Доктор Хаус, которого создал Хью Лори - Пол Челлен

• Хаус не лжет, когда уверяет, что он ввел правильное количество адреналина. Он говорит правду. Но он лжет, когда Кадди ожидает его признания в халатности: «Да, я был там, в клинике, пьяный, открыл шкафчик и с закрытыми глазами вытащил первый попавшийся шприц…»

• Сестра Евхаристия сообщает Хаусу, что Августина не всегда говорит правду. В переводе Хауса для его команды это звучит как: «Старая монашка считает, что больная монашка еще и лживая монашка».

• «Вы плохой лжец, доктор Чейз», — говорит Августина после его утверждения, что ее пульс в норме. Она абсолютно права. В каждом эпизоде, где Чейз лжет, другие персонажи всегда замечают это, да и мы тоже.

• Хаус пытается уличить во лжи настоятельницу монастыря и других монахинь — ведь они не рассказывали правды о прошлом сестры Августины. Настоятельница объясняет Хаусу, что они не лгали, поскольку считают, что их жизнь начинается заново после произнесения обетов!

Смотровая

• Обычно Хаус хватается за викодин в стрессовой ситуации. В данном случае он немедленно достает пилюли, как только замечает трех монашек в своей смотровой.

• После того как Хауса отстранили от ведения пациентки, Кэмерон бросает Форману: «Ты сделал то, что считал нужным!» Если бы она сказала: «Ты сделал то, что нужно», это означало бы одобрение и понимание причины его действий. Простое добавление слова «считал» однозначно выражает ее позицию.

• За время, прошедшее от момента поступления в госпиталь монашки до отстранения Хауса, пиджаки на докторе Хаусе меняются не менее трех раз. Означает ли это, что на самом деле Кадди дала ему более суток для доказательства его невиновности?

• Заметили ли вы короткий кадр, снятый через сквозное внутреннее окно при посещении Хаусом монастыря, когда он разговаривает с матерью-настоятельницей на кухне? Наверху с той стороны окошка висит набор медной утвари, а с нашей стороны — распятие. Комбинация этих предметов точно указывает на главную причину заболевания его пациентки — медный крест, находящийся у нее в матке в качестве противозачаточного средства. Это центральный эпизод, но только при повторном просмотре его можно оценить, как вкрапленный в диалог ключ к разгадке.

• Чейз полностью раскрывает название серии. Высказывание «Осудят, если ты сделаешь, и осудят, если не сделаешь» принадлежит Элеоноре Рузвельт и полностью звучит как: «Поступай по велению своего сердца — все равно тебя осудят, как бы ты ни поступил: тебя будут проклинать, если ты это сделаешь, и проклинать, если не сделаешь». Большинство героев можно осудить в сложившейся ситуации: Чейза — за потерю его веры в Бога, Хауса — за возможную ошибку, Кэмерон — за отсутствие веры в себя и в свой диагноз, даже несмотря на то, что она сохраняет веру в Хауса. Только Форман не может быть подвергнут критике — он поступает, как считает нужным.

• Вилсон предлагает рассматривать состояние сестры Августины как проявление Божьей воли. Хаус отвечает, что это не его воля, опять присваивая себе статус Высшей силы.

• Вилсон может думать, что Хаус направляется в ад прямой дорогой, однако у Хауса иное мнение относительно еще одного рождественского гимна — и в финальных кадрах он исполняет на пианино рождественскую мелодию «Молчаливая ночь».

• В финальных кадрах мы видим Кэмерон, открывающую коробку с рождественским подарком, который кто-то оставил на ее столе, — и нам, конечно, хочется верить, что это был Хаус, способный все-таки иногда на нежность, несмотря на весь эгоцентризм.

Ляпы

• В этом эпизоде они практически отсутствуют. Единственным ляпом можно считать выбившиеся из-под шапочки волосы Чейза во время проведения интубации в стерильной палате, сами собой потом заправившиеся обратно.

В чем дело, док?

• В киношной интернет-базе IMDB процитировали доктора Формана, ссылающегося на количество «эофинозилов» у пациента, в то время как правильно этот термин произносится как «эозинофил» и обозначает клетку крови. В специальном выпуске, посвященном первому сезону фильма, Дженнифер Моррисон провела экскурсию по госпиталю Принстон-Плейнсборо и разъяснила трудности, связанные с употреблением актерами сложных слов, особенно если эти слова приходится одновременно писать на знаменитой белой доске. Возможно, Омар Эппс просто оговорился.

1.6. Метод Сократа[28]

Дата премьеры: 21 декабря 2004 г.

