Черное солнце Афганистана - Георгий Свиридов

— Но кто-то же их ему передает?

— Это и есть сейчас главный вопрос, уважаемый друг, — сказал Саид Азамат. — Наша агентура ищет передатчика секретной информации.

— На меня произвел впечатление начальник аэродрома почтительный Сайяф Файзуни, — Гришин осторожно забросил удочку.

— Этот жирный пуштун, как хитрый пес, перед каждым советским начальником угодливо вертит своим хвостом, а в мыслях он готов вцепиться клыками в самое горло, — неодобрительно ответил Саид Азамат и с открытым сожалением добавил, что пока никаких подозрительных данных о начальнике аэродрома в ХАДе не имеется.

— Меня еще интересует положение дел в фирма «Газиабад», — сказал Гришин, меняя тему разговора.

— В «Газиабаде» все нормально. Послали дополнительную охрану из царандоя, нашей городской милиции, — ответил Саид Азамат и добавил. — Директор уже второй раз приглашает в гости и отказываться нам, дорогой друг, не очень почтительно.

— У меня нет возражений, — кивнул Гришин, понимая, что отвертеться от поездки не удастся.

— Если нет возражений, то я заеду за вами.

Крупная государственная фирма «Газиабад», расположенная под Джелалабадом, специализировалась, в основном, на выращивании маслин и цитрусовых. Большая часть продукции отправлялась в Советский Союз. Гришину трудно было поверить, что благоухающий сад, раскинувшийся на десятках гектаров, еще каких-то полтора десятка лет назад был знойной каменистой пустыней. Сотни лет огромная часть долины страдала от нехватки живительной воды. С помощью советских специалистов и современной техники край преобразился. На сотнях гектаров земли, орошаемых Нангархарским ирригационным комплексом, было создано несколько государственных фирм, крупнейшей из которых являлся «Газиабад». Советские люди и афганцы работали здесь плечом к плечу.

Гришин не раз бывал в «Газиабаде». Ровные ряды аккуратных современных коттеджей для советских и афганских специалистов, массивное здание администрации, величественный клуб, столовая, школа, просторный бассейн, были окружены пальмовой рощей и клумбами цветов, а дальше, насколько хватало глаз, тянулись ряды деревьев, на ветках которых вызревали лимоны, мандарины, апельсины, маслины…

Джелалабадский комплекс — один из многих примеров плодотворного советско-афганского сотрудничества, хотя результаты многолетней взаимовыгодной дружбы встречались повсеместно. Асфальтированные дороги, опоясавшие страну, знаменитый туннель через перевал Саланг, заводы, электростанции, учебные заведения, в том числе и Кабульский университет… Советский человек повсюду пользовался уважением и авторитетом. Однако после ввода войск, отношение местного населения к нашей стране начало меняться — и не в лучшую сторону. Уже поступили к Гришину секретные сведения о том, что в районе Герата убиты три советских советника. «Гражданская война набирает обороты, — с грустью отмечал Григорий Афанасьевич, — и мы невольно оказываемся втянутыми в гигантскую мясорубку междоусобицы».

Должность советника — особая должность, тем более в системе государственной безопасности. Это майор усвоил основательно и умело пользовался своим положением. Он знал, что любая прямая инициатива с его стороны может быть воспринята афганским руководством, как вмешательство во внутренние дела дружественного государства. Пытливый и наблюдательный по натуре, Гришин старался понять и осмыслить весьма специфические черты характера афганцев, усвоить их нравы, быт, обычаи, племенные взаимоотношения, познать своеобразную специфику афганского общества. Со временем он научился действовать мягко, без нажима, активно помогая подшефным разбираться в непростых и запутанных ситуациях, прогнозировать возможное развитие событий и их последствия.

Глава девятая

1

Боевой Ми-24, полосатый «крокодил» капитана Паршина, преодолев крутизну хребта, вынырнул из предрассветной темноты долины и сразу попал в море солнечного света, синевы неба и ослепительной белизны снежных вершин и хребтов.

— Красотища какая! — выдохнул Александр Беляк, любуясь суровой красотой природы.

— Страшная красота, — сказал равнодушно Паршин.

— Не приведи Господи, застрять тут где-нибудь, — озабоченно добавил бортовой техник Иван Чубков.

Следом за первым вертолетом, соблюдая дистанцию, на открытый простор выбрался и второй, ведомый капитаном Кулешовым.

— Командир, я рядом, — доложил он Паршину.

А внизу простирались горы.

