Эксперт № 23 (2013) - Эксперт Эксперт

Их часовые коллекции, особенно главная, Arceau, как раз построены вокруг идеи, которую СЕО La Montre Hermès Люк Перрамон формулирует так: «Время для нас — это не стресс, а возможность мечтать; не враг, а друг». Особенно это относится к жемчужине коллекции, часам Arceau Le Temps Suspendu, которые придумал великий швейцарский часовщик Жан-Марк Видеррехт. Они воплощают остроумную идею личного, приватного времени, которое изменяется по вашей собственной воле. В их мужской версии стрелки способны останавливаться, а механизм при этом работает, и простым нажатием кнопки вы в любой момент сможете увидеть точное время. А в женской, представленной в этом году на Базельском часовом салоне, маленькая стрелка специального 24-секундного индикатора может вращаться не только по часовой стрелке, но и против. Такие изящные игры со временем — остановить его, пустить вспять — очень любят в Hermès. И то, что представят на сцене Театра наций, как раз и покажет давление времени и возможность от него освободиться, неизбежность энтропии и необходимость сопротивления ей.           

Hi-End

В часовом мире есть свои легенды, и хронограф El Primero 36’000 VpH, безусловно, одна из них. Многие годы мануфактура Zenith была одним из главных поставщиков механизмов для хронографов самых громких марок, в том числе, например, Rolex. И их собственные хронографы были и остаются одними из лучших на рынке. El Primero 36’000 VpH появился в 1969 году, когда еще не наступила эпоха разноцветных циферблатов, и его три счетчика разных цветов и красная стрелка были настоящей бомбой.

С тех пор они нисколько не потеряли в своей эффектности — это по-прежнему один из самых красивых хронографов. Все, как и в 1969 году: 30-минутный счетчик глубокого синего цвета, 12-часовой — мышино-серый, счетчик малой секундной стрелки — жемчужно-серый. И серебристый гильошированный циферблат с узором «солнечные лучи» и нанесенной по периметру тахиметрической шкалой. В стальном корпусе стоит не менее легендарный высокочастотный калибр El Primero 400 B. Новость же состоит в том, что впервые эти часы выпущены в диаметре 42 мм — и это очень показательно. Мы уже не раз писали о знаменитых мужских моделях, которые за последний год-полтора появились в корпусе 42 мм и меньше. Это настоящий тренд, и суть его в том, что девушки все больше хотят носить не легкомысленные ювелирные штучки, а серьезные и красивые мужские часы. И вот теперь Zenith тоже на него откликнулся.

Главное, что делает старинная итальянская марка Асса Kappa, — это щетки. Для волос, для тела, для одежды, для бритья, для макияжа, для ванны — и вообще для всего, что только можно вообразить. Щетки эти — самый настоящий люкс, сделанный вручную, по традиционным технологиям и исключительно на их собственной мануфактуре. Здесь используют самую разную щетину, отбеленную и нет, и натуральный волос, а также дерево, причем самое замечательное, например макасарское эбеновое дерево или итальянский бук. Их щетка для тела идеальна для сухого массажа, который делает кожу мягкой и гладкой, среди множества их расчесок каждый найдет свою, их кисточки для макияжа удобно ложатся в руку, над их наборами для бритья можно просто медитировать. Кроме щеток Асса Kappa делает полноценные линии средств личной гигиены и ухода. Конечно, это идеальная марка подарков. И если ваши финансовые или какие-либо иные принципы не позволяют вам купить щетку из эбенового дерева за 200 евро, то получить ее в подарок — чистая, не замутненная муками совести, радость.

Richard Phillips x Tommy Hilfiger — это результат сотрудничества марки Tommy Hilfiger и известного американского художника Ричарда Филипса. Филипс сделал коллекцию досок для серфинга с разными картинками в разном стиле — от стрит-арта до экспрессивного абстракционизма. И если Tommy Hilfiger — это классика американского кэжуала, то рисунки Филипса — классика американского искусства. Вся серия — часть совместного проекта Tommy Hilfiger с Художественно-прикладным фондом (Art Production Fund). Доски выпущены по 89 штук каждая и будут продаваться в некоторых магазинах Tommy Hilfiger по цене 1500 евро.

