Остаться в живых - Деон Мейер

Вертолет летел низко; его темное брюхо находилось всего в ста метрах у него над головой. Оглянувшись, Тобела увидел, что вертолетов два. Они летели бок о бок, похожие на хищных птиц, стервятников, которые не спеша преследуют жертву. Он кожей чувствовал вибрацию их мощных двигателей. В кровь хлынул мощный поток адреналина. Он выжал полный газ, хотя и понимал, что все напрасно, — такие штуки летают гораздо быстрее. Навстречу ехал грузовик. Водитель едва уклонился от столкновения; Тобела успел заметить его изумленный взгляд. Почему они держатся сзади?

Стрелка спидометра колебалась у отметки «двести», впереди нависала облачная гряда. Встречные машины ехали со включенными фарами и «дворниками». В сердце Тобелы зародилась надежда. Сильный ли дождь там, впереди? Сумеют ли вертолеты преследовать его в грозу? Он хотел обогнать машину впереди, но ее водитель неожиданно дал по тормозам — о боже, только этого не хватало! Тобела уклонился как раз вовремя, по шлему забарабанили струи дождя, затрудняя видимость. Черт, он едет слишком быстро! Спереди надвигалась плотная завеса дождя. Морось превратилась в тяжелые капли, видимость резко ухудшилась. Очень хотелось поднять руку и вытереть щиток мотошлема, но на такой скорости… Тобела притормозил, убавил газ, и тут хлынул ливень — тяжелые капли жгли, из-под колес прущего впереди грузовика вырывались клубы пара. Он поехал медленнее. Наконец сумел вытереть щиток шлема, но лишь на мгновение. Дождь полил сильнее. Африканский дождь! Тобела осторожно обошел грузовик. Что же делать? Неожиданно до него дошло, что рев вертолетов стал тише. Они больше не гнались за ним!

— Меня зовут Иммануил, — сказал незнакомец. — Я чистильщик обуви.

Аллисон Хили пожала ему руку:

— Здравствуйте, Иммануил!

— Я подрабатываю и продажей газет. Каждое утро беру в редакции стопку «Кейп таймс». Прочитал ваш репортаж, только когда распродал весь товар, потому что утром у меня много клиентов.

— Понятно, — терпеливо сказала Аллисон.

— В общем, сегодня утром я узнал про Тобелу.

— Мпайипели?

— Он мой друг. А вы неправильно про него написали.

— О чем вы?

— Никакой он не «большой бедовый байкер».

— Ну… понимаете, Иммануил, это ведь только так пишется.

— Но это неправда. Он хороший человек. Ветеран войны.

— Ветеран войны?!

— Вот именно. Он боролся с режимом апартеида. Сражался в далеких странах. В России и Германии.

— Он был в «Копье нации»?

— Он сражался за всех нас.

— Вы точно знаете, что он был бойцом «Умконто ве сизве»?!

Вот это сенсация! Настоящая бомба!

Иммануил только кивнул в ответ.

— Зачем он угнал мотоцикл?

— Это неправда. Тобела не вор.

— Почему вы его защищаете?

— Я хорошо его знаю. Он мой друг. Мы с ним часто беседуем — по три-четыре раза в неделю. Он честный человек. И хороший семьянин.

— Так у него есть семья?

— Семья для него самое главное в жизни. Зачем ему воровать?

— Где мне найти его родных?

— Первый, дальнейшее преследование невозможно, видимость нулевая. Сильная болтанка. Мы разворачиваемся. Отбой! — В наушниках послышался треск, голос прервался.

Квинн посмотрел на Янину Менц. Она покачала головой. Квинн скомандовал:

— Ни в коем случае, «Ройвалк-1»! Продолжайте преследование! Как слышите меня?

— Первый, видимость — ноль. Мы не знаем, где он находится. Мы даже друг друга не видим. Условия небоевые. Прием.

Квинн посмотрел на Янину. Она стояла скрестив руки на груди и поджав губы.

— Сколько миллионов рандов стоила разработка этих вертолетов? И они не могут летать в дождь!

Квинн ждал.

— Ладно, пусть разворачиваются. Заодно проверят, не повернул ли он назад.

В кармане у Янины зазвонил сотовый. Она посмотрела на мониторы, где светились все национальные каналы: утренние мультики, местные новости, спорт, CNN, шепчущие голоса, музыка. По ТВ-2 говорил диктор. За ним был фоторобот человека на мотоцикле.

Сотовый все звонил.

Раджив Раджкумар подкрутил звук, и зал наполнил голос:

— …где-то в Западной Капской провинции на угнанном мотоцикле. Преступник вооружен и очень опасен. Причины, по которым разыскивается Тобела Мпайипели, пока не ясны.

Ей захотелось выругаться. Она взяла телефон.

— Менц! — мрачно проговорила она.