Сценарий: Джон Манкевич

Режиссер: Питер Медак

Приглашенные актеры: Стейси Эдвардс (Люсиль Пальмеро), Арон Гимельштейн (Люк Пальмеро), Джон Проски (доктор Бергин), Соня Эдди (Салли), Пэт Мьюзик (Трина Уайфф), Лилас Лэйн (Терри), Вероника Лей (Венди), С. Ксавиер Дрэйтон (ленивый служащий)

Постановка диагноза

В первой же сцене эпизода мы знакомимся с Люсиль Пальмеро — она и будет здесь главной пациенткой, страдающей галлюцинациями и болями в ноге. Причина, предположительно, заключается в тромбозе вен. Тут же нам показывают и метод, при помощи которого она пытается справляться со своими проблемами, — несколько глотков алкоголя. И по всей видимости, она лечится спиртным с прошлой весны, когда ей впервые был поставлен диагноз — шизофрения. Пока социальный работник готовит документы для продления пособия по нетрудоспособности, Люси хватается за сердце и теряет сознание, — что ж, начало вполне стандартное. Добавим к этому подтвержденный тромбоз глубоких вен, пятнадцатилетнего сына и Хауса, с увлечением читающего газету — сразу после титров.

Возраст и сопутствующие ему проблемы — вот главная тема этого эпизода. Во-первых, Хаус не может не заинтересоваться тем фактом, что пациентка слишком молода для своего диагноза — ей 38, и «ей не хватает 20 лет, чтобы заработать тромбоз». Во-вторых, как бы там Хаус ни пытался откреститься от неизбежного, но у него день рождения. В-третьих, несовершеннолетний сын пациентки Люк вынужден лгать насчет своего истинного возраста, заявляя, что ему уже восемнадцать — для него это единственная возможность остаться жить вместе с матерью и получать для матери необходимую медицинскую и социальную помощь.

В течение первой же минуты обсуждения диагноза Хаус отвергает шизофрению как причину тромбоза глубоких вен. И, вопреки своей обычной манере поведения, отправляется лично пообщаться с пациенткой, вызвав бурную реакцию коллег.

— Ты отказываешься разговаривать с пациентами, потому что они лгут, но только тебе дают пациентку, у которой отсутствует представление о реальности… — начинает нудеть Вилсон.

На что Хаус ему отвечает:

— Если бы не Сократ, этот безумный шизофреник, мы бы не знали, что такое метод Сократа. Лучший метод обучения всему чему угодно.

Чейз и Форман тоже не остаются в стороне от обсуждения визита Хауса к пациентке.

— Ему нравятся сумасшедшие. Нравится, как они думают, — уверяет Чейз, демонстрируя неплохое знание обсуждаемого предмета.

— Они плохо думают. Это определение сумасшествия, — замечает Форман. — Поэтому они ему и нравятся. Они не скучные.

Вилсон принимает участие в беседе, добавляя, что Хаус обожает головоломки.

Что же, Хаус, которому всегда необходимо найти разгадку, может быть очень терпеливым, когда надо, — он не жалеет времени на расшифровку высказываний пациентки. Сидя возле ее больничной койки, покручивая в руках свою трость, он ведет беседы. «Нет, мы говорим не о бейсболе, не о „Метс“,[29] а о „медс“ — лекарственных препаратах» — так он направляет ее мысли в нужное русло.

— Никто мне не верит, — жалуется Люсиль.

— Я верю, — возражает Хаус.

Тут возникает вторая отсылка к тематике дня рождения — на приеме в поликлинике, где молодая красивая мамочка хочет услышать от Хауса лекцию о вреде сладкого для фигуры ее дочки, прикрываясь просьбой о тесте на стрептококки. На самом деле она собирается отказать дочке в торте ко дню рождения, однако Хауса так легко не провести.

Напряжение нарастает, когда Хаус запрещает своим подчиненным назначать пациентке психотропные препараты: он уверен, что отказ от лечения шизофрении может привести к разгадке заболевания Люсиль. Тем не менее Форман делает ей инъекцию галдола[30] — для собственного удобства, чтобы проще было взять пробу на свертываемость крови.

Сын пациентки не может не пожаловаться Хаусу — он говорит, что у Люсиль от галдола «немеет душа». Хаус недоволен поведением Формана, особенно после того, как у Люсиль начинается кровавая рвота, но одно, по крайней мере, он признает: галдол помог диагностировать у пациентки дефицит витамина К. Логика Хауса такова: теперь можно абсолютно доверять тестам на свертываемость крови, поскольку после седативного воздействия кровь в сосудах пациентки течет как полагается. Так или иначе, но поставленный диагноз не удовлетворяет Хауса, и он требует от команды дополнительных версий. Чейз, например, уверен, что основная проблема пациентки — это алкоголизм. По всей вероятности, он опирается на собственный жизненный опыт.