Иногда то, что является, так сказать, сопутствующим товаром у знаменитых марок, может оказаться вполне стоящим. И солнцезащитные очки Trinity de Cartier — наглядное тому подтверждение. Они получились на редкость функциональными и изящными. Высокотехнологичные стекла с полной защитой от ультрафиолета, оправы разных оттенков. Общий стиль — рубеж 1960–1970-х, есть более крупные, почти на пол-лица, есть более аккуратные, классической формы. И красивый намек на фирменный знак коллекции Trinity — переплетенные кольца трех цветов золота, белого, розового и желтого, здесь помещены у основания дужек.

Альбер Эльбаз, один из лучших современных дизайнеров моды, звезда Lanvin, сделал коллекцию макияжа вместе с маркой Lancôme. Она уже была представлена в Париже, и вот-вот в ЦУМе пройдет Lancôme Hypnôse Show by Alber Elbaz, ей посвященное.

Все продукты, вошедшие в коллекцию, посвящены глазам — поэтому восхищенные, радостные, удивленные и прочие женские глаза стали главным символом коллекции. Всего она состоит из 11 продуктов, разделенных на три образа: натуральный Doll Eyes, классический Star Eyes и, конечно, роковой smoky eyes Drama Eyes. Самыми хитовыми продуктами стали туши суперчерных оттенков Hypnôse Doll Eyes, Hypnôse Star, Hypnôse Drama и просто Hypnôse. Кроме того, есть еще накладные ресницы в специальной коробочке, расписанной рисунками Эльбаза — как, впрочем, и все остальное. Именно в этих рисунках вся соль коллекции, они-то и делают простую черную тушь коллекционной, за которой будут гоняться все бьюти-маньяки по всему миру. И Москва тут не станет исключением.

Он выбрал свободу

Максим Соколов

Максим Соколов

Вслед за ректором РЭШ С. М. Гуриевым, прервавшим молчание и ныне перешедшим в режим non-stop-интервью: «И тебя посадят, и тебя посадят» — свободу выбрал также и шахматист Г. К. Каспаров. Из Женевы, где ему вручали правозащитную премию, он объявил, что в настоящее время ему возвращаться в Россию несвоевременно, ибо гораздо большую пользу делу освобождения родины он принесет в свободном мире: «Сегодня я продолжаю борьбу с кремлевскими преступниками на международной арене».

И кремлевские преступники, и прогрессивная общественность отреагировали на невозвращение Каспарова довольно вяло. При всем различии между ними есть у них и точки схождения. Одна из них — отношение к шахматному чемпиону, своей двадцатилетней борьбой доказавшему, что «Олег за все берется смело // и превращает все в г…но // а если за г…но берется // то просто тратит меньше сил». В какой географической точке герой будет за все смело браться, разницы большой нет.

Тут важнее другой вопрос: представляет ли Каспаров, Гуриев etc. — список зарубежных борцов с кремлевскими преступниками довольно обширен — какой-то интерес и какое-то значение не в контексте борьбы, а сам по себе? Есть ли в нем что-то содержательное кроме борьбы? Если есть, то ситуация трагична, но поведение мужественно и внушает невольное уважение: утомившись российским неблагоустройством, человек выбрал другую страну для самореализации и под новым небом отдался творческой работе, своим духовным интересам и своей жизни. Россия услышала от него на прощанье: «Коли лучше найдешь — позабудешь, коли хуже найдешь — пожалеешь» — и больше он не счел нужным ни говорить, ни помнить. Такой человек не берет ни копейки ни от кремлевских преступников, ни от зарубежных фондов, борющихся с кремлевскими преступниками, да и в душе своей, постановив: «Умерла так умерла», — он создает новую программу жизни, в которой нет места России.

Как если бы на ее месте простиралась океанская пустыня. При всем максимализме такой позиции так жили многие поколения эмигрантов — не только из России. Прошлого больше нет, надо строить новую жизнь под новым небом. Жанр «За безопасным сидя рубежом, ты лаешься, как пес из-за ограды» — он, возможно, гражданственный, но до боли нетворческий. Творческий — это когда есть понимание, что началась новая жизнь и новые поприща. Так поступали не только лучшие научно-технические таланты из русской эмиграции — Зворыкин, Сикорский etc. (представителям научно-технической мысли это проще и естественнее). Так поступали и представители культуры. Бердяев, Булгаков, Франк создавали свое, свидетельствуя о величии России в изгнании. Солженицын, изгнанный из СССР на пике борьбы с режимом, в эмиграции отдался писанию узлов «Красного колеса», что было воспринято и там, и тут, и в ЦК КПСС, и в либеральных кругах СССР и Запада как малопонятный уход от противостояния коммунизму. Насущное значение узлов было хоть как-то понято (и очень не всеми) десятилетия спустя.