— Мам, Лин обзывает меня толстухой, — пожаловалась младшая дочь.

Он полз вперед на скорости пятьдесят километров в час. Кожаные перчатки промокли, руки мерзли, хотя он включил подогрев рукояток. Труднее всего было следить за дорогой: щиток мотошлема запотел, дорожное покрытие скользкое. Ему хотелось прибавить газу. Ехать еще далеко. Счастье, что вертолеты затихли! Хотя он понимал: они где-то рядом. Надо оторваться от них.

Должно быть, он очень им нужен, раз они задействовали такую технику.

«Джонни Клейнтьес, Джонни Клейнтьес, что же записано в той коробочке, которую дала мне твоя дочь?»

Они ждали рассвета, ждали терпеливо, как кошка мышку, ждали, пока наступит утро и он устанет. Вертолеты — перебор, нужны главным образом для устрашения.

Они не дураки.

Вертолеты остались позади.

Как овчарки, которые охраняют отару.

Загоняют овец в овчарню.

Его поджидают. Где-то там впереди его поджидают.

Аллисон Хили пробежала пальцем по странице справочника, дошла до буквы «Н», потом нашла «М. Нзулулвази, авеню Мбеки, 21». Она переписала адрес и телефон в блокнот, придвинула к себе аппарат и набрала номер.

Телефон зазвонил.

Ветеран войны. Отличный семьянин. Хороший человек.

Телефон продолжал звонить.

Что же происходит? Почему за ним охотятся?

Гудки, гудки, гудки. Никого нет дома.

Пора снова звонить в Лайнсбург. Может быть, у них есть новости.

17

В семнадцати километрах от блокпоста у Трех Сестер отходила на запад проселочная дорога. Она никуда не вела, заканчивалась на развилке двух однополосных дорог, соединяющих богом забытые деревеньки Сниукрааль и Вагенкрааль.

Два бойца ОБР стояли метрах в трехстах от шоссе, на том месте, где их высадили полицейские, перед первым поворотом. Хотя Малыш Джо Морока и Кос Вейерс не мокли под пластиковыми плащами, холод пронизывал их до костей; по лицам и стволам штурмовых винтовок R6 стекала вода.

В предрассветный час они надеялись, что солнце принесет облегчение, но дождь все лил и лил. Только видимость стала чуть получше — на сорок-пятьдесят метров. Теперь они могли со своего места разглядеть низкорослые колючки и саванну, скальные гряды вдалеке и лужи на дороге.

Прошли уже сутки с тех пор, как они последний раз спали, если можно считать сном недолгую дремоту в «ориксе». Ноги у них затекли, а глаза покраснели, в висках тупо стучала боль. Животы подвело от голода. Разговоры сводились к мечтам о горячем сладком кофе, сосисках, яичнице с беконом и тосте с тающим маслом. Только насчет грибов они не сошлись во мнениях. Морока сказал, что грибы — пища для улиток; Вейерс возразил: шестьдесят миллионов французов не могут ошибаться.

Мотоцикл они не услышали.

Дождь был звуконепроницаемым покрывалом. Мотор GS тихо урчал на низких оборотах, на которых только и можно было ехать по раскисшей дороге. Чувства солдат притупились от усталости и скуки.

Позже, когда Джо Морока будет рапортовать о случившемся брызжущему яростью капитану Мазибуко, он постарается воспроизвести все события посекундно: им нельзя было стоять так близко друг к другу. Им нельзя было разговаривать, а они расслабились.

Но есть вещи, которые невозможно предусмотреть заранее, например, то, что беглец упадет. На прямом отрезке дороги перед поворотом мотоцикл шел на большой скорости; поворот оказался неожиданным и крутым. А прямо перед ними дорога раскисла, напоминала собой густую кашу; сапоги увязали по щиколотку. Мотоциклист ехал по колее, оставленной машинами, но переднее колесо в критический момент потеряло сцепление с дорогой.

Они увидели его — вернее, заметили свет над хищным клювом мощного байка-эндуро и услышали рев мотора, — когда он возник перед ними, как призрак, из ниоткуда. Им предстояло среагировать на автомате. Именно для этого их так безжалостно гоняли в ходе спецподготовки.

Потом Малыш Джо Морока будет корить себя за недостаточную быстроту. Они с Вейерсом действовали в унисон, что было результатом долгих тренировок. Мотоцикл заскользил, столкнулся с Вейерсом. Седок упал, Морока поскользнулся, потерял равновесие, упал навзничь, одновременно снимая с предохранителя винтовку, выстрелил в воздух, перекатился, вскочил на ноги. Плечо беглеца врезалось ему в живот, он снова упал, замахал руками.

— Капитан… я не знаю, как он это сделал. Я увидел, как он падает, я увидел, как он перекатывается через раму мотоцикла справа от Вейерса, но когда я встал, он меня ударил. Он действовал так быстро…