Запах снега - Юрий Валин

Звонко стучал топор. Лит подрубал молодой дубок, работал с удовольствием. От спины шел пар, топор исправно вгрызался в дерево. К новому инструменту Лит успел приноровиться. Хорошая вещь — топорище ловко выгнуто, к любой работе сподручно. И сталь хороша. Еще бы выщерблины на лезвии окончательно зашлифовать. На коленке, камнем, не исправишь. В кузню идти нужно. А так топор хоть куда. Вот острая «шишка» на обухе в работе ни к чему. Но, опять же, время нынче не простое. Кто знает, в какую сторону топориком махать придется?

Подойдут или нет?

— Эй, парень!

Лит вздрогнул, обернулся и попятился. Очень натурально получилось.

— Прошу прощенья, милорд, — топор покрепче в руках сжать. Лес, дело известное.

Всадник тронул коня, выезжая на поляну. Глупый углежог не зря незнакомца титулом наградил, — явно из благородных гость. Дорогой плащ за спину откинут, бархатный дублет, под ним кольчуга тускло блестит. Круглая шапочка мехом оторочена. Лицо гладковыбритое, властное. Правда, одежда не новая, поношенная. Плащ прожжен. Лес, дело известное.

— Подойди сюда, лесоруб.

Лит тупо посмотрел на благородную руку в перчатке, — манит пальчиком, словно дурачка деревенского, — и попятился глубже в кусты:

— Ох, милорд, не извольте гневаться…

— Да не бойся, подойди сюда. Стой, говорю!

Второй всадник показался, — крепкий мужчина, смуглый. Поперек седла лук со стрелой на тетиве. Наконечник шевельнулся с намеком. Лит застыл, — была бы нужда, нырнул бы за ствол, — разбрасывайте потом свои стрелы сколько влезет. Но сейчас здесь лесоруб глуповатый, ему-то зачем по лесу бегать?

— Сюда подойди. Мы не разбойники, — устало сказал молодой лорд.

Лит бочком приблизился. С искренним уважением глянул на коня, — хоть и исхудал скакун, но даже поблагородней хозяина выглядит.

— Лес рубишь, парень?

— Точно, ваша милость. Ищу дуб на красивые подкладенцы. Заказ, значит, на них есть. С работой сейчас того, значит. Слабо с работой. Вот и приходится в чаще рыскать, значит. По «щитку» за подкладенец обещали, значит.

Милорд раздраженно дернул углом рта. До забот оборванцев благородному человеку дела нет. И это очень хорошо, потому что толком объяснить, за каким демоном одинокий человек в чащу залез и что за таинственные подкладенцы по «щитку» за штуку идут, будет трудновато.

— До Тинтаджа далеко, лесоруб?

— Ох, далеко, милорд. Месяц туда иду. Подрабатывать на харчи приходится. Но тракт тут рядышком.

— Это хорошо, — рассеянно сказал лорд. — А ты ведь малый здоровый. Заработать пару «корон» не откажешься? Мне знающий человек нужен.

Полумордый говорил — «держи себя в руках, и все получится». Ох, верная мысль. Хвалить себя Лит не стал даже мысленно. Шагал рядом с конем и рассказывал про дорогу на столицу. Врал ровно половину, о дороге кое-что знал от Ёхи и опытного Буха.

Обоз стоял, ждали предводителя. Усталые люди сидели под деревьями и прямо у колес. Двое возчиков осматривали копыто мерина. Все настороженно уставились на ободранного лесоруба. Лит неловко поклонился сразу всем. От смущения загорелись уши, — среди путешественников были и женщины. Кажется, молодые.

— Вперед шагай, парень, — сказал лорд. — Повозкам путь поможешь расчищать.

Лит закивал, пошел к переднему фургону. Благородный лорд послал коня ко второму фургону, осторожно постучал в борт. Лит не выдержал, обернулся и обомлел: из фургона выглянула юная прекрасная королева.

Лит шагал рядом с пожилым мужчиной, по очереди работая топорами, расчищая путь. Особо не напрягались, головные всадники вели отряд толково, выбирая путь поудобнее. Слева тянулась пустошь, спускающаяся к реке. Там, у низкого берега, заросли выглядели совсем уж непролазными. Напарника звали Олав. Топором он работал умело, разговорчивостью не отличался, но кое-что из его коротких фраз Лит понял. Олава с его упряжкой наняли в Ивовой долине, — забытое богами местечко на самой границе королевства Ворона. Туда Олав возил припасы на королевскую заставу, а обратно еще подработать взялся, — как раз остатки неудачливого каравана с гор спустились. Растрепали караван случайные разбойники, и большей части лошадей лишили, и почти всего груза. Отчего пострадавшим людям не помочь? Тем более, что заплатить обещали неплохо.

