Очищение - Вадим Еловенко

– А заразу ты как наносил? – спросил Толик, помешивая чай пластиковой ложечкой.

Александр снова всхлипнул и сознался:

– Свою кровь спустил с вены через иглу… я уколов же сами понимаете не боюсь. Такой стаж уже. И в баночку. А потом кисточкой в банку и на стекло.

Покивав, Веккер сказал:

– Ну что могу сказать, ты герой стахановец. Раньше рекорд у девчонки одной был… она перезаразила двадцать трех человек умышленно. Ты же девять подъездов шестнадцатиэтажки… даже этим идиотам врачам что детей в достопамятном роддоме заразили до тебя далеко… Отличился парень.

– Я только тут в милиции понял, какой я идиот… какая я сволочь… – запоздало сказал Саша. Он снова начал всхлипывать и Семен протянул ему сигареты, чтобы тот успокоился. Александр взял одну дождался пока ему поднесут огонек и жадно затянулся.

Толик никуда не спешил. Он позволил Саше вволю накурится и только после этого, расплатившись с официанткой, вывел парня на улицу. Семен последовал за ними. В машине они не разговаривали больше. Ехали в полном молчании, пока Саша не запросился в туалет. Еще бы. Отпаивая парня, Толик ему чашку за чашкой подносил.

– Останови здесь, – попросил Веккер и Семен послушно затормозил у темного неразборчивого рекламного щита.

2.

…Вика находилась в СИЗО без предъявленных ей обвинений уже неделю. Она не была сильна в законах и не устраивала голодные забастовки по этому поводу. Она просто гуляла по своей небольшой камере. Лежала на деревянной неудобной койке. Курила хорошие сигареты, переданные каким-то неизвестным. Неплохо питалась и пила вполне приличные соки. Она заставила воспринимать все это как некий странный санаторий. Пусть и не поправляющий здоровье. У нее было много времени подумать. А появляющийся изредка Толик давал возможность выговориться.

Он чувствовал себя виноватым, что не отпустил ее, но она ему простила. Сама не поняла, как она его простила и, разговаривая с ним лишь изредка упрекала в том, что он не сдержал слова. А тот, мотая головой в сторону неизвестного прокурора, только грустно улыбался. На вопрос будет ли суд над ней, он ничего толком не отвечал. Но обещал, как точно все узнает, так и сообщит. Она ему верила. Хотя и не понимала, за что ее именно собираются судить. Неужели и, правда, за угрозу жизни сотрудникам милиции. Это она считала полным бредом.

Помимо разговоров с Анатолием у нее было много газет и кроссвордов, которые ей передавала охрана. И вообще, при всей идиотичности ситуации она не чувствовала себя полной жертвой обстоятельств. Лекарства… даже лекарства, выписанные ей, у нее и то были! Вика и не подозревала, что Толик даже такое способен достать. Странно, но чем больше она общалась с этим вечноулыбающимся следаком тем больше она переставала понимать его. Его напарник был для нее прозрачен как ручей. Она видела его и про себя окрестила раз и навсегда дубиной стоеросовой. Но вот Толик, это было что-то… Они могли с ним говорить на любые темы. Она с ним спорила и он слышал ее, а не отмахивался. Вот уж точно это чудовище, запрятавшее ее в темницу, никак не считало Вику мясом или чем-то вроде. Он ОЧЕНЬ уважительно к ней относился, словно она была принцессой в заточении.

Это их общение, конечно, смущало девушку. Она не могла понять чего от нее хотят, а Толик ей не сообщал. Она все ждала суда, а охранники потешались, что до суда люди бывает годами ждут. Она, конечно, не верила, что ее продержат в СИЗО такое количество времени да еще в одиночной камере, но страх все равно закрадывался в ее грудь и там жил своей жизнью, порождая иногда совсем ужасные картины будущего. Но появлялся Толик и мороки отступали, а его вечная улыбка, словно солнце освещало камеру.

– Слушай! – заявила она ему в очередное посещение. – Я поняла. Я тут просижу пока не расскажу тебе о мировом заговоре ВИЧинфицированных, или пока не признаюсь что все это дело рук иностранных разведок! Я права?

– Нет! Ты что!? Как ты могла такое подумать!? – изумленно возмущался он и продолжил: – Я все жду, когда же ты от безвыходности на меня бросаться начнешь и требовать здорового секса.

От таких слов Вика хоть и рассмеялась, но покраснела. Юмор у Толика оставлял желать лучшего.

– Что даже просто объяснения в любви не хватит, что бы выйти отсюда? – шутливо изумлялась она.

– На слово в Москве я даже дворникам не верю! – заявил он, раскладывая на тумбочке соки, хлеб, колбасу которые принес ей.

