Основной закон 2 (СИ) - Матвеев Дмитрий Николаевич

Загудел клаксон, вырывая из раздумий. Машина резко затормозила. Настолько резко, что Валерик, несмотря на ремень безопасности, чуть не боднул подголовник переднего сиденья. Здоровенный черный джип нагло подрезал такси, заставляя выехать на обочину. Отстегнуть ремень – секундное дело, но эта гребаная автоматическая коробка! Пока рычаг на «паркинг» не переведешь, двери остаются заблокированными. А из джипа уже вылезли крепкие парни. Не слишком много, всего двое. Видимо, пославший посчитал, что двоих достаточно. У одного в руках бейсбольная бита. Раз бита, значит, будут бить.

Наверняка не службы. Те подобными вещами не занимаются. То есть, занимаются, но у них тактика другая: обложили, стволы навели, пока трое держат на мушке, еще трое руки завернули да наручниками за спиной сковали. А эти, скорее, какие-то бандиты. Не вчерашний ли мажор оскорбился? Если так, у него серьезная организация: за ночь выяснили, куда, с кем уехал, отследили, перехватили. Теперь вот, судя по всему, собираются жестко ломать. Главный вопрос – убивать их или нет?

Повинуясь жесту парней, таксист тут же, в секунду, разблокировал двери. Задняя распахнулась.

- Вылезай, гадёныш!

Говоривший выразительно похлопал битой по ладони, а второй достал из кобуры, скрытой под лёгкой курткой, пистолет.

- Вылезай, - ухмыльнулся он, - чтобы чехлы не пачкать.

Понятно: пистолетчик будет страховать, чтобы жертва не дергалась, а другой – ломать. Первого стоило бы приложить «шокером», но кто знает: еще дернется, на спуск даванёт. Нет, надо иначе.

Валерик начал медленно вылезать, концентрируясь на рукояти пистолета. Много не надо – нагреть небольшое пятнышко градусов до двухсот.

- А-а-а, сука!

Пистолетчик выронил оружие и затряс обожженной рукой. Тут же один за другим треснули два разряда, и оба бугая послушно сложились на обочину.

Валерик пинком отправил пистолет под откос в высокую траву. Теперь его долго придется искать, а потом долго чистить. Подобрал биту, взвесил в руке, а потом быстрыми ударами сломал каждому из торпед обе руки. Обтерев рукоять биты о куртку пистолетчика, бросил её на землю, сел в такси. Скомандовал:

- Поехали, мне сегодня опаздывать нельзя.

Таксист повернул к нему бледное испуганное лицо:

- Зачем вы это сделали?

Он не уточнил, что имеет в виду, но Валерик понял его и так.

- Око за око. Причем заметьте: я оперировал под наркозом. И давайте уже поедем.

***

Такси привезло Валерика назад, в центр Москвы, на те самые кривые улочки, к средних размеров двухэтажному особнячку. Судя по обилию табличек на стенах, это был какой-то памятник. Не то исторический, не то архитектурный. Фронтон с лепниной, пилястры, колонны – всё как полагается. Фасад свежий, как вчера покрашеный. Крыша красная, псевдочерепичная, дверь тяжелая, массивная, в полтора роста высотой. Красиво, ничего не скажешь.

У входа его уже ждали. Серьезный молодой человек в хорошо пошитом костюме подошел и осведомился:

- Господин Меркушин?

- Он самый.

Надо полагать, встречающий и без того узнал Валерика, иначе бы не подошел. Но эта малюсенькая деталь почему-то зацепила, понизив градус и без того испорченного настроения.

- Прошу, следуйте за мной, - важно изрек молодой человек и пошел к дверям, не особо заботясь, следует ли за ним подопечный.

Следом за сопровождающим Валерик поднялся по лестнице белого мрамора на второй этаж особняка и вошел в небольшой зал. Молодой человек сразу же удалился. В зале уже были четверо. Сошлись кучкой у окна и вполголоса о чем-то беседовали.

- Добрый день! – первым поздоровался Валерик, как велят правила хорошего тона.

На приветствие ответил лишь один. Бросил небрежно:

- Добрый.

И четверка продолжила свой разговор. Очевидно, речь пошла о нем: то один то другой бросали на вошедшего взгляды, любопытные и несколько снисходительные. Валерик не стал навязываться в общую беседу, и принялся осматриваться.

