Лев для Валерьянки (СИ) - Леденцовская Анна

Послушавшись визжавшую в голос над ухом покойную ведьму, Берт опять стал человеком и под руководством старухи Лодраш аккуратно вправил крыло.

Мантикора только зубами скрипнула и взвыла от рывка, а белый как полотно парень подхватил немаленькую тушу ядовитой крылатой кошки и потащил ее прочь из графского поместья.

Разумеется, далеко уйти Берту не позволили. По приказу графа дорогу ему заступила стража.

— Берт, не дури. — Держащиеся на почтительном расстоянии братья Маерши попытались образумить приятеля, который опять начал стремительно покрываться густой белой шерстью. — Подумай о Кейтсе. Ей уход нужен. Его сиятельство для дочери сейчас лучших целителей организует, а Валерианна вон наверняка тоже останется и присмотрит.

— Конечно, — подала голос Лера, понимая, что великан, похоже по уши влюбленный в двуликую, готов выйти один на один хоть против всех жителей Энермейма и может сгоряча наломать дров. — Я присмотрю, и бабуля Лодраш тоже, а тебе надо зайти к нам домой и рассказать Айло, что произошло. Я поговорю с его сиятельством, чтобы тебя потом пустили сюда, когда вернешься.

— Обещаешь? — Глаза, уже ставшие звериными, внимательно смотрели на девушку.

— Да отпусти уже, дурачок. Обещание не с Леры надо требовать, а с графа, — прошелестел в воздухе слабый голос Кейтсы. Тело мантикоры поплыло, Берта качнуло от изменившегося веса, и он бережно прижал к себе худенькое, запачканное кровью тело двуликой в драном кожаном комбинезоне наемницы.

Маерши, немного посовещавшись, встали перед шагнувшими было к парочке стражниками.

— Эй-эй, капитан. Не спешите. Они никуда не уходят, — перегородил дорогу бравым воякам Феликс, солнечно улыбаясь и демонстрируя мирные намерения, разведя в стороны руки с открытыми ладонями.

— Сейчас подруга дочери графа быстренько сбегает и уточнит, что делать. Куда отнести девушку и что делать дальше, — вкрадчиво, как умел только он, мурлыкнул Ник.

— Право слово, офицер, я бы на вашем месте присмотрелся к остальным гостям, устремившимся к выходу. — Пьер, блеснув серьгами в ушах, кивнул в сторону группки переговаривающихся мужчин и женщин, которые воровато оглядывались и пытались незаметно скрыться в кустах. — Вряд ли Фырмыр не заручился поддержкой, так что, возможно, имел место заговор.

Капитан явно занервничал, но своих подчиненных моментально отослал к воротам поместья, а пару двуликих отправил в казарму личной охраны графа Нейрандеса за подкреплением.

Сам вояка остался пристально следить за здоровяком, который чуть не похитил внезапно объявившуюся взрослую дочь графа, объявленную наследницей. Рассуждать капитан не любил, но и поспешных выводов тоже делать не стал. Молодежь выглядела адекватной, силой прорваться не пыталась, да и верзила приехал в экипаже его сиятельства вместе с обеими мисель.

Лера поискала глазами графа и увидела его рядом с его невестой, которая пыталась привести в порядок мать. Пантера оказалась моложавой женщиной, гораздо моложе покойного супруга. Черноволосая и красивая яркой, какой-то испанской красотой мейсса Фырмыр сидела на траве и куталась в подобие пледа. Глядя на графа снизу вверх, она отмахивалась от дочери и что-то торопливо говорила льву с мрачной мордой.

Поскольку на терпение ни Берта, ни капитана стражи, оставшегося караулить парня и Кейтсу, Валерианна не надеялась, то, вежливо извинившись, рискнула вклиниться в разговор, тем более что перепуганная грозным молчанием его сиятельства мейсса Фырмыр уже только плакала и просила не трогать дочь.

— Эйела ничего не знала, Мааль! Прошу, не лишай мою девочку всего. Я ведь отпустила Луизу. Молю тебя…

— Простите, э-э-э… ваша милость, вам бы доктора к Кейтсе вызвать и вашему капитану дать более точные указания, а то, если он у Берта ее силой попробует забрать, вы рискуете остаться без капитана.

— Там стража. — Лев повернул к девушке голову. В глазах вельможного двуликого были боль и лед. — Разберутся.

