Инсталляция - Наталья Дубина

А Димка с места закричал:

— Это правильно! Власть всегда быстро захватывают!

Все зашумели и закричали: «Ура!».

А я сказал:

— Ну, тогда я передам слово… — я посмотрел на одноклассников, но те пригнули головы. — Кому-то ещё.

Я пошёл к Димке, сел рядом, а к трибуне никто не выходил и не выходил. Все возились на местах, дёргали микрофоны и нажимали на кнопки. На экране высветились цифры — что «за» 57, а «против» — чуть поменьше. Все почему-то захихикали. Тогда к трибуне вышла учительница и сказала:

— Ребята, сейчас ровно одиннадцать. Урок математики, — тут учительница достала из сумки колокольчик и позвонила в него. — Все достали учебники и раскрыли его на странице восемьдесят.

Наши одноклассники радостно завозились и зашуршали книжками. Учительница стала рассказывать новую тему и проверять домашние задания, а мы с Димкой сползли под сиденья и сидели там, в темноте.

— Вот, Димка, — сказал я чуть печально. — Слава и добро настали. Ты это чувствуешь?

— Чувствую, — тихо согласился Димка.

— И нам снова есть, на что надеяться, — сказал я. — Сколько там до конца урока?

Димка показал пальцами «четыре», а потом «десять». Значит, сорок минут.

Мы сидели под трибунами, слушали, как гудит класс, хрустели бубликами и ждали, когда же прозвенит звонок на перемену.

Вокруг нас было здание заседаний, а вокруг него — незнакомый город, а дальше — страна, а потом — целая планета. И каждый на ней, как и мы с Димкой, чего-то ждал.

Зал имени Боярского

Однажды в шляпе Боярского поселился котёнок. Боярский проснулся с утра, тапочки разношенные надел, в шляпу по обыкновению заглядывает, а оттуда котёнок две лапы протягивает, мявкает беззвучно, а потом о полы шляпы начинает когти чесать.

— Чёрт-те что! — рявкает Боярский.

А котёнок просто мяучит.

— Кто поселил его сюда? — вопрошает Боярский, а котёнок грызёт края шляпы.

Жена подходит к Боярскому и гладит его по плечу.

— Он посягнул на мою шляпу! — возмущается Боярский и показывает на котёнка своими широкими ладонями. — Эта малость своими лапищами…

— Миша, — ласково говорит жена. — Кот сидит в коробке…

— Моя шляпа — коробка?! — возмущается Боярский.

Кот сворачивается клубочком и засыпает. Боярский поднимает шляпу и подносит жене к носу.

— Моя шляпа — коробка?! — повторяет Боярский.

— Ой, и точно шляпа, — говорит жена. — А я и не заметила.

Поговаривают, что Боярский смирился с котёнком и даже носит его под шляпой постоянно. А когда котёнок разбушуется и начинает бегать по голове, Боярский громко окрикивает котёнка по имени:

— Каналья!!!

К нам в детский сад приходил Боярский в шляпе и пел.

Лёвочка подкрался сзади, стянул с него шляпу, и Боярский замолчал.

Потом Лёвочка опять надел шляпу, и Боярский запел.

Снял — замолчал.

Мы очень этому обрадовались.

А Лёвочка сам надел на себя шляпу и запел голосом Боярского.

А Боярский ушёл.

Кашу манную есть.

Там в Лёвочкиной тарелке ещё много оставалось.

Спортзал

Пятый в команде

Было 8.22 утра — время, когда за окном пролетали пингвины. Спортивные, поджарые, стройные. Мистер Эдвардс покачнулся на кресле-качалке и встряхнул газету. Вид у него был такой, будто бы ему дела нет до пролетающих пингвинов. Он втянул носом воздух. Пахло завтраком, приготовленным горничной. Яичница с ветчиной, кофе. Гренки. Мистер Эдвардс очень любил гренки и по выходным обильно натирал их чесноком. Нужно было удержаться и не отправиться в столовую прямо сейчас. На чтение газеты мистер Эдвардс тратил ровно 8 минут. В 8.30 утра он с удовольствием прислушался, как хлопает входная форточка, и пингвины один за другим влетают в дом. Только после этого он, сжав газету в кулаке, с кряхтением встал с кресла и отправился прочь из комнаты, ведомый запахом.

Пингвины выстроились у стола, все четверо — Рони, Смит, Гектор и Энди. Они казались взволнованными и нетерпеливо дёргали крыльями. Мистер Эдвардс не обратил на это внимания, прошёл к столу и, положив газету рядом с завтраком, любовно разгладил её. Пингвины переглянулись, Гектор свистнул. Мистер Эдвардс скосил взгляд. Пингвины смотрели на него во все глаза, будто ждали чего-то. Но было время завтрака. Мистер Эдвардс взмахнул полотенцем, затолкал его за воротник и взял в руки вилку с ножом. Чёрно-белая четвёрка один за другим вспрыгнула на стулья. Смит придвинул к себе тарелку так близко, что его клюв касался яичницы. Пока остальные устраивались, он нетерпеливо откусывал и, поворачиваясь к чашке, нюхал кофе. В столовой повисло напряжение, но мистер Эдвардс блаженствовал. Он ещё раз перечитал статью о городской суете и улыбнулся. Посмотрел на пингвинов и удивился тому, что в тарелках (кроме тарелки Смита) еда осталась нетронутой.

