Двойной бренди, я сегодня гуляю - Мария Елифёрова

Пока они дожидались лифта, на площадку выпорхнула компания щебечущих барнардок неопределённого возраста. Тряся серьгами, они стали загружаться в подкатившую кабину. Лика, Лаи и Коннолли, успевшие их опередить, оказались прижатыми к стенке. С большим неудовольствием для себя Лика открыла, что у барнардцев напрочь отсутствует представление о личном пространстве. Местных дам совершенно не смущало то, что они прислонялись к ней и даже к обоим мужчинам. Тут же обнаружилось кое-что похуже раздражающей тесноты. Лифт не трогался с места.

— Перегруз, — сказал Коннолли, отлепляясь от стенки. — Ну что, выходит самый тяжёлый?

— Лучше я, — подал голос Лаи. Коннолли оглянулся на него.

— Хватит джентльменничать. Балласт из тебя никудышный, и потом, ты же упитый в дым.

Он стал решительно протискиваться к выходу. Стоило ему выбраться назад на площадку, как двери кабины захлопнулись, и она рванула вверх. Лаи едва удержался на ногах. Лике стало ещё больше не по себе. Может быть, Патрик и прав, пришло ей в голову. Человек пережил такой кошмар, а она тут влезла со своими комментариями на тему этики. Он-то не учит землян, как им жить, хотя его тоже наверняка многое коробит в земных обычаях... Ну что ей стоило держать свои мнения при себе?

Вся эта история с Дораном, подумала она. Такие вещи выбивают из колеи. Просто тормоза отказывают, и теряешь над собой контроль.

Барнардки покинули лифт через несколько этажей, и они с Лаи остались вдвоём в кабине. Он казался погружённым в себя; улыбка сошла с его лица, он словно и не замечал Лику. Обиделся, тревожно подумала она. Двери лифта разъехались в стороны; это был их этаж. Лаи заторможенно двинулся к выходу, занёс ногу через порог кабины, неловко шагнул и, с трудом удержав равновесие, очутился снаружи. Из-под жилета у него выскользнул какой-то чёрный цилиндрический предмет и с глухим стуком покатился по ковровой дорожке.

— Какой я неуклюжий, — пробормотал Лаи и нагнулся. — Не следовало мне класть его туда...

Он подобрал это чёрное и сунул в голенище сапога. Стряхнув оцепенение, Лика наконец поторопилась выйти из кабины (фотоэлемент терпеливо дожидался команды). Лаи обернулся. Его взгляд был непонятен Лике. Но не враждебен. Скорее наоборот.

— Виктор, — сказала она. Чёрт, как начать? — Я, наверное, очень бестактная?

Он ничего не ответил, но выражение его лица стало яснее. Вопросительное. Он ждал, что она скажет дальше.

— По отношению к вашей культуре... Эта моя потребность доказать, что моя культура — хорошая и правильная.

— Законная потребность. Любой барнардец на вашем месте вёл бы себя точно так же. Да я и сам, — Лаи зажёг свою усмешку, — не прикидывался, будто мне это безразлично.

— Так вы не обиделись? — почти шёпотом спросила Лика. Лаи стоял перед ней, смешно расставив ноги, как бы боясь, что пол уплывёт из-под них.

— За что же обижаться? Вы очень мне помогли сегодня. Если бы не ваша поддержка, мне пришлось бы гораздо тяжелее.

Она вспомнила их минутное объятие в комнате и почувствовала, что снова теряет непринуждённость.

— Должно быть, в земной культуре тоже много такого, что вас шокирует, — сказала она. — Ведь мы с вами тысячи лет развивались раздельно.

— Мы не совсем непроницаемы, — с алкогольной поволокой в глазах проговорил Лаи. — Кое-что в вашей культуре мы оценили. И взяли на вооружение. Например...

Он сделал шаг к ней и, приподнявшись на цыпочках, неожиданно коротко и крепко поцеловал её в губы.

Лика не успела отпрянуть. В её сознании всё перевернулось вверх тормашками; на несколько секунд она полностью утратила способность как-либо реагировать. Его губы оказались твёрдыми — сплошные мускулы — и немного липкими, на шелковистых усах был вкус выпитого им бренди, её обдало облаком горячих спиртовых паров. Опомнившись, она увидела, как он удаляется по коридору в сторону своего номера.

Почти тут же она осознала, что двери лифта, к которому она стоит боком, открыты. Машинально она повернула голову. Кабина стояла на этаже. А внутри... На неё уставился неподвижный, как стеклянный объектив, голубой глаз. Второй глаз был прикрыт спадающей набок рыжей чёлкой, которая могла принадлежать только Патрику Коннолли.

17. ВОЗЬМУ ЕГО В СОАВТОРЫ

Марс, экспедиция D-12, 12 ноября 2309 года по земному календарю (13 сентября 189 года по марсианскому).

Часы на руки Мэлори показывали полвосьмого утра. Полчаса до начала завтрака. В самый раз.

