Очищение - Вадим Еловенко

Сидя в седле и спеша за стражником, отец Марк окончательно вспомнил, какие ощущения были у него тогда, в столице. Легкий налет страха перед темнотой и неизвестностью. Уверенность в собственном клинке и стражниках преданных ему всей душой… он был тогда солдатом. Но вот ему снова пришлось стать больше бойцом, чем спасителем душ человеческих. Не пора ли окончательно сменить сутану на камзол. Трехгранный стилет на шпагу или палаш. Глупую плетеную обувь заменить на добрые армейские сапоги и с каждым шагом согревать себе душу позвякиванием позолоченных шпор.

Отгоняя от себя морок прошлого и искушения, отец Марк пришел в себя и понял, что уже слышит вдалеке между улиц чьи-то крики и подвывания, а над крышами видит столбы дыма, подсвеченные пламенем.

Горело нешуточно. Знатно горело. Приблизившись насколько мог к ряду деревянных бедняцких построек объятых пламенем отец Марк с горечью стал рассматривать суетящихся людей. Никто не мог уже приблизиться к бушующему Аду. Никто ничем не мог уже помочь тем, кто остался в нетронутых, но зажатых горящими домами строениях.

– Подожгли с двух концов улицы. – доложил взъерошенный лейтенант останавливая свою лошадь рядом с занятым картиной пастором.

– Я так и подумал, что это тоже случится. – Неопределенно сказал отец Марк, но лейтенант его понял.

– Поджигателей не поймали и их никто не видел. Только одна женщина сказала, что слышала незадолго до пожара конский топот. Не менее трех или четырех лошадей по ее мнению.

– Ваша стража тут не проезжала? – без особой надежды спросил отец Марк.

– Нет, ваше преподобие. Они все находились в доме барона. Отдыхали.

– А гвардейцы? Которые сегодня прибыли?

– За них ничего не могу сказать. Как вернемся, я спрошу тех, кто стоял в карауле. Думаете, ненормальный врач и гвардия поджечь могли?

– Вы же слышали, как он сегодня о методах рассуждал. – Отозвался отец Марк.

Лейтенант кивнул, вспоминая речи ничуть не доброго доктора.

– Пожар нам не потушить. – продолжил он докладывать. – Оно все выгорит. Вся улица. Огненная стража даже подойти не может близко.

Кивнув, отец Марк сказал:

– Людей своих на крыши. Пусть им подносят воду. Тушить все даже малейшие искры прилетающие от пожара. Как все закончится, составьте список погибших. Я прочитаю им всем сегодня заупокойную. Тех, кто остался без жилья… если у знакомых не смогут устроиться расположите их всех в северной башне. Там хватит места. Должно хватить. Проследите, что бы им дали соломы, пусть бургомистр выделит им котлы. В общем, что бы люди могли как-то переждать это время. После пожара пошлите своих стражников осмотреть пепелище. Если найдут обгоревшие тела пусть грузят в повозки и отвозят к ямам у стены. Они все-таки тоже жертвы этой Черной смерти.

– Почему? – изумился лейтенант.

– Вчера вечером верный мне человек доложил, что на этой улице несколько зараженных семей. Я не решился посылать вас за ними, сын мой. Тут видите, сколько народу проживает. Это могло вызвать настоящий бунт. Но теперь… кажется с ними покончено. Только будьте внимательны, когда начнете переводить людей в башню. Что бы ни один зараженный не вошел в нее. Один погубит всех.

Лейтенант кивнул и сказал:

– Я вас понял, падре.

Отец Марк чуть ударил ногами в бока лошади и та послушным шагом двинулась вперед к толпе погорельцев, что успели спастись из пожара.

– Дети мои, – обратился к ним громким голосом отец Марк, держа над головой свой большой крест на длинной цепи – Горе настигло нас. Беда не приходит одна. Крепитесь Дети мои. Крепитесь и молите Господа нашего Иисуса Христа, дабы даровал Он вам силы пережить это горе и эти утраты!

Глядя в заплаканные или злые лица, рассматривая копоть на них, отец Марк сомневался, доходят ли его слова до сердец паствы.

– Тяжелое время нам выдалось. Тяжкие испытания. Но нет другого пути спасения как молитва о прощении нам наших грехов, за которые и послана нам эта немилость. Молитесь дети мои и дарует милостивый Бог нам свое прощение. И отступит горе. И почувствуем мы его любовь, когда искупим все прегрешения наши.