Большего за полдня Лит так и не узнал. Собственно, и не спрашивал. Отчего новый хозяин решил не дорогой идти, а глухолесьем пробиваться, отчего столько женщин в караване — не наше дело. На обед останавливались, — накормили нового работника просто дивно. Каша хоть и холодная, утренняя, но сладкая, и с маслом. В каше попадались кусочки сушеных фруктов, а в придачу дали половину большой, пусть и сухой лепешки. Это вам не грибы. Ныне устроился углежог недурно.

После краткого отдыха тронулись дальше. Видимо, были причины торопиться. В пару Литу встал молодой длиннорукий парень, который с утра первым фургоном правил. Пыхтел парнишка, топором махал чрезмерно, оттого и на каждый ствол, что с пути убрать требовалось, уходило втрое больше сил, чем нужно. Болтать у парня не было ни сил, ни желания. Оно и к лучшему, Литу требовалось подумать. Работа топором думать не мешала, с болтовней было бы хуже.

Случилось с углежогом то, что истинным приключением называется. Вон он, второй фургон за спиной поскрипывает, везет тайну прекрасную.

Не думал Лит, что наяву столь красивую особу доведется увидеть. В грезах, оно само собой. Мимолетен был тот взгляд, а описать теперь красавицу Лит в мельчайших подробностях взялся бы. Капюшон, светло-коричневым мехом опушенный, под капюшоном еще что-то, — легкое, в складках невесомых, шафрановых и бирюзовых. И в этой нежности разноцветной лицо прелестное светится. Губки сочно-розовые, носик тонкий, глаза… Нет, подобные глаза Литу и в грезах не являлись. Большие, чистые, лучистые, лучащиеся, лучезарные, лучеподобные…. У, словами не скажешь. Словно в небо заглянул, что на грани зимы и весны бывает. Безоблачное, с первым намеком на солнце. Вот-вот расцветет, ослепит, и глаза зажмуришь от красоты да чистоты беспредельной.

Как всё это успел рассмотреть за миг кротчайший, Лит объяснить не мог. Собственно, и не пытался. Королева юная. Откуда возникла уверенность в титуле, понять было трудно. Но королева, иначе и быть не может. Изгнанница, наверное. В Тинтадже убежище ищет. Или Король-Ворон решил заново жениться? Может, колдуны что-то такое наколдовали…

Думать и гадать, что теперь дальше делать, вовсе не хотелось. Лит поднатужился и заставил себя признать, что ошеломлен. Кто бы поверил, что углежог-вонючка так на женскую красоту падок? Зачаровала, что ли? Ведь взглянула всего разок, да и то бегло.

Держи себя в руках. Ух, как прав Полумордый. Нужно изо всех сил держать. Обеими руками.

На ночлег остановились с первыми сумерками. Усталые люди разбивали небольшой шатер и две палатки. Литу возиться с выцветшей тканью не доверили, приказали дровами заняться. Парень рубил сушняк, таскал охапками в лагерь. Потом ходил к ручью за водой. Воды требовалось много, и для лошадей, и для ужина, и для иных, недоступных глупому углежогу, надобностей. Когда Лит, отдуваясь, присел у костра, лагерь уже приобрел обжитой вид. Стояли на поляне палатки и шатер, висели над кострами котлы, — пахло аппетитно. Повозки сдвинули вплотную, рядом стоял часовой с копьем, второй страж брел между опушкой и лошадьми, привязанными под старой березой. Охранные костры разложили треугольником, в отряде старинные традиции соблюдали.

В сторону господской повозки Лит старательно не смотрел. Изволит выйти королева или с дороги предпочтет отдыхать — не дело лесовика интересоваться. Командира, его лордом Остедом подчиненные величали, тоже не было видно. Поднимался из трубы над добротной крышей фургона дымок — видимо, господа в уюте и благородной компании ужина дожидались.

— Эй, лесовик, отчего ведра пустые?

Лит бодро поднялся. И вправду, заняться нечем раз думать взялся?

Принес воды, подрубил еще дров. От костра окликнул Олав:

— Иди, поешь, лесоруб.

Миску дали не то чтобы очень большую, но наполненную доверху. К каше полагался солидный ломоть солонины и хлеб. Не жадничают — уже хорошо.

— Что, и ложки нет? — проворчал Олав.

— Я так привык, — Лит загребал кашу коркой хлеба.

— Одичал совсем.

— Есть немного. Переправлялся через реку, часть вещей потопил.

Олав кивнул, показывая, что расспрашивать не будет. Тоже хорошо, — возчик из местных, начнет разговор, — мигом собьешься и запутаешься.

— Тебе велено у костра ложиться, — буркнул Олав. — В палатках места нет.

— Хорошо. Я привычный. Не замерзну.

— Ха, какой жаркий. Оттого и плащ не носишь? — у костра стояла пухлая женщина.

— Утопил добро, — смущенно признался Лит.