Секс и ничего личного - Яна Ясная

Я могла только недоуменно пожать плечами.

— На это я могу сказать только то, что очевидно Луиза не любила меня куда больше, чем я — ее.

— Есть свидетель, утверждающий, что она пыталась перехватить ваш источник дохода и предлагала репетиторские услуги Вивьену гросс Теккеру.

Я поперхнулась воздухом, отчаянно надеясь, что покраснела не настолько явно, насколько ярко это ощутилось внутри. Если бы только капитан знал, что это за “источник дохода”! Хотя… даже намного лучше, что не знает, потому что убийства на почве ревности это мотив куда как весомее учебной конкуренции и доказывай потом, что нет ревности там, где нет отношений. И вообще…

— Но не перехватила же… — пробормотала я. — Капитан, я понимаю, что вам очень хотелось бы, чтобы это я убила Луизу, потому что, очевидно, других подозреваемых у вас нет. Но я правда этого не делала.

— Прошу меня извинить, мадемуазель Морель, но если бы я верил на слово каждому подозреваемому, раскрываемость в отделе была бы нулевая, — следовательно недовольно поджал губы, явно не оценив мою попытку вывести диалог в иное русло.

В кармане прожужжал сообщением телефон, и в возникшей паузе я машинально выудила его, чтобы выключить звук совсем и не бесить и без того не особенно радушного следователя. А, подняв глаза, наткнулась на колючий и еще более подозрительный взгляд.

— У вас новый телефон? — осведомился он тоном “мы нашли ваши отпечатки на орудии убийства”.

— Да…

— Откуда, позвольте узнать?

— Дядя подарил, — отозвалась я, все еще не понимая, какое это имеет отношение к делу.

— Как удобно, — ядовито хмыкнул капитан Ламбер. — Талантливая, но совсем не обеспеченная девочка, а тут вдруг раз — и дядя.

Мне стало обидно, и в то же время очень страшно от того, что ничего не понятно.

— При чем тут мой дядя и новый телефон?

— При том, что у Луизы был кошелек, но денег в нем не было. И нигде в ее комнате не было, хотя по утверждению свидетелей, она скопила довольно-таки серьезную сумму. Как раз… — он сделал выразительную паузу. — На телефон.

Я потеряла дар речи одновременно от абсурдности предположений и от ужасающего понимания, что действительно со стороны оно может выглядеть именно так. А капитан Ламбер продолжил:

— Но не на такой, конечно… много пришлось доложить?

У меня отчаянно защипало глаза. От усталости, от злости, от обиды на мир. Ну почему именно я должна была найти Луизу? Почему? Ведь он так вцепился в меня потому что я ему просто первая попалась на глаза! А потом остальные свидетели (тьфу!) подтянулись, но фиг бы на меня кто-то что-то подумал, я уверена, если бы не я ее нашла. Потому что мы действительно были чужими людьми и никто бы не поставил ее имя рядом с моим, если бы его не поставили там изначально. А дурацкий человеческий мозг воспользовался удобной возможностью все логично подпереть и больше не думать и не напрягаться.

— Телефон мне подарил дядя. Я не убивала Луизу Бернар и не крала ее деньги, — отчеканила я звенящим голосом, сдерживаясь изо всех сил. Я не доставлю ему удовольствия довести меня до слез и соплей. Я ни в чем не виновата!

Капитан Ламбер еще некоторое время молча сверлил меня взглядом, не дождался чистосердечного с подробностями, недовольно вздохнул и протянул мне лист, на котором писал.

— Ознакомьтесь с показаниями и подпишите, если все верно. А также мне нужны будет контакты вашего дяди. Вы, помнится, лучшая студентка курса, поэтому я не буду вам напоминать такие банальности, как привлечение за лжесвидетельствование и сокращение срока при чистосердечном и содействии следствию.

Последнюю шпильку я проигнорировала, изучила, подписала и молча вышла из кабинета с ровной спиной.

Ногам я разрешила подкоситься только за поворотом и привалилась к стене, прикрыв глаза.

-

По телефону дядя ничего не захотел слушать. В принципе, я была согласна, что сбрасывать по телефону бомбу вроде “меня тут подозревают в убийстве, подтверди, что телефон ты мне подарил, а не я купила на украденные у убитой деньги” требует после себя каких-то более глубоких объяснений. Но все равно идя на встречу я чувствовала себя так, будто меня загоняют в ловушку против моей воли.

Совершенно непонятно было, откуда берется это ощущение, ведь сейчас не дяде от меня что-то потребовалось, а мне от него.

Кроме того, в прошлый раз он настолько застал меня врасплох, что я и пары слов из себя не смогла выдавить, а ведь нам было о чем поговорить, раз уж он все же снова появился в моей жизни.

Например, о моем наследстве.

Выходя из ворот я вдруг подумала — а как он меня нашел тогда, на ярмарке? Ну не верю я в такие совпадения, что ему просто повезло наткнуться на меня среди разношерстной толпы.

Даже при том, что он знал, что я в академии — из нее несколько выходов, за всеми слежку не установишь…

Или установишь?..

В памяти всплыла одна из старых дядиных практик.

Энергетическая нить, настроенная на ауру нужного человека, крепится поперек дороги, по которой этот человек должен или может пройти, и эта нить может висеть там два-три дня, пока не развеется — или пока по этой дороге не пройдет тот, на кого она настроена. В последнем случае нить “зацепится” за ауру, на которую настроена, и еще какое-то время провисит на ней, неощутимая для объекта, как… как повисшая на одежде паутинка. Но вполне ощутимая для создателя. С какого там расстояния дядя мог засечь такое свое творение раньше?..

Я вздохнула: точных цифр я не помнила, да и не знала, пожалуй — дядя не говорил мне никогда, но в пределах небольшого города на двадцать-тридцать тысяч жителей в местоположении помеченного объекта не ошибался. Дядя Квентин всегда гордился тем, что