Запах снега - Юрий Валин

— Тебе велено у костра ложиться, — буркнул Олав. — В палатках места нет.

— Хорошо. Я привычный. Не замерзну.

— Ха, какой жаркий. Оттого и плащ не носишь? — у костра стояла пухлая женщина.

— Утопил добро, — смущенно признался Лит.

— Вот, пользуйся, — женщина небрежно кинула углежогу свернутый плащ.

— Леди очень добра.

— А ты думал. Мы, благородные дамы, всегда к благодеяниям склонны, — женщина присела у огня, налила в кружку травяного чая. — Меня, кстати, Фредке кличут. А ты, дикарь, кем будешь?

— Что ты, баба, к человеку пристала? — пробурчал Олав. — Парень весь день топором махал.

— Ничего, он молодой, отдохнуть успеет. А ты, старый пень, не завидуй.

Олав уже ушел спать. Лагерь быстро затихал. Еще переговаривались в палатке, там раскачивался, подсвечивая парусину, фонарь. Дремали под попонами уставшие лошади. Раскачивалось на ветру тряпье, которое успели выстирать и развесить у фургона. Ночь пришла холодная, звездная.

Лит сидел плечом к плечу с Фредке. Под двумя плащами было тепло, да и бок пухлой молодой женщины грел лучше костра. Лит старался не коситься на её курносый профиль. Держал себя в руках изо всех сил, даже заставлял язык слова правильные выговаривать. Впрочем, Фредке выспрашивала мало, разве что интересовалась, далеко ли до Тинтаджа осталось? Сама рассказывала про долгую страшную дорогу через дикие горы, потом через леса безлюдные. Лит слушал с интересом, даже дыхание от близости живой женщины перестало спирать.

Вдруг Фредке подняла голову:

— Доброй ночи, моя леди.

Лит вздрогнул, — у костра стояла благородная красавица. Теплый капюшон плаща откинут, лишь легкая блестящая ткань накрывала белокурые волосы. Огромные глаза пристально изучали лицо углежога.

Лит попытался вскочить, — ноги корнями трухлявого ствола в землю вросли. Королева вскользь улыбнулась, качнула узкой ладонью в перчатке, — сиди, человечек. Лит замер, а красавица вдруг протянула яблоко.

Лит, не веря, осторожно взял яблоко с кожаной ладони. Язык к гортани прилип, — поблагодарить мог только кивком. Королева тоже кивнула, — дивно ласково, и неспешно пошла к фургону, где ждал молчаливый лорд Остед. Благородный господин помог фее подняться по складным ступенькам. Качнулись тени от фонаря.

Лит оторопело сжимал яблоко. Фредке вздохнула:

— Как же она вас околдовывает. И никакой магии не нужно.

Углежог судорожно сглотнул. Ерунду Фредке болтает. В том взгляде серых, даже ночью прозрачных глаз, магии таилось столько, что хоть всю жизнь по колдунам ходи, и десятой части не наберешь. Только об этом молчать лучше. В руках себя держи, лесовик.

— Нож у тебя есть? Поделюсь яблочком, — голос углежога хоть и хрипел, но звучал спокойно. Впору очередным подвигом гордиться.

— Нет уж. Сам слопаешь. Или сгноишь на память? — в голосе Фредке мелькнула вялая злость. — Ну, что, спать будешь, дикарь?

— Так посидим еще, если не торопишься, — пробормотал Лит и взболтнул котелок с мутной бурдой. — Вот, чай еще остался.

— Ладно, если не брезгуешь, — Фредке смотрела в костер. — Давай-ка я тебя кое-чем лучшим угощу, чем настой прогорклый. Только смотри, чтобы те не заметили…

Лит, отвернувшись от часовых, машинально глотнул из глиняной баклажки. Уфф, — рот наполнился можжевеловой горечью, клубок крутого кипятка прокатился по горлу, скользнул в живот. Лит замер, ожидая, когда огонь проест брюхо изнутри и вытечет под рубаху.

— Крепкий, а? — довольно прошептала Фредке, прикладываясь к глиняному горлышку. — Ох, как проняло. Еще в Ивовой долине пойло купили. Господа брезгуют, а я ничего, пробую потихоньку.

— Ловко, — пробормотал Лит, обращаясь больше не к молодой женщине, а к собственному брюху. Огненный клубок там никуда не делся, но вел себя довольно мирно, лишь кишки ощутимо прогревал.

— Да, с джином веселей, — согласилась Фредке. — Хорошо, меня пока хоть в фургон пускают. Снисходят к бездельнице. Я ж теперь груз бесполезный, только место занимаю.

— В раньше что делала?

— Кормила. Пока было чем, — неохотно сказала Фредке. — Еще глотнешь?

— Нет. Развезет еще.

— Давно не пил? — догадалась женщина. — Ну, с отвычки мигом обмякнешь. Ты молоденький, тебе отрава не в прок. Девчонка у тебя есть?