Рони нервно икнул и спросил:

— Что пишут?

Мистер Эдвардс довольно потряс газетой:

— Жалуются, что пингвины летают.

Энди запрыгнул на стол, взглянул на газету и схохмил:

— А в наших жалуются, что люди ходят.

— Вы не выпускаете газет, — сказал мистер Эдвардс.

— Скоро будем, — пообещал Энди, на что мистер Эдвардс ему ответил только:

— Энди, милый, слезь со стола, это некрасиво.

Вообще-то Энди на столе смотрелся грациозно, но должны же быть какие-то правила приличия, считал мистер Эдвардс. Энди послушно спрыгнул на стул, и Рони выпалил:

— Завтра соревнования.

— Отлично, — искренне обрадовался мистер Эдвардс и взял с тарелки ещё одну гренку.

— Командная эстафета, — добавил Рони.

— Хорошо, — сказал мистер Эдвардс, натирая гренку чесноком.

— Участвуют команды из пяти спортсменов, — сказал Рони, и все пингвины впились взглядами в мистера Эдвардса. И только Смит при этом отщёлкивал клювом кусок гренки.

Мистер Эдвардс, жуя, что-то промычал, наверняка одобряя завтрашнее мероприятие. И тогда Смит, оставив гренку в покое, проговорил:

— У нас не хва-та-ет.

— Четверо, — подтвердил Энди.

— Не хватает, — сказал Рони.

Гектор свистнул.

— Мне безумно жаль! — воскликнул мистер Эдвард и подтянул к себе миску с гренками поближе. — Это непоправимое обстоятельство. Бедняги!

— Вообще-то нет, — с присвистом поправил его Гектор.

— Поправимое, — сказал Энди.

— Выход есть, — подтвердил Рони.

И Смит таинственно произнёс:

— Пятым в команде может быть представитель любого вида.

— Любого вида, — сказал Энди.

— Любого, — кивнул Рони.

А Гектор только пристально смотрел на мистера Эдвардса, пятого в команде пингвинов. Мистер Эдвардс перевернул газету, достал из кармана ручку и стал яростно разгадывать кроссворд.

Было 8.22 утра — время, когда за окном пролетали пингвины. Мистер Эдвардс в солидном костюме, при галстуке, стоял на беговой дорожке и представлял, как был бы он счастлив дома, в кресле-качалке, овеваемый запахом кофе и гренок. Его сегодняшний этап был самым сложным для пингвинов. Сначала полёт, затем плаванье, после — коньки, снова полёт и, наконец, бег. Пингвины были не сильны в беге. Их бег даже спортивной ходьбой было сложно назвать. Мистер Эдвардс про себя называл это шлёпаньем. Пингвины были сильны в шлёпаньи, но слабы в беге. И он, пятый в команде, должен был завершить дистанцию, пробежав сотню метров — почти непреодолимое расстояние для пингвинов. Мистер Эдвардс почувствовал прилив гордости за свой вид и решил величаво оглядеться — чтобы увидеть несчастных, готовящихся к бегу пингвинов из других команд. И только сейчас заметил, что на соседней беговой дорожке стоит женщина в прекрасном светло-синем платье и печально смотрит в небо.

— Простите! — воскликнул мистер Эдвардс.

— Мисс Люсия, — представилась женщина и, всхлипнув, высморкалась в платочек.

— Мисс Люсия! — почти закричал мистер Эдвардс. — Посмотрите, какое солнце! Взгляните, какие деревья вокруг! Прекрасная беговая дорожка! Чем вы так расстроены?

— Вами… — сказала мисс Люсия и замялась.

— Мистер Эдвардс, — представился мужчина.

— Вами, мистер Эдвардс! — сказала мисс Люсия.

Мистера Эдвардса больно кольнула её фраза. Он — всего лишь пятый в команде, он мог бы сидеть дома, раскачиваться в кресле, перечитывать утреннюю газету, гладить кота — он беззаветно находится здесь, на беговой дорожке и полностью отдан судьбе… И вдруг им — недовольны!

— Понимаете… — печально сказала мисс Люсия. — Я очень люблю своих пингвинов. Я желаю им победы. А они очень расстроятся, если проиграют. А вместе с ними расстроюсь и я. Я, пятая в команде, должна была мчаться вперёд, к победе! И вдруг вы, мистер Эдвардс — спортивный, поджарый, стройный…