Я (не) прощу тебя. Измена мужа (СИ) - Рябинина Юлия Валериевна

– Да, вот рецепт и рекомендации по приему. И запомните, Ксения, принимать лекарство строго по схеме. Все ясно?

– Да, – забираю протянутый бланк с печатью.

– Можете идти, а вы, Аркадий Романович, задержитесь. Ксения, можно нам переброситься парочкой слов? Для женских ушек, боюсь, такой формат общения не приемлем.

– Да без проблем, – пожимаю плечами и, сунув рецепт в карман, направляюсь к двери.

Но как только полотно закрывается за моей спиной, тут же прижимаюсь ухом к щелочке, которую я специально оставила для того, чтобы слышать разговор.

– Ну, что скажешь? – голос Аркадия звучит напряженно.

– Пока рано что-то говорить. Будем наблюдать.

– Что-то серьезное?

– Угроза точно существует.

– И?!

– Аркадь, ну, что ты хочешь от меня? Я не понимаю. Если ты во все это ввязался, так будь добр. Обеспечь девчонке покой. Огради ее от стрессовых ситуаций. Если же тебе это не под силу, то игра не стоит свеч. В таком состоянии она не протянет и до двенадцати недель. И это не есть хорошо. Лучше сделать аборт на ранних сроках…

От последних слов доктора мое нутро сковал лед. Медленно, как во сне, отклеилась от двери, не оглядываясь, направилась прочь.

– Ксюш, хватит вредничать. Ну, что ты, как маленькая? Садись в машину.

Делаю шаг в сторону, чтобы обойти преграду. Аркадий делает то же самое.

– Аркадий Романович, прошу последний раз. Оставьте меня в покое. Я доберусь своим ходом.

– Ну, тогда хотя бы скажи, в чем причина твоей обиды на меня? Я не понимаю!

– Причины нет, Аркадий Романович. Ну как же вы не понимаете: есть я, есть моя Кира, есть мама… и на этом все. Я вам тысячу раз могу сказать спасибо, что помогли мне, но на этом все. Вы…

– Не надо громких заявлений, Ксюш, – поджимает губы в тонкую линию Аркадий. – Зачем жечь мосты? Разве это не глупо?

У меня в груди закипает ярость. Мне так хочется послать Озимкова куда подальше, что еле сдерживаю порыв, до хруста сжимая в пальцах сумку.

– Аркадий Романович, вас в моем пространстве становится слишком много, – стараясь не быть грубой, подбираю каждое слово. И какое же я испытываю облегчение, когда мужчина только открывает рот, чтобы сказать что-то и в этот момент у меня звонит телефон.

В нетерпении достаю телефон. Надеюсь, Аркадий не заметил моей радости. На экране номер мамы. Сразу же принимаю вызов:

– Да, мам, секунду! Аркадий, езжайте без меня. Я доберусь сама, – настойчиво прошу мужчину. – Да, мам! Что у тебя?

Я разговариваю с матерью чересчур громко, привлекая тем самым к себе внимание посетителей клиники. Обхожу Аркадия, которому ничего не остается делать, как пропустить меня, и тороплюсь к выходу.

– Ксюша! Ксюша! Тут что происходит-то!.. Ты где? Через сколько будешь? – голос матери дрожит, а в тоне ясно читаются истерические нотки.

– Мама, что опять произошло? – паникую, потому что на заднем плане фонит детский плач.

– Мам, приезжай скорее. Я не хочу ехать к бабушке Лиле.

– Кира, солнышко, никто тебя не заберет, – повышаю тон.

– Что происходит? – тут же слышу озабоченный голос Аркадия над ухом.

– Господи! Аркадий Романович, – от неожиданности вздрагиваю, потому как от волнения совсем вылетело из головы, что мужчина рядом и еще никуда не ушел. – Я не знаю. Там опять Киру хотят забрать. Вдруг это Игнат!?

– Это исключено. Охрана и близко его не подпустит. Не волнуйся, Ксюша, я сейчас во всем разберусь, – Аркадий достает телефон и отходит в сторону.

– Мама, ты меня слышишь? – зову мать, но в динамике слышу плач Киры. – Солнце! Кира! Ну, не плачь. Кира! Кира!

– Так! Ксения, срочно. В машину. Там какая-то нездоровая ерунда твориться, – Аркадий сжимает мой локоть. – Ребята говорят, что полиция приехала. Постараются задержать. Надо торопиться.

У меня не было слов. Я открывала и закрывала рот, но не издавала ни звука. Моя кожа покрылась крупными мурашками, царапая кожу от трения с одеждой.

С силой прижимая трубку к уху, я только и могу слушать, как плачет Кира, разрывая мое сердце на части.