Он пригладил редеющие волосы, выключил компьютер и аккуратно покинул кабинет, притворив за собой дверь. Его шаг был целеустремлённым — слишком целеустремлённым для этого времени суток. На пути он столкнулся с Таафой Риа, застенчиво пробубнившей что-то вроде "здрасьте". Таафа хорошо говорила на маори, но по каким-то одной ей известным причинам делала вид, что не умеет этого. То ли дичилась Мэлори, то ли проявляла некую хитрожопость. Сам Гарри Поттер не разберёт.

А впрочем, ну её к лешему. Стажёрка она и есть стажёрка, и обращать внимание на всякую отдельно взятую придурь — нервов не хватит. И так они у него пошаливают.

Мэлори не глядя постучал в очутившуюся перед его носом дверь. Глядеть было незачем. Маршрут был отработан до автоматизма.

— Войдите, — сказал в динамике над дверью голос Эльзы Рэй. Мэлори переступил порог медпункта.

Эльза оторвалась от компьютера и внимательно посмотрела на вошедшего. Её взгляд не был располагающим; однако Мэлори отыграл образцово-показательную улыбку.

— Доброе утро, Эльза.

— Доброе утро, — с формальной любезностью откликнулась она. — Есть жалобы?

— В общем, есть, — ненужно игривым тоном проговорил Мэлори, подходя к её креслу. Эльза остро почувствовала за этой игривостью побочный продукт неумелой маскировки смущения. Увидит кто со стороны, подумает, что он пришёл к ней клеиться. Уж лучше бы и правда клеился.

— Эльза, будьте добры, дайте мне антипаник.

Крашеные брови Эльзы шевельнулись.

— Вы уверены, что вам уже пора? По-моему, вам делали инъекцию не так давно...

Её палец скользнул по монитору, высветив журнал процедур. Она открыла раздел "Инъекции антипанической сыворотки внутривенно по методу Кермода — Лисович". Мэлори смотрел, как она прокручивает записи.

— Напоминаю вам, что у нас на станции используется модификация NP-4. Её вводят раз в тридцать дней...

— Я знаю, — сказал Мэлори.

— А у вас с момента предыдущей инъекции прошло только восемь.

— Мне это известно. Возможно, она плохо на меня подействовала.

Эльза повернулась к нему вместе с креслом. На её сухом продолговатом лице было написано неодобрение.

— Артур, сыворотка NP-4 не относится к классу SES. Её вводят строго по графику, и злоупотребление может серьёзно повредить здоровью.

В голосе Мэлори появилась жёсткость.

— Благодарю за просвещение, — он хмуро опустил взгляд. — А теперь сделайте мне инъекцию. Это приказ.

— Крайне неосмотрительный приказ. Вы третий раз за полевой сезон нарушаете график. Я шла вам навстречу, но третий раз, да ещё через восемь дней...

— Это приказ, — настойчиво сказал Мэлори. Эльза сняла очки и пристально поглядела ему в глаза.

— Причины вашего приказа для меня не секрет, мистер Мэлори, — с нажимом произнесла она. — Если кто-то действует вам на нервы, это не та проблема, которую решают с помощью NP-4.

— Благоразумие оставьте себе, — сквозь зубы проговорил Мэлори. Лицо его стянулось в болезненную маску, пальцам на ногах было холодно. — Не хотите неприятностей на Земле — делайте то, что было сказано.

Эльза резким движением поднялась с кресла.

— Что ж, вам лучше знать, — обронила она. — Сядьте на кушетку и закатайте рукав.

Она пристегнула к его запястью наноинъектор и вставила картридж. Знакомое покалывание на коже успокоило Мэлори; он расслабился, пытаясь прислушиваться, как лекарство поступает в его организм. На самом деле он не мог этого почувствовать — антипаники никак не проявляли себя на симптоматическом уровне, это, в конце концов, не валерьянка и не фенобарбитал. И всё же он ощущал гораздо больше уверенности в себе. Всё в порядке, сказал он себе. Теперь беспокоиться не о чем.

В такие минуты Мэлори понимал, почему химическое подавление мозговых центров, отвечающих за приступы паники, попало в почётный рейтинг ста величайших открытий человечества. Говорят, двести лет назад оно помогло справиться с проблемой глобального терроризма: террор сильно подрастерял свою эффективность как средство устрашения и был отброшен. Впрочем, некоторые леваки настаивали, что глобальный терроризм был выдумкой НАТО и что антипаники внедрили с целью промывки мозгов и порабощения масс... Какая, к чертям собачьим, разница? Ну пускай выдумка (эх, бросить бы вас, господа вегетарианцы и эко-мусульмане, на раскопки на Ближнем Востоке, где слои XXI века не вскрыть без миноискателя — посмотрел бы, как вы будете откапывать "выдумки": на неразорвавшийся снаряд натыкаться не приходилось?) — даже если выдумка, что с того, раз антипаник делает свою работу именно так, как надо, а Мэлори надо именно этого?