Основной закон 2 (СИ) - Матвеев Дмитрий Николаевич

Собственно, если не брать в расчет новое бегство, вариантов было ровно два. Первый - наплевать на письмо и жить по-прежнему. Учиться, подрабатывать. Паспорт у него настоящий, с этой стороны не придраться. Пойти в отказ – мол, ничего не знаю и всё тут. Но в этом случае достаточно очной ставки с любым человеком из прошлой жизни настоящего Валеры Синявина. Тогда пойдет уже совсем другой разговор. И самое страшное, что может случиться – его закроют на пару дней в КПЗ, Поутру у него неизбежно обнаружится лицо совсем другого человека. И вот тогда-то за него примутся максимально жестко. Человек, способный произвольно изменять внешность – это хуже, чем убийца и фальшивомонетчик. И только за одно это могут тихо придушить где-нибудь в застенках, невзирая на прошлые заслуги и на возможную пользу.

От этих мыслей настроение враз испортилось. Валерик вскочил со стула и нарезал пару кругов по комнате. А если решиться и пойти на разговор с этим следователем? Он будет при своём настоящем лице, и самую страшную тайну выдать не сможет, хоть на неделю его сажай. Самое плохое – его снова начнут прессовать. Но тогда он просто подхватится и снова сбежит. А если получится договориться, то это будет шанс. По крайней мере, шанс закончить учёбу. Конечно, рано или поздно его захотят использовать, поставить под жесткий контроль. Но у него будет диплом, будет профессия и знания по этой профессии. И бегать в случае чего станет намного легче. А то и, чем черт не шутит, выдастся хотя бы лет десять спокойной жизни. Чтобы дом поставить, семью завести, детей родить, воспитать их как следует.

Получившаяся картина оказалась настолько заманчивой, что Валерик решился: это стоит того, чтобы рискнуть. Надо только, чтобы не подставить собственную личину, сымитировать передачу письма. Следят за ним, не следят – он всё равно определить не сможет. Значит, надо исходить из худшего варианта: есть наблюдатель, который регулярно докладывает куда следует. Вот пусть и доложит: мол, Синявин ушел из дома с рюкзаком, сел на поезд. и на диком полустанке потерялся. А спустя денек-другой Валера Меркушин позвонит по предложенному телефону и договорится о встрече с полковником. Где, когда произошла передача – пусть московские спецы головы ломают. Надо только Веру предупредить, чтобы не теряла. И что-нибудь придумать, чтобы не обижалась. А ведь она вскоре начнет чувствовать ложь, и тогда объяснений будет не избежать.

Разумеется, Вера дулась и хмурилась. Расставаться с объектом романтического интереса на неопределенное время, и как бы не на всё лето, ей не хотелось. Но сцен устраивать не стала, за что Валерик был ей очень благодарен. Вслух ничего не говорил, чтобы нечаянно не распалить тайные девичьи мечтания сверх уже имеющегося, но девушку коротко приобнял. И углядеть не успел, и среагировать, когда она неведомым способом извернулась и сочно чмокнула его в губы. Чмокнула и тут же исчезла, оставив парня в облаке духов и в немалом раздрае.

***

Муромцев ждал Валерика за столиком средней руки кафешки на фудкорте здоровенного торгового центра. Взял себе кофе и штрудель, чтобы не сидеть просто так. Специально пришел заранее, чтобы осмотреться, подумать, еще раз прокрутить в голове схему предполагаемого разговора. Пугать ведь здесь не выйдет. Махнет парень хвостом – и поминай, как звали. Стелить надо мягко, обещать в меру и только то, что и в самом деле выполнить реально. Если раньше можно было развести руками перед начальством – мол, вот такой неуловимый фигурант попался, то теперь осечка равнозначна концу карьеры. А удача, напротив, может эту карьеру продвинуть. И хотя ему, в общем, жаловаться грех – и звание, и должность, и зарплата на достойном уровне – но не отказался бы полковник от повышения по службе.

Людей вокруг было много, так и мельтешили. Спрятаться в толпе – проще простого. Но Муромцев сознательно выбрал для себя пассивную роль. Пусть парень походит вокруг, посмотрит издалека и вблизи, убедится в отсутствии угрозы. Он и не говорил никому ни о встрече, ни о месте её, ни о времени. Хвостов за собой по дороге не заметил. А то излишне ретивые коллеги запросто могут всю малину испортить. И не обязательно из лучших побуждений. Завистников у полковника хватает, принцип курятника – он в каждой мало-мальски крупной конторе действует исправно.