Куда не глянешь, не посмотришь — повсюду одни горы. Грозные и суровые в вечном безмолвии. Дикая безжизненная пустыня в своей первобытной красоте. А над ними сияет ослепительно яркое солнце. Оно, это вечное огненное светило, здесь на высоте кажется равнодушным и далеким. Его сильные жгучие лучи, такие горячие и жаркие внизу, в долинах, оказываются здесь странно беспомощными, они ничего не могут отогреть, не в силах растопить снега и льды, лишь яркими бликами отражаются от вершин.

Горы, горы, горы…

До самого горизонта они вздымаются и выпирают в синее небо хребтами каменных спин, округлыми и неровными ослепительно белыми вершинами, сплошь укрытыми ледяными панцирями и вечными снегами. Отсюда, с высоты полета, они кажутся гигантскими волнами древнего моря, застывшими и окаменевшими на века. И по ним, по этим закаменевшим волнам, быстро скользят тени винтокрылых машин.

Маленькие и шустрые они бегут вперегонки, догоняя друг друга. Тени по-мальчишески резво перебегают с вершины на вершину, отчаянно-храбро прыгают друг за другом в темноту пропасти и, вскоре, вынырнув из мрачной глубины ущелий, двигаются дальше по неровному склону, карабкаются вверх, к вершине, и снова бегут-торопятся друг за другом уже по искристо-белоснежному горному хребту. И этим своим уверенным и резвым бегом они, эти две тени, вносят разнообразие в холодное безжизненное пространство. Да еще монотонно-ровный шелест лопастей и уверенный гулкий рокот моторов нарушают извечную тишину гор, порождая в темных ущельях эхо, глухое и раскатистое, повторяемое многократно, словно каменистые исполины недовольны вторжением человека в их вековечные владения.

— Как маршрут, лейтенант? — спросил Паршин.

— Выдерживаем, — ответил Беляк, сверяя карту с горной местностью.

— А точнее?

— Сейчас выйдем в заданный квадрат.

— Лады, лейтенант, — сказал Паршин и добавил. — Гляди повнимательней.

— Есть, товарищ капитан, быть повнимательней! — бодро ответил Беляк.

Боевая задача вертолетной пары капитана Паршина: выйти в район горного населенного пункта Асмар, провинции Кунар, что граничит с Пакистаном, и минировать высокогорные тропы. По агентурным сведениям этими тропами с наступлением лета из Пакистана идут караваны с контрабандой, доставляя душманам оружие, боеприпасы, а туда увозят наркотики и весьма ценный «небесный камень» лазурит, добываемый в Бадахшане. Капитан Кулешов должен прикрывать ведущего, обеспечивая работу экипажа Паршина.

Задача для пары вертолетов вроде бы простая, но ее сложность и трудность исполнения обнаружилась непосредственно в горах, когда воочию увидели эти самые «тайные стежки-дорожки».

Тропу через ледниковый перевал первым обнаружил Беляк.

— Командир, внизу тропа!

— Вижу, — ответил Паршин и приказал. — Приготовиться, выхожу на цель.

Цепочка темных следов пролегала тонкой строчкою по леднику и ныряла в глубокую впадину между двумя вершинами. Свежий, недавно выпавший снег, лишь слегка ее припорошил. По всему было видно, что караван прошел через перевал и прошел совсем недавно.

— Беру управление! — доложил Беляк, выводя вертолет на тропу. — Начинаю работать!

— Добро, лейтенант.

Вертолет плавно летел вдоль тропы, и Беляк равномерно и аккуратно стал усыпать ее минами. Железные смертоносные «лягушки», как их называли летчики, вылетали из кассеты и ныряли в снег, поднимая маленькие пышные фонтанчики.

— Тропа уходит в ущелье, — предостерег Паршин.

— Вижу, командир, — ответил Беляк, не отрываясь от прицельного устройства.

Вот в ущелье и начались эти самые сложности и непредвидимые трудности. Тропа сначала петляла по краю ледника, а потом стала постепенно уходить вниз, вдоль хребта, по склону. Крутые гранитные выступы, местами поросшие кустами или пучками трав, которые каким-то чудом приютились на горных породах, угрюмо нависали над тропой. Отвесные скалы вставали, как стены. Тропа пролегала вдоль этих стен по узким карнизам, похожим на длинные балконы. Глубоко внизу монотонно шумела река. Караванная тропа местами сужалась до полутора-двух метров и пролегала под угрожающе нависающими каменными козырьками. Можно было только удивляться отваге караван-баши, которые отваживались проводить нагруженные караваны по этим кручам, где почти невозможно разминуться встречным, где любое неловкое движение человека или навьюченной лошади неминуемо грозит опасностью.