Лит отрицательно помотал головой. Изнутри пригревал джин, но что-то всего углежога в жар бросило. Похоже, Фредке никуда не торопится. Совсем никуда. Здесь, у костра и останется. А спать под разными плащами глупо.

Ой, только в руках себя держи.

Нужно было срочно подумать, посоветоваться с собой.

— Ты чего? Надоела, что ли? — прошептала Фредке.

— Нет. Пройтись мне нужно, — пробормотал Лит.

Женщина понимающе кивнула.

Лит прошел мимо часового, спустился к ручью. Вода тихо звенела, скользили искры-отражения, светила сверху Луна, насмешливо выглядывала из-за ее желтого плеча Темная Сестра.

— Она хочет с тобой спать.

— Здесь?! Под плащами?

— А ты думал в господский фургон пригласит? Или в палатку на тюфяки? Или влюбится, и в твою несчастную промерзлую хижину следом потащится? Она ведь очень даже ничего.

— Симпатичная. Мягкая. Только как же так вдруг?

— А ты как хотел? Пользуйся случаем. Такого везения больше не будет.

— Ой, помоги тебе боги!

Жарко стало, хоть рубаху выжимай. Лит скинул одежду, ломая прибрежный ледок, вошел по колено в воду. Умылся торопливо. Неужели она и вправду ждет?

Поднимался из пологой ложбины ручья, как впереди возникли две фигуры.

— Куда ходил? — негромко поинтересовался смуглый боец, держа руку на рукояти меча.

— Так… известное дело, — Лит покосился на часового с копьем наперевес. — Прошу прощения, милорд. Каша жирная была.

— У огня сиди. И до утра терпи. А то, не ровен час, спутаем с кем, — процедил мечник. — Иди с бабой грейся, раз подпустила.

Лит поспешно пошел к огню.

— Эй, еще вздумаешь у воды гадить — зубы пересчитаю, — сказал в спину смуглый. — Понял, сопляк лесной?

Лит кивнул, не оборачиваясь. Ясное дело, раз меч на боку — так и милорд величайший. Только лесной сопляк сам топор у пояса имеет. Хватит, натерпелся. Так что зубы считать или плетью охаживать будете, когда всмерть зарубите. Если получится. Хотя честно сказать, поперся углежог к ручью опрометчиво. Человек в обозе новый, как бы за шпиона не приняли. А то еще и дарком каким-нибудь вообразят.

— Чего они пристали? — озабоченно спросила Фредке.

— Приказали от костра не отходить.

— И то правда. У нас третьего дня вот так часового утащили. Всего пару шагов от костра и сделал. Только вскрикнуть успел. Даже с факелами ни следов, ни его самого не нашли.

— Меня с факелами искать не нужно, — пробормотал Лит. — Я местный. Свободный. Сам кого угодно найду.

— Ишь, храбрец, — тихо засмеялась молодая женщина, накрывая плечи парня плащом. — Ты на них не злись. У Абеля под командой дюжина охранников была. Сейчас четверо осталось. Злятся они, конечно.

— Чего им злиться?

— Да не на тебя, глупый. У нас тут один повод для расстройства — леди Мариэлла. Если взглядом забыла одарить, слово доброго не сказала — темный день. Без нее жизнь — тоска сплошная.

— Чары какие, что ли? — неуверенно прошептал Лит.

— Вот, скажешь тоже! Она когда к тебе подошла, колдовала разве? А ты теперь ей служить будешь с радостью. Светлый человек наша леди. Любят ее все. Со страстью искренней. Она ведь меня с собою в Новом Конгере забрала. А кое-кто за ней еще из-за моря пошел. С самого-то края мира.

— Надо же.

— Да не понял ты еще! Любят ее, правда. Она, хоть и человек, но с дарковой кровью. Мать у нее из паирик. Слышал про таких? Они только на юге жили, да все вымерли. Леди Мариэлла одна такая осталась. Потому одни служат ей преданно, а другие со свету сжить хотят. Много злодеев. Они и сейчас за нами идут. Оттого и тайно к королю пробираемся.

— Ты мне лишнее не болтай, — слабо воспротивился Лит.

Фредке держала за руку, шептала в самое ухо. Теплая, мягкая.

— Я тебе лишнего и не говорю, — пробормотала женщина, касаясь губами отросших волос парня. — Ты теперь наш. Разве я не видела, как ты на нее смотрел? Надейся. Ты молоденький, тебе повезет. Я же понимаю. Теперь никуда от нашей леди не денешься. Без всякого колдовства попался. Только не торопись. Пусть и мне малость перепадет. Не пожалеешь…

Лит уже лежал. Спереди пригревали угли костра, сзади обнимала Фредке. Под плащами было диво как тепло. Фредке украдкой ласкала замершего углежога. Все шептала, неразборчиво и вкрадчиво. Лит только рот безмолвно открывал, — приятно было так, что криком на весь лес кричи. Молчал из последних сил, лишь задом плотнее к женщине прижимался. Потом она заставила повернуться…

Опомнился Лит, когда собственный придушенный хрип еще в ушах звучал. Закусил складку плаща, — сердце барабаном колотилось.