Как полковник ни старался незаметно посматривать по сторонам, но Меркушин всё равно появился внезапно. Просто возник из хаотичного движения людей и без разрешения уселся за столик. Замер на несколько секунд, позволяя рассмотреть себя и разглядывая в это же время самого полковника.

Первое впечатление было неоднозначным. Молодой парень, двадцать один год от роду. Среднего роста, сухощавый. Но под свободной футболкой угадывается вполне серьезная мускулатура. Ладони широкие, запястья толстые, но пальцы удлиненные, «музыкальные». Короткий ёжик тёмных волос, резкие скулы, твердый подбородок, правильный «греческий» нос – почти красавчик. Девки на такого должны пачками вешаться. И всё бы хорошо, если б не седые до прозрачности виски. И не мёртвые, пустые глаза.

Муромцев повидал таких парней – после чеченской, после Афгана. Но те – с войны, пережили и повидали столько и такого, что никому не пожелаешь. Но если как следует вспомнить последний день парня перед побегом, то все вопросы отпадают. Сколько было в той банде бойцов? Больше трех десятков, не считая главарей. А всего, пожалуй, с тамошними местными бандитами и прочими, выйдет с полсотни. Да, при таком личном счете трудно чему-то удивляться. Но бойцов из конкурирующей фирмы убивать при этом не стал, хотя возможность такую имел. Не считал врагами? Кто знает, чужая душа – потёмки.

- Здравствуйте, Валерий Григорьевич, - произнес, наконец, Муромцев. – Рад нашей встрече.

- И вам здоровья, Владислав Сергеевич, - откликнулся парень. – Правда, я от нашей встречи не в восторге. Если позволите, я закажу себе что-нибудь.

И, не дожидаясь ответа, махнул официанту:

- Двойной эспрессо и лимонный чизкейк.

В ожидании заказа оба молчали. Муромцев, чтобы чем-то себя занять, терзал свой штрудель. А Меркушин, кажется, вовсе не ощущал неловкости от затянувшейся паузы. Постреливал глазами по сторонам, да внимательно посматривал на своего визави. Полковник, помня о «выходе из строя электронных устройств» не стал брать с собой ни телефон, ни прослушку. Ни к чему: парень учует и сразу станет излишне подозрителен. Нет, только по старинке. Как говорят молодые, только хардкор.

Наконец, официант принес и кофе, и десерт. Едва он удалился на достаточное расстояние, как Меркушин резко спросил:

- Какие предполагаются кнуты?

- В смысле? – не сразу понял Муромцев.

- В своем письме вы обозначили наличие проблем и дали перечень пряников. Теперь я хотел бы ознакомиться со списком кнутов.

- Вот вы о чем! – улыбнулся следователь, внутренне досадуя: такой простой ребус не смог разгадать. – Знаете, мы с заинтересованными лицами посовещались, и решили, что кнутов не будет. По крайней мере, за свою контору я могу ручаться. Всегда остается вероятность, что возникнет ситуация, что ваша помощь будет крайне необходима, на уровне вопроса жизни и смерти. И поэтому было принято решение о том, что с вашей стороны сотрудничество должно носить исключительно добровольный характер. Мы же свою благодарность будем выражать в виде справедливого денежного вознаграждения и, если договоримся о некоем долговременном взаимодействии, то прикроем вас от, так сказать, конкурирующей фирмы. Насколько я знаю, они тоже занимаются поисками, но мы оказались быстрее.

- Понятно, - хмыкнул Меркушин. - Роль кнута и злого следователя вы оставили безопасникам.

Муромцев, в свою очередь, тоже хмыкнул:

- Пожалуй, можно и так сказать. Но прикрытие будет выражаться в команде, отданной с самого верха.

«Колдун» пару минут размышлял, не забывая, впрочем, поглядывать за окружающей публикой.

- То есть, как я понимаю, им будет запрещена открытая разработка. Но они всё равно будут требовать моего участия в решении их проблем. И никто не запретит им разрабатывать тему втихую. Вернее, запретить-то им могут, но проконтролировать исполнение – нет. Я же, появляясь открыто, сразу оказываюсь под ударом. Вы ведь не будете меня круглосуточно охранять.