неожиданные контрасты радуют нас. Если бы я захотел прибегнуть к цитатам, пришлось бы перебрать едва ли не все сочинения поэта. И все-таки не могу не привести здесь такие строки:

Пятнистые кошки по каменным зданьям К хвостатым любовникам шли на свиданье…

Призрак: — Привет мой земному!

— Здорово, мертвец! Мне странно твое посещенье, О, я ведь не Гамлет- мой старый отец Живет на моем иждивенье…

Ночью

Пускай МОГЭС (уже в который раз) Об экономии пришлет предупрежденье, — Я зажигаю, штрафа не боясь, Всю тысячу свечей стихотворенья…

Всю жизнь имел я имя, отчество, Растил сознание свое… Поверь, товарищ, так не хочется Переходить в небытие…

Висит над нами мирозданье, Посеребренное зимой. Мы расстаемся. До свиданья! Тебе — в легенду. Мне — домой.

Ты стать моей мечтой могла бы По — боже мой! — взгляни назад За мной, как в очереди бабы, Десятилетия стоят…

Не-вчера, не завтра, не когда-то Я от всех любимых вдалеке У своей фантазии богатой Кучером сижу на облучке…

Ну, на что рассчитывать еще-то? Каждый день встречают, провожают, Кажется, меня уже почетом, Как селедку луком, украшают…

Светлов начался со стихотворения «Гренада»: до того он был только «подающим надежды». Как известно, прочитав «Гренаду», сам Маяковский почел нужным позвонить домой начинающему поэту. В этом произведении названа «Гренадская волость» в Испании. Тут примечательно вот что: смешная неуклюжесть выражения в словах молодого бойца не только вызывает улыбку читателей. Она волнует нас. Почему? Потому что короче всех других ассоциативных путей, точнее и поэтически наиболее емко словосочетание «Гренадская волость» выражает интернациональный, планетарный характер нашей революции, и особенно ее первых лет, эпохи гражданской войны. Украинский парень, который сложил свою голову, мечтая завоевать свободу идля Испании, — фигура не случайная, а типическая в те дни.

И конечно, особо надо говорить о драматургии Светлова. Ведь в пьесах присутствуют не лирические герои стихов, которые могут не иметь объективно выраженных характеров. Персонажи драмы требуют себе индивидуальностей, притом разных индивидуальностей, понятных и ясных зрителям. Пьесы Светлова шли на сцене. Трудный искус— быть драматургом — он выдержал блистательно, создал для театра произведения, которые имели успех, вызывали в зале волнение и слезы, были насыщены патетикой его бурной молодости — эпохи гражданской войны. Но и смех то и дело возникает в зале, когда персонажи грустных и добрых пьес поэта бросают через рампу слова, сочиненные таким щедрым на юмор и на иронию автором. Да, пьесы Светлова, его сценические персонажи суть ближайшие родственники лирического героя его стихов — то есть, в сущности, самого Михаила Светлова.

Общераспространен термин «проза поэта». Можно было бы говорить о «драматургии поэта». Но вот ведь в чем штука: теория литературы издавна твердит нам, что существуют три вида поэзии: эпическая, лирическая и драматическая. И оттого, что чересчур часто для театра пишут не поэты, а драмоделы, положение не меняется. А впрочем, можно говорить о «драматургиилирического поэта». И тогда специфичность пьес Светлова будет определена правильно.

Светлов раздает всем персонажам своих пьес и собственный юмор, и собственную иронию, и собственное остроумие. А какие песни поют действующие лица его драмы! Эти строки с равным успехом ложатся на музыку и читаются про себя или вслух. Ибо прежде всего они — превосходные стихи. Кстати, Михаил Светлов писал тексты пе- ген не только для пьес. Ему принадлежат слова многих популярных романсов и баллад, героических и, наоборот, шуточных песен. Этот список открывает знаменитая «Каховка», созданная в содружестве с композитором И. Дунаевским. Разумеется, и в песнях поэт остается самим собою: блестящее остроумие отмечает и этот жанр, коль скоро Светлов является автором того, о чем когда-то Флобер отозвался пренебрежительно: «Все, что чересчур глупо, чтобы говорить, — поется».

У Светлова и слова музыкальных номеров — не глупости, а продукты его остроумия!

И так через всю свою жизнь Михаил Светлов пронес шутку, каламбур, ироническое видение действительности и чисто ироническое выражение всего, что дорого ему самому. А что касается Светлова-собеседника, то его даже побаивались пошляки и стяжатели, которых он не щадил в своих устных репликах и стихотворных строках. Да, поэт ненавидел мелкие души, мелкие вкусы и мелкие интересы. Я сам неоднократно наблюдал, как уходили подальше от Светлова те личности, которые сперва было подлетали к постоянному окружению поэта, — а где бы ни находился Михаил Аркадьевич, вокруг него непременно образовывался кружок друзей и приятелей, поклонников его дарования и просто зевак. Однако небезопасно было оказаться в поле зрения Светлова. Небезопасно было раскрывать рот с целью извергать общие места или хвастаться пустяками, своими успехами, подвигами на водочном фронте и т. д. Светлов говорил тихим голосом и словно бы мягко. Но пошляки скисали сразу. Им уже не хотелось купаться в лучах большой славы, сопровождавшей поэта при жизни. И они отступали— бесполезно, впрочем! Клеймо светловской язвительной и точной остроты уже лежало на таких личностях, иногда — несколько лет или даже весь остаток жизни.

Редко кого Михаил Аркадьевич удостаивал стихотворной эпиграммой. Это было уже актом приязни, хотя самое четверостишие и не было комплиментарным. Например, о Сергее Михалкове, который славился завидной скоростью в творчестве, Михаил Аркадьевич сказал:

Михалков Лопе де Вега Обогнал за полчаса: Пишет вся его телега, Все четыре колеса…

Если мы вспомним, что испанский драматург написал за свою жизнь 1200 пьес, эпиграмму надо признать очень меткой.

А вот эпиграмма на Леонида Мартынова:

Поэт от слова внятного Идет путем обратным, Чтоб из всего понятного Все сделать непонятным.

Про многих случайных знакомых, попадавших неосторожно под испепеляющий, хотя и такой добрый, казалось бы, взгляд Светлова, поэт создавал изречения нерифмованные. Не все такие афоризмы уместны в печати. Но все они стреляли, как говорится, в яблочко… Его шутки передавались и передаются по сей день изустно.

Так об одном режиссере Михаил Аркадьевич сказал, что это «уцененный Мейерхольд». Режиссер при встрече с поэтом пенял на злостную, по его словам, оценку, которую несет в себе такое определение. А Светлов ответил:

— Почему? Если бы это про меня сказали, что я «уцененный Пушкин», я бы чувствовал себя польщенным…

Умел Светлов использовать цитаты из классиков. До сих пор повторяется его реплика на пляже, где среди отдыхающих мало было молодежи. Обозрев распростертые на песке фигуры, Михаил Аркадьевич резюмировал:

— Тела давно минувших дней…

Мне сказали, что, будучи совсем больным, Михаил Аркадьевич при встрече с директором Центрального Дома литераторов Б. М. Филипповым спросил: