Вечный Рим. Первый свиток. Император - Анатолий Анатольевич Логинов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
За пять дней до январских ид Сенат наконец собрался на заседание. Началось оно с разбора жалобы посольства эдуев на самоуправство Красса, который ввел налоги на землях секванов и амбаррактов. Но Красс, втайне от Сената, успел поделиться частью добычи с казной Города и поддерживающими его сенаторами, просто приказав выплатить деньги своему управляющему в Риме из имевшихся у него средств. Поэтому речи Фламиния и Лициния Мурены в защиту галлов выслушали спокойно, но с явным неодобрением. Катон и Цицерон, уловив настроение большинства сенаторов, не поддержали своих единомышленников, не выступив с речами. Многие выступавшие после этого сенаторы, начиная с Аппия Клавдия Пульхра и заканчивая Гаем Децимом Юнием Брутом, особо отмечали, что поддерживают действий Красса, подчинившего власти римлян новые народы. Последним выступил с речью Гай Лициний Макр Кальв. В полной изящества и сравнении исторических событий речи, он напомнил сенатором о войне, объявленной секванами и их союзниками амбаррактами Риму, о давнем вторжении, захвате и ограблении Рима галлами под предводительством Бренна, за которое фактически отомстил Красс и похвалил полководца, ограничившего месть разгромом войска и наложением дани вместо поголовного уничтожения. Закончив свою речь под приветственные возгласы сенаторов словами того самого Бренна, — Vae victis (Горе побежденным)!
На волне энтузиазма сенат одобрил все действия Красса и даже внес в постановление разрешение проконсулу учреждать новые провинции на завоеванных землях.
После столь оглушительного поражения сенаторская партия решила взять реванш, согласившись с постановлением по второму вопросу, об одобрении действий Помпея и выставив первым на обсуждение третьего, заключительного вопроса о выделении денег на флот, своего лучшего оратора, Марка Туллия Цицерона. Но выступил он не первым. Первым на место оратора вышел Клодий, который в грубоватой, нарочито простонародной речи, потребовал экономить деньги, выделяя их на самые важные для Рима и его народа дела.
Вторым выступил Цицерон.
— Доколе мы, уважаемые сенаторы, будем испытывать терпения народа римского, выделяя столь тяжко достающиеся республике нашей деньги на игрушки людей, не видящих разницы между своими увлечениями и нуждами народа? — начал он свою обвинительную речь против выделения финансирования флоту. Речь его ни в чем не уступала по красоте и изяществу стиля речи Макра Кальва. Марк Туллий завораживал красивыми периодами и разил логикой, взывал к богам и патриотизму. Доказывал и пояснял логичность отсутствия необходимости во флоте у государства, владеющего всеми берегами Нашего (Средиземного) моря и способного при необходимости использовать флот союзников и зависимых народов. Казалось, после такой завораживающей речи никто не станет возражать против предложений Цицерона, и партия сената одержит небольшую победу над сторонниками триумвиров. А за Цицероном готовился выступить Катон, которого многие сенаторы уважали за честность и приверженность исконным римским традициям. Готовился, но не успел. Неожиданно его опередил Луций Кассий Лонгин. И принцепс сената Ватий Исаврик позволил ему выступить.
— Сенаторы, уважаемые отцы фамилий! Я редко бываю в Риме, ибо заботы мои вынуждают чаще бывать среди владений Нептуна, чем на берегах земли, на благословенных улицах нашего Города и в стенах этого почтенного собрания. Потому, возможно, я что-то не знаю или пропустил какое-то важное событие, которое изменило наши римские порядки и обычаи? Ибо смотрю я на то, что происходит сегодня в Сенате и никак не могу понять одного. Почему нас, сынов Квирина, учат любви к Риму и нашим богам люди, получившие римское гражданство на наших глазах? Почему они считают, что лучше нас знают, что угодно богам Рима и что пойдет на пользу народу римскому? Почему, не слушая ваши выступления и поучения, почтенные мужи, и не зная и не изучая подлинные нужды и заботы республики, они навязывают нам свое провинциальное понимание этих забот? Думаю, что вы, почтенные и многоопытные отцы фамилий, позднее легко сможете объяснить это мне и другим слабо разбирающимся в таких вещах квиритам. Я же, чтобы не тратить время почтенного собрания на эти мелочи, вернусь к теме, которая стала причиной моего выступления перед вами, — затем Луций напомнил о войнах с пунами, победа в которых без флота оказалась невозможна и о понесенных при этом потерях из-за отсутствия опыта действий на море. Рассказал о пиратах, которые еще недавно терроризировали римлян даже на побережье Италии и о том, как их поддерживал Митридат. О флоте Митридата, который необходимо разбить. Напомнил Лонгин и о том, что даже после разгрома Митридата враги у Рима не исчезнут и никто не может уверенно подтвердить, что они не будут дейтсовать как Митридат. — Рим, не имеющий флота, напоминает мне однорукого бойца, неспособного отбиться от опытного врага. А с флотом он будет нормальным обоеруким воином, — закончил свою речь Луций Кассий. Выступавшие после него Фламиния и Брута сенаторы уже практически не слушали и постановление о выделении денег флоту на постройку кораблей и подготовку экипажей приняли большинством голосов.
А в иды января Луций встретился с Лицинией в доме Макра Кальва…
* * *
Примечания (для любопытных)
Числа месяца римляне, отсчитывали от трех дней, первоначально связанных с лунным календарем:
Календы — первый день месяца, который приходился на новолуние, ноны — день первой четверти луны, а иды — середина месяца, полнолуние. В марте, мае, июле и октябре иды приходились на 15-е, ноны на 7-е число, а в остальные месяцы — иды на 13-е, а ноны на 5-е число.
От календ, нон и ид дни отсчитывались назад, например: «Это было в пятый день перед июньскими календами». Календы считались днями Януса, бога всех начинаний, а иды — днем, посвященным Юпитеру
По тексту пьесы бог театра Дионис отправляется в подземное царство, чтобы вернуть в город трагика: все великие трагики умерли, а чтобы город победил в войне, нужен
