По их следам - Тесс Герритсен

Ричард нежно коснулся ее лица, развернув к себе.

– Эта проблема временная, – прошептал он. – До тех пор, пока все это не закончится…

Берил по-прежнему смотрела на него – ее влажные глаза ярко блестели, волосы волнами сбегали по плечам. «Она хочет доверять мне, – понял Вулф. – Хочет, но боится».

Ричард больше не мог сдерживать свой порыв и поцеловал Берил. Один раз. И еще один. Теперь он уже чувствовал, как губы упрямицы покорно сдались на его милость, как все ее тело тает от его прикосновений. Он подарил ей третий поцелуй, мягко скользнув ладонями в ее восхитительные волосы, и теперь пальцы безнадежно запутались в этом шелке цвета воронова крыла. Берил чуть слышно вздохнула – это было восхитительное признание собственной капитуляции, приглашение к чему-то большему – и безвольно откинулась на диван.

Ричард потянулся к возлюбленной и тоже оказался на диване, устроившись сверху. Их губы снова встретились – это волнующее прикосновение напоминало электрический разряд. Берил обвила руками его шею, еще крепче прижав к себе… И вздрогнула. Этот проклятый пистолет все время напоминал о себе! Ей в грудь неожиданно уперлась кобура – уродливое напоминание обо всем, что произошло за этот день. Обо всем, что еще может случиться.

Ричард взглянул на лицо любимой, ее волосы, разметавшиеся по подушке, ее глаза, в которых ясно читался страх, смешанный со страстным желанием. «Не теперь, – мелькнуло в его голове. – И не так».

Вулф медленно отпрянул от Берил, и они сели. Какое-то время несостоявшиеся любовники сидели рядом на диване – не касаясь друг друга, не разговаривая. Наконец Берил нарушила молчание.

– Я к этому не готова, – сказала она. – Я вручаю свою жизнь в твои руки, Ричард. Но мое сердце – это совсем другое дело.

– Я понимаю.

– Тогда поймешь и то, что я не поклонница Джеймса Бонда или кого-то, хоть отдаленно его напоминающего. Меня не впечатляют пистолеты или мужчины, которые их используют. – Берил поднялась и встала подчеркнуто далеко от дивана. Далеко от Ричарда.

– Так что же на самом деле тебя впечатляет? – спросил он. – Если твое воображение не поражают все эти мужские игрушки?

Она обернулась, и Вулф заметил, как по ее лицу пробежала едва заметная усмешка. «А вот это уже прежняя Берил, – подумал он. – Слава богу, она все та же!»

– Честный разговор, – ответила она. – Вот то, что производит на меня впечатление.

– В таком случае именно это ты и получишь. Обещаю.

Берил повернулась и направилась в спальню, на ходу бросив:

– Посмотрим.

Джордан не был поражен этим адвокатом – если честно, хваленый правовед его совсем не вдохновлял. У адвоката были сальные волосы и маленькие сальные усы, он говорил по-ан глийски с ярко выраженным акцентом второразрядного актера, играющего типичного француза. Он то и дело путался в ударениях, съедал окончания слов и постоянно перемежал речь возгласами «мон дье!». И все же, рассудил Джордан, раз Берил наняла этого человека, он должен быть одним из лучших адвокатов Парижа.

«Что ж, можете начинать меня дурачить», – думал Джордан, внимательно глядя на сидящего по другую сторону тюремного стола для допросов вкрадчивого месье Жарра.

– Не волнуйтесь, – сказал адвокат, – я обо всем позабочусь. В настоящее время я изучаю бумаги, и, смею вас заверить, в самое ближайшее время мы достигнем соглашения относительно вашего освобождения.

– А что с расследованием? – поинтересовался Джордан. – Оно продвигается?

– Очень медленно. Вы ведь знаете, как это бывает, месье Тэвисток. В таком большом городе, как Париж, полиция загружена работой. Вам стоит запастись терпением.

– А мой дядя? Вам удалось с ним связаться?

– Он выразил полное согласие с приведенным мной планом действий.

– Дядя приезжает в Париж?

– Он вынужден отложить поездку. Боюсь, дела держат его дома.

– Дома? Но я думал, что… – Джордан запнулся. Разве Берил не говорила, что дядя Хью отбыл из Четвинда в неизвестном направлении?

Месье Жарр поднялся из-за стола.

– Можете быть уверены: все, что можно сделать, будет сделано. Я договорился с полицией, чтобы вас перевели в камеру с более комфортными условиями.

– Благодарю вас, – машинально отозвался Джордан, все еще ломая голову над странной информацией о дяде Хью.

Адвокат уже направился к двери, но Джордан успел его остановить, выдумав на ходу:

– Месье Жарр? А мой дядя случайно не упомянул, как прошли его… переговоры в Лондоне?