— Так они поскакали заговорщиков вылавливать. Капитан там один, а с Бертом еще Маерши, да и Кейтса, если что, за него порвет вашего вояку на тряпочки и вас точно никогда не простит, — торопливо затараторила девушка, пытаясь хоть как-то исправить ситуацию. — И у вас кровь.

Она не раздумывая шагнула к застывшему статуей хищнику и попыталась прижать платком ранку над его глазом. Лев вздрогнул, рука Леры дернулась, и в траву свалилось до этого намертво впаянное в лоб зверя блестящее колечко.

Ноздри льва затрепетали, и из груди вырвался приглушенный рык.

— Валерианна…

— Ох… — Сидевшая на земле вдова побледнела как полотно. — Валерианна — сердечная трава… Она пела эту песню. Всегда пела. «Я вернусь к тебе в траве сердечной, только узнай меня…» Луиза?

Потрясение бедной израненной женщины было так велико, что она потеряла сознание.

Глава 22

Уже почти неделю безвылазно находясь в выделенных Кейтсе покоях в огромном графском особняке, наша маленькая компания из двух девушек и бинтуронга пыталась разработать хоть какой-то план.

Планировали же они побег влюбленной парочки. Точнее, Берт с Кейтсой планировали, а Лера пыталась отговорить их от этой опрометчивой идеи, разбивая все, как казалось, удачные решения в пух и прах холодной логикой стороннего наблюдателя.

Берта к дочери граф пускать разрешил, но потребовал от Леры во время визитов парня не отходить от них ни на шаг.

Самое интересное, что вся троица благополучно забыла о еще одном свидетеле их бесед. Точнее, свидетельнице. У бабуси Лодраш были свои резоны, и, хоть ей иногда очень хотелось высказать неразумной молодежи все, что она о них думает, она находила в себе достаточно мудрости и терпения, чтобы промолчать и не объявляться.

Сегодняшний день стал исключением по нескольким причинам. Двуликой в первый раз разрешили встать с постели. Крошечный доктор с пышными усами, похожий на сморщенную обезьянку в огромных очках, авторитетно заявил, что завтра девушке можно будет выйти в сад.

— Только ненадолго, и не стоит активно двигаться или, не дай создатель, менять облик. Посидите на лавочке в тенечке, подышите воздухом. Оборот не раньше чем через месяц и под моим контролем.

Погрозив пациентке пальцем и завистливо покосившись на гигантскую фигуру Берта, застывшего у дверей и внимательно слушавшего, доктор посеменил на выход, таща объемный лекарский чемоданчик с треть себя размером.

— Ты чего такой мрачный? Кейтса почти поправилась, — обратила Лера внимание на хмурого, как туча, приятеля.

Встревоженная двуликая, настороженно принюхиваясь, приподнялась на подушках, пристально всматриваясь в лицо любимого.

Обычно парень приходил не с пустыми руками. То букетик полевых цветочков принесет, заботливо и аккуратно перевязав яркой ниткой. То пирожное в красивой коробочке, хотя у девушек в особняке было все, что только душа пожелает. Как-то притащил маленькую тряпичную куклу, видно было, что самосшитую, причем очень аккуратно, и, смущаясь, преподнес мантикоре.

Кейтса от такого подарка ревела в голос, переполошив пол-особняка. Даже папаша, до этого где-то пропадавший и не казавший носа к дочурке, примчался выяснять, что происходит.

Как выяснилось, у девушки в жизни не было своих игрушек. У тетки детей не было, и играла Кейтса в детстве деревянной ложкой, заворачивая ее в платок и представляя младенцем. Тетку это злило, и таскала девочка ложку украдкой, когда родственница уходила на рынок или к соседям.

На следующий день в комнате, в той, сразу при входе, где, по мнению Валерианны, хозяйка, скорее всего, принимала гостей, обнаружился просто склад коробок, коробочек и кульков.

Берт тогда перетащил по просьбе Леры все в спальню к кровати Кейтсы и ревниво следил, как девушки распаковывают подарки. Только все это быстро наскучило двуликой и утомило ее. Яркие, блестящие и дорогие, но какие-то безликие игрушки, массивные украшения и наряды, подходящие разве что на очень торжественный, пафосный прием для высшей аристократии, Кейтсу не впечатлили. Единственным, что она выбрала из всей кучи барахла, была крошечная музыкальная шкатулка.