Прах и безмолвие - Реджинальд Хилл

— Молоденькие женщины, которые носят из банка деньги для зарплаты рабочим, — легкая добыча для преступников, — сказал Паско. — А что значит «когда вообще платят»?

— Ничего. Была проблема с наличными, а теперь ее не стало.

Паско решил, что пришло время для булавочных уколов в стиле Дэлзиела.

— В связи со смертью миссис Свайн? Но еще много времени пройдет, пока определят подлинность ее завещания.

— Может, и так. Но банк, должно быть, считает, что все в порядке.

— А вы как считаете, миссис Эпплярд?

— Мне-то какая разница? — ответила она безразлично. — Но, раз он гуляет на свободе, значит, вы не собираетесь его привлекать по-серьезному.

Разговаривая с Паско, она смотрела через его плечо, и вдруг былая оживленность покинула ее лицо. Паско обернулся и увидел, что Свайн и Стринджер вместе вышли со стоянки и остановились, поглощенные разговором. Свайн похлопал Стринджера по плечу, по всей видимости ободряя его, и ушел. Стринджер посмотрел ему вслед, затем повернулся, чтобы направиться к стоянке, и только тогда заметил свою дочь.

Он подошел к ним.

— Добрый вечер, мистер Стринджер, — поздоровался с ним Паско.

Тот кивнул в ответ, а потом обратился к дочери:

— Готова? Тогда пошли. Не хватало, чтобы твоя мать еще и весь вечер просидела с мальчонкой.

Значит, есть ребенок. А муж?

— Я же тебе говорила, мне надо кое-что купить, — сказала она.

— А ты еще не купила? Господи, как замечательно, наверное, иметь возможность тратить жизнь на то, чтобы трепать языком.

Пристальный, неодобрительный взгляд его голубых глаз не вставлял сомнений, что Паско был тоже причислен к этой категории людей.

Его дочь бросила на ходу:

— Я на минутку, — и пошла вдоль по тротуару.

— Кажется, мы скоро сможем снова пользоваться нашей стоянкой, — вежливо обратился к подрядчику Паско.

— Что? А, да. Мы почти закончили.

— А потом? Есть еще работа, пока погода позволяет?

От этих слов Стринджер почему-то взорвался.

— Я не какой-нибудь каменщик, — заявил он, — я полноправный партнер!

— Даже в таком случае вам все равно нужно работать, чтобы получать какую-то прибыль.

— Прорвемся. А вам-то что за дело, если уж на то пошло?

— Просто вежливое проявление сочувственного интереса, мистер Стринджер.

— Полицейская привычка совать нос в чужие дела. Да подавитесь вы своим сочувствием! Я всегда справлялся один без посторонней помощи.

— Я уверен в этом. Вы, должно быть, гордитесь, что у вас внук. Сколько ему?

— Скоро два, — сказал Стринджер. — Ничего себе пацан.

Это смахивало на хвастовство, если подобная человеческая слабость вообще была ведома этому человеку.

— Похож на дедушку, да? — спросил Паско, надеясь еще немножко растопить лед. Но, видно, перестарался, ибо на него так и повеяло жаром, когда Стринджер с горячностью воскликнул:

— Только бы не был похож на своего отца!

— Простите? Его отец… он что?..

— Что «он что»? — осведомился Стринджер.

— Не знаю. Умер, может быть.

— Умер? С чего вы взяли такую ерунду? — опять озлился Стринджер.

— Мистер Стринджер, — язвительно проговорил Паско, — ясно, что вам что-то не нравится в вашем зяте. Если вы будете так любезны, чтобы объяснить мне, что именно, я, возможно, смогу впредь не наносить вам оскорблений.

К удивлению Паско, его призыв нашел положительный отклик, хоть ответ не имел прямого отношения к делу.

— Мы живем в мире, который тяжко болен, — произнес Стринджер тоном человека, изрекающего истину в последней инстанции.

— Да, конечно, наряду с достоинствами наш мир имеет и свои недостатки, — согласился Паско. — Но в чем именно вы видите его болезни?

— Во всем! Если бы наш мир не был так серьезно болен, зачем Господу насылать на нас такие беды, как СПИД и наркотики. Только чтобы наказать грешников!

Паско внутренне содрогнулся. Он совсем забыл, что Стринджер помешался на религии, а именно на эту тему Паско предпочитал не беседовать.

— В качестве наказаний эти беды, похоже, насылаются совершенно без разбору, — заметил он, — но у нас всех есть свои дела, включая Господа. У меня они определенно есть. До свидания, мистер Стринджер.

Но сбежать оказалось не так просто. Стринджер схватил его за рукав.

— Вы спросили про моего зятя, мистер. Так вас разве не интересует ответ?