Спустя несколько минут интенсивного шага, мы были уже у автомобиля.

Пик. Пик. Аркадий открывает передо мной дверь, помогает забраться на пассажирское сиденье. Пристегивает.

Я за это время, стряхнув с себя оцепенение, прихожу в себя.

– Кира! Кира! Послушай, детка! Скажи маме, бабушка с тобой рядом? – но ответить дочка не может, у нее началась настоящая истерика.

Боже! Боже! Помоги нам побыстрее добраться до гостиницы. Пусть на дорогах не будет пробок! – с мольбой обращаюсь к Всевышнему.

– Кира, ответь да или… нет?! – не отстаю от дочки, а в то же время Аркадий, нарушая правила дорожной разметки, развернувшись через сплошную, набирает скорость.

– Нет. Бабушки… нет, – неразборчиво бормочет Кира.

Страх сжимает в тиски сердце. Кровь стынет в жилах, меня начинает колотить.

– Кира, а ты где? Ты спряталась? – вдруг откуда-то всплывает дикая мысль.

– Да. Я в ванной, – неожиданно подтверждает мою догадку дочка.

– Хорошо, – кусаю сухие губы до крови. – Хорошо, моя родная. Ты закрылась?

– Да, – поскуливает дочка.

– Так, зайка. Теперь послушай меня. Никому не открывай. Слышишь? Никому. Я уже скоро приеду к тебе. Не бойся ничего!

– Я жду, мамочка, – всхлипывает дочка.

И стоит ей это проговорить, как динамик разрывает оглушающий звук.

– Мама! – вскрикивает Кира. – Я боюсь!

У меня темнеет в глазах. Ярость выжигает ледяную дыру за ребрами.

Пальцами свободной руки впиваюсь в запястье Аркадия. Поворачиваю на него затуманенный отчаянием взгляд.

– Быстрее! – хриплю. – Мы должны успеть… Должны!

Звонок сбрасывают. Черт! Черт!

Я в жутком смятении набираю номер матери снова и снова, и снова, но дозвон каждый раз сбрасывается.

– Ксюш, мы успеем. Не рви душу. Парню не отдадут твою дочку. Слышишь!

Слышу я?! Да, наверное. Вот только мне от этого совсем не легче.

Не рви душу, сказать намного проще, чем это сделать. Моя дочка в опасности! А я, я не могу защитить ее. Не могу предотвратить то бесправие, которое учиняет Игнат. Я почему-то была уверена на сто процентов, что за всем этим стоит муж.

Нарушая все мыслимые и немыслимые ПДД, мы уже через пятнадцать минут оказываемся возле гостиницы Азимут». Аркадий резко тормозит. Я, не успевая среагировать, резко поддаюсь вперед, и если бы не вовремя подставленная ладонь мужчины, то точно бы разбила лоб о пластик передней панели.

На благодарность нет времени, потому что все мое внимание сосредоточивается на том, что творится у входа в здание.

Торопясь освободиться из пут ремня безопасности, я застреваю. Аркадий спешит на помощь, но я, вместо благодарности, спускаю на него всех собак. Ругаясь, выбираюсь из машины. И, не чувствуя ног, спотыкаясь о ровный асфальт, бегу к толпе людей, в которой еще издалека замечаю… Игната.

Душа уходит в пятки, а сердце комом подкатывает к горлу. В голове пульсирует только одна мысль: что делать?

Врезаюсь в толпу, которая оказывается и не такой плотной, нос к носу сталкиваюсь с Игнатом. Нервы сдают. Мне кажется, что меня сейчас стошнит, но не потому, что меня укачало или я что-то съела, а потому, что рядом с Игнатом, прижимаясь к его боку, стоит Кристина.

– Ну, что, дорогая, наигралась? – звучит ироничное изо рта мужа.

– Игнат, зачем ты пришел?! Что тебе нужно?! – срываясь после каждой фразы на крик, требую ответа от мужа.

На лице Игната застывает маска подонка. Рот перекошен злобной усмешкой. В глазах застыло откровенное презрение. И в следующий момент муж, неожиданно сбрасывая с себя руки Кристины, резко перемещает их мне на плечи, а большие пальцы аккурат оказываются на впадине между двух ключиц. Чуть вдавливаются.

У меня все переворачивается внутри. Рассудок перестает воспринимать происходящее. Время останавливается. Выкидывая всех, кто нас окружает, за борт вакуумной капсулы.

Туго сглатываю колючий страх, впиваюсь пальцами в запястье мужа. Смотрю ему в глаза, как будто через мутное стекло, но это и к лучшему, потому как видеть циничность и холодность в, совсем еще недавно, родных глазах – это нужно крепкие нервы и ледяное сердце, чего у меня, увы, не имеется.