– А не боишься заразиться? – говорила она, отпив немного сока прямо из пачки.

– Так это… нормальными презервативами надо пользоваться, а не фигней всякой. Хотя… и это может не помочь. Но с тобой, красавица, хоть на край света! Хоть за край.

Вика качала молча головой и снова весь их разговор потек в прежнем русле. Как себя чувствуешь, соскучилась ли по дому? И так далее. Отвечая стандартно, Вика так и не понимала смысла этих вопросов, на которые нельзя было ответить по-другому кроме «как полагается».

3.

… Первым вышел Толик и открыл дверь задержанному. Семен, ожидая их, расслабленно откинулся в кресле и, думая про себя о том, что день с этой поездкой просто таки убит. Лучше бы он форум дальше читал, а Веккера бы отвез водила любой из управления. Но нет, зачем-то Толику понадобилось, чтобы именно он, Семен, повез его. Решив высказать по возвращению Веккеру претензию, Фомин закурил и чуть приоткрыл окно. Он докурил первую сигарету, посидел немного недоумевая, где эти два зассанца бродят, скурил вторую сигарету. И лишь выкинув окурок, он заметил в темноте как кто-то поднимается по насыпи на дорогу.

На сидение спереди сел Веккер и как ни в чем не бывало сказал:

– Ну что? Все закончилось. Поехали. Только ты меня домой завези. В управление уже смысла нет ехать.

Изумлению Семена не было придела.

– А где тот… ну этот… – чуть не заикаясь, спросил он у Веккера.

– Надеюсь в раю… – со странной злой усмешкой ответил следак. – Но глубоко в этом сомневаюсь.

– Я не понял! – возмутился Семен. – Ты его что, отпустил!?

Веккер повернул голову к Фомину и в свете приборов даже многого не понимающий Семен осознал, что «отпустил» несколько не то слово.

– Сема, я не буду повторять. – Абсолютно ледяным тоном сказал Веккер. Уже мягче он попросил: – Поехали. Поехали, друг.

Только через минут двадцать Семен смог разжать сведенные злостью челюсти и спросить первую глупость, что пришла в голову:

– А как мы отмажемся? Как я отмажусь? Как ты? Мы же расписались за него?!

Веккер вдруг спохватился, полез в карман и выудил наручники.

– Уффф. – облегченно выдохнул они и пояснил: – Испугался, что выпали, когда я его там ветками накрывал. Их же вернуть надо будет.

– Толик!? Опомнись! Ты слышишь, что я тебе говорю? – возмущался Семен.

Толик убрал наручники, приоткрыл окно и, закуривая, сказал:

– Слышу, слышу… Не бойся ничего. У меня уже даже бумаги есть от тех, кому мы его передали якобы. У тех уже есть бумаги от других. У них от третьих и так далее. Человека если кто и захочет искать – в жизни не найдет. Но меня радует, что тебя больше беспокоит собственная задница, чем смерть этого уродца заразившего минимум пару сотен человек.

Эти слова словно отрезвили Семена. Ведь действительно… Только что без всякого на то права его начальник просто убил человека. А если не убил? То отпустил, не имея на это тоже никакого права.

– Но зачем? – уже тихо и почти спокойно спросил Семен. – Зачем ты это сделал?

Толику вернулась его прежняя блаженная улыбка.

– Зачем? – переспросил он. – Наверное, из гуманности. Я ведь знаю что с ним будет там… До суда он может и дожил бы. А потом в камере бы погиб. Заметь, в одиночной бы камере погиб. Сколько террористов осужденных на пожизненное в наших камерах заканчивали жизнь официально от остановки сердца или кровоизлияния в мозг? Как-нибудь я тебе расскажу, как это происходит на самом деле. Уж лучше вот так. Сытно поесть перед смертью, накурится вволю… да и представь каково бы ему было в камере… наркоману с трехлетним стажем на синтетиках. Он бы проклинал нас только бы за все эти ломки непереносимые. Знаешь что такое ломка? Попробуй бросить курить для начала. Это сотая часть тех приятных ощущений.

Толик замолчал и через некоторое время повторил:

– Уж лучше так.

Перед расставанием у дома Веккера они зашли в кафе и выпили по пятьдесят грамм коньяка поминая наркомана Сашу. После того как Толик зажевал коньяк лимоном, он произнес со своей вечной насмешкой:

– Когда эти две сотни нагонят его на том свете, им будет, о чем потолковать. Пусть молится, чтобы к тому времени лекарство от ВИЧ изобрели. А то с ним с удовольствием угольками поделятся.

Он это сказал таким тоном что, не смотря на шок, Семен тоже улыбнулся. Правда улыбка вышла какая-то жалкая.