Адвокат оглянулся:

– Они все еще в самом разгаре, насколько мне известно. Но, уверен, он скоро расскажет вам все сам. – Адвокат поклонился на прощание. – Всего хорошего, месье Тэвисток. Надеюсь, новая камера покажется вам более приемлемой.

И он вышел из комнаты.

«Что, черт возьми, происходит?» – подумал Джордан. Он задавался этим вопросом всю дорогу к своей камере – своей новой камере.

Одного взгляда на пару темных личностей, находившихся внутри, вполне хватило, чтобы усилить его подозрения в адрес месье Жарра. Выходит, это и есть «более комфортные условия»?

Джордан с неохотой вошел в камеру и вздрогнул от лязга захлопнувшейся за ним двери. Тюремщик тут же удалился, его шаги эхом отозвались вдоль коридора.

Двое заключенных уставились на превосходные итальянские ботинки Джордана, которые так резко контрастировали с арестантской одеждой, в которую его обрядили.

– Добрый день, – поздоровался Джордан просто для того, чтобы хоть что-то сказать.

– Англичанин? – по-французски отозвался один из соседей по камере.

Стараясь не выдать волнения, Джордан ответил:

– Да. Англичанин.

Арестант хмыкнул и показал на пустую койку:

– Твоя.

Джордан подошел к койке, положил связанную в узел верхнюю одежду в ногах кровати и растянулся на матрасе. Пока двое заключенных о чем-то болтали по-французски, Джордан по-прежнему размышлял о сальном адвокате и о том, почему он солгал про дядю Хью. Если бы он только мог связаться с Берил, выяснить у нее, что же все-таки происходит…

Заслышав шаги, приближавшиеся к камере, Джордан сел на кровати. Это был охранник, который привел еще одного арестанта – шедшего вразвалочку лысеющего круглолицего мужчину с довольно приятным лицом. Этого малого можно было встретить скорее за прилавком пекарни, но никак не в тюрьме. «Он не похож на типичного уголовника, – мелькнуло в голове Джордана. – Впрочем, как и я».

Мужчина вошел в камеру и был направлен к четвертой, и последней койке. Необычный заключенный уселся на кровать, во всем его облике сквозило чувство глубочайшего потрясения – похоже, он был ошеломлен ситуацией, в которой оказался. Нового соседа по камере звали Франсуа, и из того, что смог разобрать Джордан со своими примитивными познаниями во французском, стало понятно: правонарушение мужчины было связано с прекрасным полом. Возможно, он к кому-то приставал? Франсуа явно не горел желанием рассказывать о своих злоключениях. Он просто сидел на своей койке, уставившись в пол. «Для нас обоих все это в новинку», – подумал Джордан.

Двое других сокамерников все еще внимательно наблюдали за Тэвистоком. Это были угрюмого вида юнцы, возможно, довольно неуравновешенные. Джордан понял, что с такими лучше держать ухо востро.

Настало время ужина – арестантам принесли отвратительного вида гуляш, к которому дали французскую булку. Глядя на мутную коричневую подливку, Джордан с тоской вспоминал вчерашний ужин – тушеного лосося и жареную утку. Впрочем, иной альтернативы не существовало: нужно было подкрепиться, невзирая на обстоятельства.

Какая жалость, что здесь нет бутылки вина, чтобы запить всю эту ужасную пищу! Очень кстати пришлось бы изысканное божоле или просто обычное бургундское. Откусив немного гуляша, Тэвисток решил, что сейчас был бы рад и бутылке плохого вина – хоть чему-нибудь, что помогло бы немного притупить вкус этой подливки. Джордан заставил себя проглотить всю отраву и тихо поклялся, что, когда выйдет из тюрьмы – если, конечно, он вообще отсюда выйдет, – первым делом направится в приличный ресторан.

В полночь свет в камере погас. Растянувшись на жалкой койке, Джордан отчаянно пытался уснуть, но не мог. Во-первых, его сокамерники храпели так, что, казалось, могли разбудить мертвых. А во-вторых, события прошедшего дня снова и снова всплывали в его памяти. Та поездка с Колетт по бульвару Сен-Жермен… Джордан вспоминал, с какой тревогой она смотрела в зеркало заднего вида. Эх, если бы только он обратил на это должное внимание, попытался разглядеть, не следует ли кто-то за ними до отеля!

Джордан невольно вспоминал и о том ужасе, который охватил его, когда он обнаружил в автомобиле тело Колетт, почувствовал на своих руках ее кровь… Вся душа Джордана буквально кипела от ярости, бессильного гнева, стоило подумать о ее смерти. «Это моя ошибка», – корил он себя. Если бы она не присматривала за ним, не защищала его…