Кто-то опустился на колени перед восседающим на коне священником и снизу умоляюще смотрел на него. А он словно безумец высоко задрав руку в закопченное небо говорил и говорил. Глаза его сверкали. Речь ни на мгновение не прерывалась… Когда он наконец закончил, все кто его слушали даже не удивились своей искренней вере в то что все произошедшая лишь их самих вина. И Черная Смерть и пожар и остальное горе лишь испытание посланное Господом дабы смогли они в страданиях очистить свои погрязшие в грехе души.

Чуть отъехав от толпы, переводя дыхание и чувствуя, как горло словно раскалено и пересохло он увидел стоящих поодаль во тьме двух всадников. Не теряя мгновений, отец Марк положил руку на спрятанный под одеждой кинжал и двинул свою лошадь к ним. Может это и есть лихие люди, устроившие пожар? Но это оказался один из гвардейцев, а компаньоном ему был сам присланный врач.

– Зачем вы так? – С легким упреком обратился медик к пастору: – Зачем вы внушаете им мысль, что во всем виноваты они сами?

Отец Марк мог бы долго объяснять врачу, если бы не так ужасно болело горло. Но пастор нашел в себе силы и ответил:

– Чтобы им некому было мстить за свое горе!

Врач покивал и, развернув лошадь, направился прочь. Гвардеец в полном молчании последовал за ним.

2.

Утро застала мальчика в пути. Серый и невзрачный рассвет не разогнал тумана стелящегося с полей и от недалекой реки. Но мальчик только радовался этому туману. Именно он спас его от буквально в десятке шагов от него проскакавшей КОРОЛЕВСКОЙ стражи. Что она делала в такой глухой час на пустынной дороге он не знал. Почему именно королевская стража носилась по утренним дорогам отлавливая беглецов он тоже не догадывался. Ведь помимо оставшихся стражников в городе у барона нашлось бы еще пара сотен по селениям, чтобы и дороги перекрыть и беглецов вылавливать. Но видно фон Эних решил не пачкаться и предоставил королевской страже на откуп буйствовать в его землях изничтожая любого бегущего от Черной смерти.

Мальчику повезло. Он задолго услышал конское хрипение и топот. Он смог уйти прочь с дороге и спрятаться в за кустами наблюдая как серые тени не задерживаясь проскакали мимо. Только по белым перьям, свисающим с шишаков он понял, кто перед ним только что проехал. Нервно передернув плечами, мальчик выпрямился и пошел уже по бездорожью в том же направлении, куда ускакала ретивая стража.

Рассчитывая добраться до озера хотя бы к вечеру, мальчик берег силы и старался не думать ни о еде, ни о воде. И хотя пересохшее горло нещадно саднило, и Питер даже слюну боялся проглотить, ожидая нестерпимой боли, а желудок предательски урчал, так, что мальчику казалось птицы не так громко кричат в округе, как ругается его живот, он смог на время забыть о питье и не думать о хлебе. Если он доберется до замка барона на озере, баронесса не даст ему умереть с голода.

Он только раз побывав у баронского замка даже не думал, в какую тот превращается неприступную крепость по желанию своего хозяина. Стены на гранитном основании, казалось, выступали из самой воды, а с берегом замок соединял неширокий подъемный мост. Даже отец нынешнего короля, когда обложил в этом замке еще молодого наследника фон Энихов не решился посылать на штурм никого. Уже в те времена на двух из трех приземистых башнях замка было несколько пушек, а к ним неплохие команды канониров. Молодой барон без труда продержался в этом замке пока его отец ночными налетами не измотал осаждающих так, что они вынужденно сняли осаду и убрались восвояси. И ни хитростью, ни силой не был взят Замок на озере.

С тех пор замок даже перестраивался, но своего главного назначения – последнего убежища так и не утратил. И даже добравшись до него мальчику бы в жизни было не проникнуть внутрь. На что он рассчитывал ведомый слепой надеждой он, наверное, и сам не понимал.

К обеду Питер снова углубился в леса и шел по ним почти ничего не боясь и ни от чего не прячась. Если бы кто ему сказал, что именно в то время совсем недалеко от него королевская стража тихо и профессионально расстреляла из арбалетов несколько человек, сбежавших из города и спрятавшихся в лесу, он бы сильно удивился. Казалось гармонию леса с его многоголосым птичьим гамом, ничто не могло нарушить. Узнай он казни тех несчастных коих даже земле не предавали он может не так бы открыто и бодро шагал только в ему понятном направлении.

Но он не знал, а стража сделав свою очередную «работу» не спешила снова прочесывать леса. Питеру просто повезло, и когда солнце уже клонилось к закату, мальчик, наконец-то, вышел к лесному озеру с темно-серым замком у одного из берегов.