Большие девочки не плачут - Кэти Линц

— Меня? Зачем?

— Затем, что очень полезно иметь образ здорового тела.

— Хочешь сказать, полезны физические упражнения?

— Хочу сказать то, что сказала. Полезно иметь образ. Мысленный. В голове.

— В голове у меня живут мысли о слишком толстых бедрах. Особенно после этой фотографии.

— И ты рассказываешь о неприятных мыслях людям?

— Нет.

— Молодец. И не рассказывай.

Лина нахмурилась. Неужели ей диктуют, о чем можно говорить, а о чем нет?

— Захочу и скажу.

— Правильно. Так и надо. Ты свободна делать все, что захочешь. Кстати, что там у вас с Коулом?

— То есть?

— Между тобой и Коулом?

— Он мой босс. Причем здесь мои бедра?

— Не знаю. Почему бы тебе не рассказать мне? Говорят, он присутствовал на этой фотосессии.

— Смеялся надо мной.

— Неужели? Что-то не слишком на него похоже.

— Ты знакома с ним достаточно близко, не так ли?

— Если тебя интересует, занималась ли я с ним сексом, тонет.

Лина покраснела.

— Я вовсе не об этом…

— Именно об этом. Возникает вопрос: с какой стати тебя волнует, с кем твой босс это делал, если ты не хочешь сделать это с ним сама?

Лина в отчаянии оглянулась. Приемная оказалась пустой. Куда же подевались пациенты и их хозяева, когда они так нужны? Все утро было полно народу. Правда, по большей части собрались женщины, признательные за демонстрацию пышных форм и рельефных линий.

— Я не обсуждаю собственную личную жизнь, — заметила Лина.

Скай улыбнулась:

— Зато я обсуждаю.

— Наслышана.

— И твоя сестра тоже обсуждает.

— Я — не моя сестра.

— Да. Подобное чувство мне известно. Я тоже не моя сестра. Извини. Предложение присоединиться к танцу живота остается в силе. Подумай. С некоторыми участницами нашего класса ты уже знакома: я, Нэнси Крамплер, Лулу, Сью Эллен.

— Спасибо, обязательно подумаю.

— А если захочешь что-нибудь разузнать о Коуле, не стесняйся и спрашивай. Пусть я с ним и не спала, но зато он лучший друг Натана, причем уже много лет. Так что могу выяснить все, что потребуется. Кстати, в настоящее время Фланниган свободен. Несколько месяцев назад он расстался с одной особой.

— Странно, что с тех пор не пережил несколько новых романов.

— Решил сделать перерыв, — раздался за спиной голос Коула. — Наверное, мне следует узнать, с какой стати вы обсуждаете мою личную жизнь?

— Нет, — решительно возразила Лина, — это тебе знать незачем.

— А по-моему, очень даже не помешает.

— Поверь, совсем лишнее.

Коул посмотрел с почти искренним удивлением:

— И почему же?

— Причин немало. Смотри, к тебе пришел покупатель… то есть клиент… прости, хотела сказать, пациент.

Лина приветствовала вошедшего с истинным облегчением и глубокой благодарностью:

— Добро пожаловать в ветеринарную клинику Рок-Крик! Чем могу помочь?

— Можете заплатить моей клиентке причитающиеся проценты, — ответил молодой человек.

От неожиданности Лина заморгала.

— Что?

— Миссис Петрочелли, владелица собаки по имени Мисти, которая снялась в рекламе без разрешения хозяйки, желает получить причитающуюся долю гонорара.

— Гадкая шавка разорвала пополам мое платье и едва не съела меня саму! Вот, Коул все видел! Скажи ему, Коул! Расскажи, что произошло на самом деле!

Коул, вздохнул:

— Что ты здесь делаешь, Бутч? Ты же не юрист, а ученик кулинара.

— Заработок не слишком велик, — признался Бутч.

— Лина, познакомься с моим кузеном Бутчем.

— Это не вы были чемпионом школы по борьбе? — поинтересовалась Лина.

— Я. И что из этого? Надеюсь, вы не думаете, что борцы не имеют права интересоваться хорошей едой?

Молодой человек выглядел так, словно собирался немедленно применить силовой прием.

— Нет-нет, что вы! Даже и в мыслях не было! — поспешно заверила Лина.

— Она часто говорит то, что не думает, — прокомментировала Скай. — Так что не обращай внимания.

— И все же что за история с миссис Петрочелли и деньгами? — Коул вернулся к делу.

— Сегодня утром она мне звонила, — призналась Лина.

— Не волнуйся, я с ней поговорю, — успокоил он. — Порой ей в голову приходят странные идеи.

Бутч кивнул:

— Точно. Поразительно странные идеи. Например, сделать для городского пикника в честь Дня независимости желе из брюссельской капусты и клубники.

— А если ты понимаешь, что у дамы случаются причуды, то зачем на нее работаешь? — призвал к ответу Фланниган.

Бутч смущенно пожал плечами:

— Деньги. Она обещала десять процентов от той суммы, которую мне удастся получить.

— Единственное, что тебе удастся получить, так это строгий выговор, — заключил Коул.

— А вот десять процентов от этого мне совсем ни к чему, — заторопился Бутч. — И вообще мне пора.

Коул грустно вздохнул и повернулся к Лине и Скай.

— Прошу знакомиться: мое сумасшедшее семейство.

— Не спеши хвалиться, — возразила Скай. — По сравнению с моим твое семейство — самое что ни на есть разумное.

Коул улыбнулся:

— Согласен.

— Да и мы тоже не промах, — поддержала Лина. — Сью Эллен явно тяготеет к драматическим ролям.

— Ну а ты как? — поинтересовался Коул. — К каким ролям тяготеешь ты? К властным?

— Скорее, к организованным. Даже несмотря на сегодняшнее безумие, умудрилась привести в порядок файлы оплаты. Теперь по крайней мере с ними можно спокойно работать.

— Спасибо. — От улыбки Коула внутри у Лины потеплело. Невольно вспомнился сладковатый вкус его губ.

— Мне пора, — объявила Скай и отошла от конторки, на которую опиралась. — На прощание добавлю лишь одно: когда вы вдвоем, третий — лишний.

— Видел в газете фотографию твоей сестры. — Этими словами вечером в кафе Расс встретил Сью Эллен.

Она гордо кивнула:

— Здорово, правда?

Расс пожал плечами. Неопределенность ответа удивила.

— Как? Тебе не понравилось?

Расс снова пожал плечами.

— Почему же? — В кудрявой голове Сью Эллен зародилось подозрение — молниеносное, как и все мысли мисс Райли-старшей. — Сестра просила тебя поговорить со мной?

— Да мы едва знакомы. Зачем ей просить меня с тобой поговорить? И о чем?

— О фотографии.

— Фотография чересчур откровенна, — Неодобрение Расса выплыло на поверхность. — Понятно, что ты не в состоянии контролировать действия сестры, и все же стыдно, что ей пришлось пойти на подобный шаг.

— На какой шаг?

— Выставить себя на всеобщее посмешище.

— А ты считаешь, что она выставила себя на посмешище?