Комната была довольно большой. Как минимум вдвое больше той квартиры, в которой Валерик прожил прошедший год. Всей мебели – большой овальный стол в центре и шесть стульев вокруг. В дальнем углу два кресла, разделенные невысоким столиком. И, разумеется, высокие потолки, хрустальные люстры, лепнина, позолота, портьеры – всё то, что принято считать атрибутами богатства и аристократизма. На столе против каждого стула расставлены полулитровые запечатанные бутыли с минералкой и простой питьевой водой, разложены блокноты в солидных кожаных переплетах и дорогие с виду ручки. Прямо как на заседаниях правительства.

Минут пять Валерик прохаживался по комнате, разглядывал интерьер, и уже начал было скучать, как снаружи раздались шаги, и в зал вошел солидный, хорошо одетый мужчина около сорока лет с виду. Двери зала плавно закрылись за его спиной.

- Доброго дня, господа, - произнес вошедший глубоким, хорошо поставленным голосом.

Вот с ним все сразу стали здороваться. Валерик прикинул: наверняка это доверенный человек гаранта. Действительно: глупо ждать, что Сам приедет управлять переговорами, пусть и немаловажными. У него и без того дел невпроворот. А вот послать своего представителя – самое то во всех отношениях.

Представитель подошел к Валерику, поздоровался за руку, представился:

- Меня зовут Максим Сергеевич Костылев. А вы, как понимаю, Валерий Меркушин?

- Да.

- Вы не похожи на врача.

- А я не врач, - заметил Валерик.

- Вот как? Впрочем, у нас еще будет возможность поговорить. Пусть не сегодня, но непременно будет.

Костылев повернулся к стоящим у окна людям:

- Господа, давайте начнем. Разговор может затянуться, а у меня не очень много времени.

Представитель направился к торцу стола. Быстро взглянул на остановившегося в некоторой растерянности Валерика, подсказал:

- Валерий Григорьевич, присаживайтесь напротив.

Все быстро расселись. Вдоль длинных сторон стола разместились, надо думать, делегации заинтересованных контор. С одной – МВД, с другой – госбезопасность. По два человека от каждой из конкурирующих служб. Все в штатском, поэтому определить старшинство среди них было невозможно. Никого из них Валерик в лицо не знал, а потому для себя пронумеровал: первый и второй – по порядку, считая от себя.

Костылев оглядел сидящих за столом людей, кивнул каким-то своим мыслям.

- Ну что ж, все в сборе, так что приступим, - произнес он, открывая свой блокнот. – Я понимаю, что все в курсе, но для порядка обозначу присутствующих. Я – представитель человека, выступающего гарантом соблюдения сделки. Сегодня я выступаю в качестве арбитра, посредника между всеми сторонами. И, заодно, поработаю модератором переговоров. Предлагаю сторонам для начала обозначить свои пожелания. Валерий Григорьевич, давайте начнем с вас.

- Охотно.

Валерик в свою очередь быстро обвел взглядом присутствующих. Все повернулись к нему, значит, готовы слушать.

- Мои желания просты. Я хочу иметь возможность спокойно жить в своей стране. Учиться, заниматься научной деятельностью, лечить людей, в конце концов. И знать, что государство не решит меня использовать в своих целях против моей воли. Не попытается принудить к чему бы то ни было, шантажируя моими близкими людьми. Что против меня не будут сфабрикованы лживые обвинения с целью последующего давления. Вот ради этого я готов на определенные уступки. Но абсолютного подчинения не приму ни под каким соусом. И ещё: не надо пытаться привлекать меня к оперативной работе.

- Разрешите вопрос, - подал голос один из безопасников. Второй по счету.

Все обернулись к Костылеву в ожидании решения. Второй безопасник дождался разрешающего кивка и начал говорить:

- Валерий Григорьевич, а ведь у вас, насколько мне известно, неплохо получалась именно оперативная работа. И людей убивать приходилось. Личный счет у вас накопился уже немаленький. Почему сейчас вы ставите такое условие?

На лице говорившего зафиксировалась ехидная такая улыбочка: мол, мы всё равно своего добьёмся. Может, конечно, товарищ из органов ничего такого в виду не имел, и улыбка была вовсе не ехидная, но Валерик эту пантомиму перевел для себя именно так. Он после дорожной-то стычки еще не до конца отошел, а эта гримаска сработала как спусковой крючок. Как и прошлой осенью, мир словно потускнел. Эмоции отключились, лицо закаменело, а голос стал сухим и скрипучим.