— Да нет, извините. Это не мое дело….

— Ага, в этом вы правы. Но я вам все равно расскажу, — заявил Стринджер. — Может, тогда вы не будете задавать лишние вопросы соседям. Этот Тони Эпплярд года три назад переспал с моей девкой. До тех пор я о нем ничего не слышал. Она была еще школьницей, очень способной, из нее вышел бы толк, но появился этот типчик… Ну, надо было что-то предпринять. Он хотел, чтобы она сделала аборт, но я посчитал это убийством. К счастью, моя дочь — тоже. Поэтому я спокойно поговорил с ним, дал ему время на раздумье. Вы тоже из сельской семьи, как и я, и знаете, что у нас многие сначала переспят, а потом уж венчаются. И большинство таких браков оказываются вполне счастливыми. Но, говорю вам, они жениться не желали. Убеждали меня, что сейчас это ничего не значит, хотя я сказал, что это многое значит для меня, многое значит для Господа нашего. И будет многое значить для ребенка, когда он подрастет. Потому они и поженились.

Он замолчал. Паско спросил:

— Ну и что? Их брак удачен?

— Да не смешите меня! — выкрикнул Стринджер, хотя Паско вовсе не собирался этого делать. — С таким-то бездельником? Он говорил, что он монтер. Какой там монтер! Он ни к чему не годен! Работал в компании «Атлас Тайлер», так вылетел оттуда, как только янки стали сворачивать дела. Я его мог устроить на фирму рабочим, но, «ах нет», он сказал, что хочет открыть свое дело. В конце концов, уехал на юг в поисках работы. Ну, говорят, нашел работу, по слухам, хорошо зарабатывает, достаточно, чтобы вести беспутную жизнь, не заботясь о том, чтобы послать денег жене и ребенку.

— Вы хотите сказать, что он даже не приезжает повидать их? — спросил Паско.

— Приезжает? Зачем такому ублюдку приезжать? — вскричал Стринджер. — От него одни неприятности. Я даже не так давно пытался его найти, но он, наверное, пронюхал про это, потому что, когда я приехал, оказалось, что он поменял жилье и адреса не оставил. Ничего, говорю вам, от меня ему не убежать!

— А что Ширли? — спросил Паско, удивленный столь бурным проявлением чувств своего собеседника. — Она-то как ко всему этому относится? Как это на ней отразилось?

— Если бы вы знали ее несколько лет назад, вы не спрашивали бы меня, — ответил Стринджер. — Да вот, взгляните.

Он вынул цветную фотокарточку из бумажника. На ней был изображен Стринджер с девочкой лет двенадцати-тринадцати. Они сидели за складным столиком под матерчатым навесом и широко улыбались в объектив. Девочка не была красивой, но у нее было свежее личико и живой беззаботный вид, и было довольно трудно найти в этом ребенке сходство с Ширли Эпплярд.

Ее отец был гораздо более узнаваем, но горести, неудачи и разочарования, пережитые за эти годы, оставили на его лице свой след.

— Какая миленькая девочка, — заметил Паско.

Он не подразумевал «была», но Стринджер понял это именно так.

— Да, была, — сказал он отчасти самому себе. — Миленькая девочка. Все так говорили. А она считала, что на свете нет никого лучше ее папы. Ходила со мной везде, все рассказывала. А потом все стало меняться. Вот как молоко, бывает, сворачивается. Сначала незаметно, вроде все по-старому… а в конце концов это становится явным! У вас есть дети, мистер?

— Есть. Девочка.

— Ну тогда, может, вы меня и поймете.

«Что пойму?» — недоумевал Паско по дороге домой. Стринджер был не похож на человека, которому достаточно поделиться с кем-то своей бедой, чтобы она показалась вдвое меньшей. Но когда Паско читал Рози на ночь сказку, он поймал себя на том, что размышляет, как бы он чувствовал себя, если бы кто-то сломал жизнь его дочери. И эти размышления настроили его далеко не на самый безмятежный лад.

Он спустился вниз. Элли сидела в столовой, заваленная папками и бумагами, от которых не знала спасенья с тех пор, как была избрана Чанг в качестве бесплатного пресс-секретаря. Они обменялись улыбками, Паско прошел в холл и налил себе выпить. Он знал, что сегодня идет его любимая телепередача, но не мог заставить себя включить телевизор. Вдруг Элли уселась на подлокотник его кресла, положила руку ему на плечо и спросила:

— Ты какой-то кислый. Тебя что-то беспокоит?

— Да нет. Просто жизнь.

— В таком случае тревожиться не о чем. Говорят, жизнь — болезнь, которая со временем вылечивается.

— Это если лечиться в учреждениях министерства здравоохранения. Но некоторые занимаются этим сами и вылечиваются вне очереди.